учебы. Никаких расшаркиваний от преподавателей с кучей воды о значимости предмета, вводных занятий и прочего. Все строго по теме.
Сразу же выяснилось, что наша программа в Арстене не то, чтобы сильно отставала от местной, сколько была поверхностной. Здесь же наши неглубокие знания сразу давали о себе знать. По ходу занятия приходилось в конспектах делать кучу пометок, в духе: «узнать, что это», «почитать об этом», которые после начали трансформироваться просто в знаки вопросов.
Судя по взмыленному виду коренных Треестцев, для них скорость подачи тоже не была привычной, но если они успевали даже иногда задавать уточняющие вопросы, то мы, выходцы академий классом пониже, просто терялись среди этого потока информации, с ужасом ожидая окончания занятий, когда придётся идти в библиотеку, и искать разъяснения недопонятому. Ведь после ожидают практические занятия, а в магии поговорка о слепой, в отсутствие теории, практике, верна на сто процентов.
Чуть проще было на занятиях, которые вели наши родные преподаватели из Арстена, и учителя из Штейля. Они и сами не привыкли к таким условиям, и, вероятно, им сами необходимо было освежить, а то и заново изучить много новой информации. Ведь в большинстве своём они заканчивали эти же академии.
Станка училась на последнем, восьмом курсе, а Асиль на шестом, поэтому с ними мы пересекались в основном только в нашей комнате, да в столовой. Меня и моих знакомых по старой академии, каким-то своим манером раскидали по группам, в итоге со мной в группе оказались те, с кем я раньше близко не общалась.
Но мне удалось быстро найти себе друзей, с Арлой и Дией мы делали совместные лабораторные по травничеству, и быстро нашли друг в друге родственные души. Арла была из Штейля, а с Дией мы учились в одной академии, но близко знакомы не были.
В прошлом, когда на лабораторных нужно было поделится на группы, это всегда мало походило на совместный проект – обычно кто-то один тащил на себе все, а остальные либо сразу сливались, и коротко ознакамливались с результатами «коллективной работы» уже непосредственно перед занятием, либо утверждали с пеной у рта, что они свою часть сделают сами, а в итоге всей команде снижали оценку, так как у этого человека были обстоятельства непреодолимое силы, помешавшие ему выполнить свою работу.
Как правило тем, кто делает всю работу в старой школе была я. Только раз меня угораздило попасть в группу к нашему тогдашнему старосте – Томасу Айвену, он сразу заявил, что сдавать то, что мы глупые и недалёкие можем напридумывать, он не станет, поэтому сделал все сам, категорически отвергая любые попытки принять участие в работе, а потом, на сдаче, каждым словом подчеркивал, что все сделал он один, всем своим видом выказывая недоумение, почему эти люди стоят рядом, они ведь ничего не делали.
Так что при слове «командный проект» я всегда морщилась и представляла большую нервотрепку, что в нынешних условиях обучения, было уж совсем некстати. Но все оказалось совсем иначе, ни Арла, ни Дия не были ни тунеядками, ни ленивицами, ни задаваками.
Мы честно поделили заданные нам для изучения растения, вместе искали информацию в библиотеке, вместе проводили заданные эксперименты и заносили результаты, и в процессе как-то быстро сдружились.
Как и было обещано, каждому новичку в школе, назначили куратора из местных. Я была бы рада если бы это была Станка, по сути она и так выполняла функции моего куратора, показывала где, что находится, какие книжки лучше взять, чтобы вникнуть в темы, по которым я плавала.
Я старалась сильно её не дергать, понимая, что у неё и без того сложная программа, сейчас тоже усложнилась, но она так охотно и развёрнуто отвечала на любые вопросы, что удержаться от соблазна получить объяснение в такой лёгкой и доступной форме, было не просто.
Но вопреки желаниям, в кураторы мне назначили семикурсника Джера Фелпса, рослого спортивного парня с такой поразительно красивой внешностью, которая ни одну девушку не оставит равнодушной. Даже Станка, которая кроме учёбы и административной деятельности казалось ничем больше не интересовалась, в его присутствии терялась, покрывалась красными пятнами и начинала заикаться.
Куратор должен был помочь с пробелами в знаниях у своего подопечного и его адаптации. По мнению моего куратора, у меня был один сплошной пробел, что он без конца мне демонстрировал. Знакомство у нас тоже было впечатляющим.
– Академия обязала меня помогать тебе, – с ударением на «обязала», чтобы я не решила, что он здесь по собственному желанию. – Это не значит, что я буду делать за тебя всю работу и разъяснять тебе базовые понятия, которые ты не удосужилась изучить в своей прошлой школе, у нас всего два часа в неделю, и я не намерен потратить на тебя не минутой больше, так что постарайся уместить в это время все свои вопросы.
Он придирчиво осмотрел меня сверху до низу. Ну, ничего такого уж жуткого он не мог увидеть. Школьная форма – общая у всех, так что моя одежда никак не могла выдать ни моего статуса, ни материального положения. Внешность у меня может и ни самая примечательная, косметики самый минимум, а из украшений только толстая светлая коса ниже пояса.
– И это точно, не значит, что это один из тех невероятных случаев, о которых вы, девушки, так любите читать в сопливых романтических книжонках, когда принц влюбляется в… – он снова скептически меня осмотрел видимо, пытаясь понять насколько ниже я его по социальной лестнице, но наткнувшись на мою выжидающе поднятую бровь, запнулся и не стал продолжать, толи решив, что не подобает такому вот «принцу» оскорблять девушек, пусть даже не аристократок, толи, что пауза и так вышла достаточно драматичной и многозначительной. – С этим все ясно?
– Предельно.
Я даже не нашлась, что добавить, не потому, что обиделась на слова или, напротив, замерла в восхищении, а потому, что и правда все было «Предельно ясно»: с куратором мне не повезло и толк от него вряд ли будет.
– Встречаемся в библиотеке, по средам в восемь вечера – безапелляционное заявление, разворот на сто восемьдесят градусов, и он исчез, оставив меня и Станку потрясённо приходить в себя.
– Бывает же такое, – задумчиво протянула я глядя вслед.
– Да, повезло тебе.
Я внимательно присмотрелась к соседке, но по-видимому это был не сарказм, и говорила она искренне. Кажется, смысл пафосной речи, светлоокого героя, прошёл мимо нее – она все ещё восторженно смотрела ему во след.
Я приобняла её и повела прочь от
