Ну и мы с Валюшкой по инерции еще вполне прилично выглядим. У меня раньше хорошая привычка была: пару раз одежки надену, потом — раздам или навезу откуда-нибудь чемоданы барахла — и ну во все стороны дарить: это не нравится, это мне не по размеру… Хорошо еще, что большая часть Валюшке перепадала, а она у нас девушка практичная: надо — не надо (потом разберемся), а вещичку приберет, в шкафчик сложит.
Теперь это очень даже для нас оказалось полезным. Потихоньку на свет извлекаем и еще как носим! Вроде как новенькое. У меня вкус неплохой, классический — тряпочки удачные покупала, годами из моды не выходят.
Так что идею мою поехать в Спасск отвергли. И правильно сделали.
А не так давно, кстати, у меня был свой домик на озере Ханка. Получилось так.
Была у меня подружка в свое время, не очень-то близкая, но из тех, что забыть о себе не дадут, — Ирка. Родом она из села Никольского, но давно уже окопалась в городе, вышла замуж, вырастила дочку, нашла какого-то таинственного спонсора, пристроила дочь в университет.
Она вообще умела профессионально просить. Не клянчить, не попрошайничать, а именно — попросить у нужного человека и в нужное время. Меня в свое время она упросила пристроить ее племянницу, прибывшую из того же Никольского, в институт, «хоть в какой, хоть на кого». Было это четыре года назад. Я не очень-то люблю такие просьбы, но буквально за месяц до этого Ирка выдернула меня на свою историческую родину, вывезла на пляж в заповедной зоне, а потом сообщила, что какая-то их двоюродная «бабка Танька» съезжает к сыну, а свой домишко продает. Никольское давно уже превратилось в умирающее село, разве что расположенное в живописном месте, поэтому продать там дом — вещь нереальная. Разве что под дачу. Именно это мне, сраженной природой и чистейшей водой безбрежного озера, и было в ту минуту надо.
Сделку оформили немедленно. Справный домик с огромным земельным наделом тут же перешел в мое пользование за смешные деньги — двести баксов. Ничего оформлять, конечно, не стали — себе дороже, в селе таких домов с десяток стоят просто заколоченные и гибнут на глазах. Земельный участок в силу ненадобности я тут же разрешила засевать очередным Иркиным родственникам, а в домик наняла пару местных пьяниц, поручив им сделать простенький ремонт. Через неделю мы завезли в новые владения мебель и бытовую технику, все, конечно, подержанное, но для дачи вполне приличное. Пьянчужки добросовестно освежили дом, получили расчет. И потом все лето там отдыхали то мы, то мои, то Валюшкины друзья, то бабушкины приятельницы.
Когда приезжали мы с Валюшкой и детьми, Иришка с родственниками нас опекали, как младенцев: вывозили на катере в заповедные зоны, готовили в мангале свежевыловленных сазанов. Все были довольны и практически счастливы. Мне очень нравилось! «Наши деревенские родственники», — называла их Валюшка.
Короче, когда Ирка заикнулась о племяннице, я просто не смогла отказать.
Подключив кое-какие связи, я пристроила девочку учиться на менеджера. Трудности начались позже. Вкусив свободной городской жизни, Иркина племянница наотрез отказывалась не то чтобы учиться, а даже просто посещать занятия. Первый ее курс мы закрыли кое-как. На втором она исчезла совсем. Я обрывала Иркин телефон, она грозилась прибить племянницу, но та осталась в живых, насколько я знаю. Правда, из института ее отчислили. Мне вмешаться в этот процесс было практически невозможно в связи с начавшимися у меня проблемами.
В то лето мы так и не выбрались в свои владения. Домочадцы наотрез отказывались ехать без меня, а мне было не до отдыха. Ирка тоже как-то плавно сошла с горизонта, мы даже не перезванивались.
Прошел еще год. Прошлым летом я, изрядно пощипанная и обедневшая, вышла из депрессии и первым делом вспомнила про домик на озере Ханка. Тем более что других вариантов отдыха не предвиделось.
Я бодро велела детям и бабушке собираться. Мишку послали с длинным списком в магазин, мамусик взялась собирать кастрюльки и тарелки, сетуя, что каждый год туда возим, а их потом воруют.
Я тем временем нашла Иркин телефон и радостно сообщила ей, что мы планируем вылазку в поместье и как оно там вообще. Не могу сказать, чтобы Ирка запрыгала от радости, услышав мой голос. А после сообщения о наших сборах в Никольское на том конце провода возникла некоторая заминка. Ирка скороговоркой сказала, что ей неудобно говорить, и пообещала перезвонить через пять минут. Я особо не удивилась: кто я теперь, обычный препод. Не совсем та категория людей, которые интересуют Ирку. Это неудивительно — таких «друзей», как она, за минувший год я растеряла десятка три, причем не очень горюя о потере.
Где-то через полчаса раздался ответный звонок. Сухим и деловым тоном Ирка доложила мне, что они продали мой дом зимой, чем несколько меня обескуражила.
— Не поняла, — честно призналась я.
— Ну, вот так вышло, Оля, дом никто не навещал, он ветшал, тут появились желающие, мы и сговорились с ними. А до тебя я никак не могла дозвониться.
Это, конечно, непростая проблема, учитывая, что у Иры есть номера моего и Валюшкиного сотовых, Валюшкин рабочий и наш домашний телефоны. Вообще-то в былые времена, при необходимости, Ира находила меня в любой точке земного шара буквально за пятнадцать минут.
— А деньги? — глупо уточнила я.
— Деньги у меня, конечно, — ответила Ирка с легкой насмешкой. — Давай завтра в одиннадцать встретимся у парка, я отдам.
Я не успела согласиться, как в трубке послышались короткие гудки.
Короче, и я, и домочадцы расстроились ужасно. Валюшка пыталась меня утешить:
— Ну, ты же всегда знала ей цену!
Действовало слабо. Я вынашивала планы мести.
Наутро я приехала к месту встречи. Ирки не было, подошел ее зять, отдал мне двести баксов.
— Там еще была мебель, — стараясь говорить сквозь зубы, пояснила я. — И вообще, у меня есть свой покупатель за штуку баксов.
— Это ты с Иркой выясняй, — справедливо заметил зять. — Сама знаешь, она «мутная».
На обратном пути я злилась, строила планы мести и рулила как пьяный гонщик. Однако к вечеру Валюшка в очередной раз меня угомонила:
— Брось ты, Лелик. Не пачкайся. Все само собой всем воздастся. Поучительная история, да и все.
И я сразу успокоилась. Вот умеет Валюшка!..
Тем временем дождь льет. Никуда не выбираемся. Ситуацию отягощает то положение, что у детей каникулы, у сестры — отпуск, у мамы-бабушки — заслуженный отдых, а я — бездельник.
На фоне всеобщего вынужденного торчания семейства в четырех стенах — дети ежечасно норовят перекусить или рвутся к компьютеру. Я уже к нему и не лезу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
