Антонен окинул его холодным взглядом.
— Видимо, нам придется поговорить с адмиралом Кронштетом. — заявил он. — Думаю, он будет рад услышать о том, что вы не подчинились прямому приказу.
Солдаты топтались на месте и не сводили глаз с разъяренного полковника. Бенгт Антонен нахмурился и приказал:
— Давайте. Быстрее!
Пистолетные выстрелы, прозвучавшие из ближнего коридора после этих слов, застали часовых врасплох. Один из них вскрикнул от боли и прижал ладонь к окровавленной руке, его пистолет с грохотом упал на пол. Второй резко развернулся на шум, но Антонен тут же метнулся к нему и железной хваткой сжал дуло мушкета. Прежде чем солдат успел понять, что происходит, полковник вырвал у него из рук оружие. Из расположенного справа коридора вышла группа людей, вооруженных в основном мушкетами, у некоторых в руках дымились пистолеты.
— Что будем делать с этими двумя? — спросил мрачного вида капрал, возглавлявший отряд, и демонстративно приставил штык к груди часового, который еще оставался на ногах.
Другой, прижимая к себе простреленную руку, упал на колени.
Передав мушкет часового одному из солдат, стоявших рядом с ним, Бенгт Антонен приказал:
— Свяжите их. И не спускайте с них глаз. Мы не хотим ненужного кровопролития.
Капрал кивнул и штыком показал часовым, чтобы они сдвинулись в сторону. Антонен, повозившись немного с ключами, распахнул тяжелую дверь в арсенал крепости.
Вслед за ним внутрь вбежало несколько человек. Они готовились к этому моменту и потому действовали быстро и слаженно. Тяжелые деревянные ящики протестующе скрипели, когда их начали открывать, послышался звон металла, солдаты, не теряя ни минуты, передавали оружие своим товарищам.
Стоя на пороге, полковник с волнением наблюдал за происходящим.
— Поторопитесь! — приказал он. — И не забудьте прихватить побольше пороха и патронов. Нам придется оставить здесь людей, чтобы они охраняли арсенал от попыток захватить его и…
Услышав выстрелы в дальнем коридоре, а также топот бегущих ног, Бенгт Антонен резко обернулся, шагнул в коридор. И замер на месте.
Солдаты, которых он оставил в коридоре, лежали бесформенной кучей у дальней стены, их оружие валялось неподалеку. Полковник оказался лицом к лицу с отрядом, значительно превосходившим его собственный, а возглавлял его полковник Ягерхорн, который сжимал в руке пистолет.
— Все кончено, Бенгт, — заявил он. — Мы знали, что ты придумаешь что-нибудь в этом роде, и наблюдали за каждым твоим шагом с тех пор, как подписано перемирие. Твой заговор провалился.
— Я бы не был на твоем месте так в этом уверен. — Антонен, несмотря на потрясение, не растерял решимости. — К настоящему моменту мои люди захватили кабинет адмирала Кронштета и, используя его в качестве пленника, отправились к главным батареям.
Ягерхорн откинул голову назад и расхохотался.
— Не будь дураком! Наши люди захватили твоего лейтенанта и его отряд еще прежде, чем они успели подойти к адмиралу. У тебя не было ни одного шанса на победу.
Антонен смертельно побледнел. Ужас и отчаяние промелькнули в его глазах, но их тут же сменил холодный гнев.
— Нет! — выкрикнул он. — Нет!
Выхватив из ножен саблю, которая вспыхнула серебряным светом, он метнулся к Ягерхорну и успел сделать три шага, когда ему в плечо ударила первая пуля. Пальцы разжались, выпуская клинок. Вторая и третья попали ему в живот, и он, скорчившись, опустился на пол.
Ягерхорн бросил на него равнодушный взгляд.
— Эй вы, в арсенале! — крикнул он, и его голос звонким эхом разнесся по коридору. — Сложите оружие и медленно выходите наружу. Нас больше, и вы окружены. Восстание закончено. Не заставляйте нас проливать кровь.
Ответа не было. Ветеран-капрал, которого держали на мушке люди Ягерхорна, крикнул:
— Делайте, как он говорит. У него слишком много людей, нам с ними не справиться. — Он посмотрел на своего командира. — Полковник, прикажите им сложить оружие. У нас нет ни единого шанса. Скажите им!
Ответа не последовало. Полковник Бенгт Антонен умер.
Спустя всего несколько минут после начала бунт был подавлен. Вскоре над бастионами Варгона взмыл русский флаг. А потом и над всей Финляндией.
Эпилог
Старик с трудом приподнялся на кровати и с любопытством уставился на посетителя, который замер в дверях. Это был высокий, могучего телосложения мужчина с холодными голубыми глазами и грязными светлыми волосами, в форме майора шведской армии. Он держался уверенно, как опытный воин.
Затем гость шагнул вперед и остановился у изножья кровати.
— Значит, не узнаете меня, адмирал Кронштет? — проговорил он. — Я знаю почему. Думаю, вы постарались забыть Свеаборг и все, что с ним связано.
Старик отчаянно закашлялся.
— Свеаборг? — едва слышно повторил он, пытаясь вспомнить незнакомца, стоявшего перед ним. — Вы были в Свеаборге?
Его гость рассмеялся.
— Да, адмирал. По крайней мере, некоторое время. Меня зовут Баннерсон, Карл Баннерсон. Тогда я был капитаном.
Кронштет заморгал.
— Да, да, Баннерсон. Я вас вспомнил, хотя вы сильно изменились с тех пор.
— Изменился. Вы отослали меня в Стокгольм, а потом я сражался с Карлом Иоанном против Наполеона. Я видел множество сражений и не одну осаду, сэр. Но я не забыл Свеаборга. И никогда не забуду.
Адмирал скорчился в приступе страшного кашля.
— Что вам нужно? — наконец с трудом проговорил он. Я не хочу показаться вам грубым, но я болен и мне очень трудно говорить. — Он снова закашлялся. — Надеюсь, вы меня простите.
Баннерсон обвел глазами маленькую грязную спальню, потом выпрямился и достал из нагрудного кармана толстый за печатанный конверт.
— Адмирал, — сказал он и тихонько стукнул конвертом по ладони. — Адмирал, вам известно, какой сегодня день?
Кронштет нахмурился.
— Шестое апреля, — ответил он.
— Да, шестое апреля тысяча восемьсот двадцатого года. Прошло ровно двенадцать лет с тех пор, как вы встретились с генералом Сухтеленом на Лонане и отдали Свеаборг России.
Старик медленно покачал головой.
— Прошу вас, майор. Вы всколыхнули воспоминания, которые я давным-давно запрятал в самые дальние уголки памяти. Я не хочу говорить про Свеаборг.
Глаза Баннерсона метали молнии.
— Не хотите? Плохо. Вы бы предпочли вспомнить про Руотсинсалми, верно? Но мы не станем обсуждать ваши победы, а поговорим про Свеаборг, желаете вы этого или нет.
В его голосе прозвучала такая ярость, что Кронштет вздрогнул.
— Хорошо, майор. Мне пришлось сдаться. Окруженный со всех сторон льдом, Свеаборг был уязвим. Наш флот оказался в опасности. Порох кончался.
Шведский офицер окинул его презрительным взглядом.
— У меня имеются документы, — сказал он, показывая на конверт, — которые доказывают, как сильно вы ошибались. Факты, адмирал!
Резким движением он разорвал конверт и швырнул бумаги на кровать Кронштета.
— Двенадцать лет назад вы сказали, что враг превосходит нас числом, — начал он, и его голос зазвучал сурово и холодно. — Это было неправдой. Русским едва хватило людей, чтобы взять крепость, когда мы ее сдали. У нас было семь тысяч триста восемьдесят шесть солдат и двести восемь офицеров, гораздо больше, чем у русских. Двенадцать лет назад вы заявили, что Свеаборг невозможно удержать зимой из-за льда. Чушь! У меня имеются письма лучших военных стратегов Швеции, Финляндии и России, которые утверждают, что Свеаборг был очень силен, вне зависимости от времени года.
Двенадцать лет назад вы говорили о страшных обстрелах могучей русской артиллерии. Ее не существовало. У Сухтелена имелось не более сорока шести пушек, в том числе шестнадцать мортир. У нас же было в десять раз больше.
Двенадцать лет назад вы утверждали, что у нас заканчивается провиант, а запас пороха катастрофически истощился. И опять вранье! У нас было девять тысяч пятьсот тридцать пять пушечных снарядов, десять тысяч патронных сумок, два фрегата и более ста тридцати маленьких кораблей, достаточно шкиперского имущества и продовольствия столько, что нам хватило бы на несколько месяцев, а также три тысячи бочонков пороха. Мы вполне могли дождаться помощи от Швеции.
— Прекратите! — выкрикнул адмирал и зажал руками уши. — Прекратите! Я не желаю вас слушать. За что вы меня мучаете? Неужели вы не можете оставить старика в покое?
Баннерсон наградил его презрительным взглядом.
— Я не буду продолжать, — сказал он. — Но я оставлю вам документы. Можете сами их прочитать.
Кронштет задыхался, хватал ртом воздух.
— Это возможность… — с трудом выдавил из себя он. — Возможность сохранить все для Швеции.
Баннерсон рассмеялся, и его горький смех прозвучал жестко и безжалостно.
