– Полли начинает нервничать, – сказал Квиллер своему внимательному слушателю. – Мне не нравится то, что ревность делает с женщинами. Она умна и во всех отношениях восхитительна, однако же… и самые интеллектуальные из них иногда теряют контроль над собой. Рано или поздно будет взрыв! Как ты думаешь, библиотекари совершают преступления на почве ревности?
Йау, – сказал Коко и почесал ухо задней лапой.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Место действия: центр Пикакса.
Время действия: следующее утро.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Хикси Райс, молодая женщина из Центра.
Эддингтон Смит, букинист.
Чед, «паршивая овца» семьи Ланспиков.
Строительные рабочие, прохожие, служащие.
Прослушав девятичасовой выпуск новостей, Квиллер решил прогуляться по городу. «Хулиганы ночью открыли пожарные краны, чем серьёзно истощили городские запасы воды и осложнили работу пожарным, вызванным к горящему зданию в западной части города».
Как журналист-ветеран, который в своё время писал для самых крупных газет страны, Квиллер презирал новости-заголовки по радио – эти пародии на новости из двадцати пяти слов, втиснутые между рекламами по двести слов. Они только раздували войну между печатной и электронной прессой. Он нервно заходил но квартире, ругаясь вслух, к вящей тревоге сиамцев.
– Сколько кранов открыто? Где они расположены? Какова потеря воды? Во что это обойдётся городу? Чьи здания сгорели в результате? Когда хулиганство было замечено? Почему никто не обнаружил вовремя хлынувшую воду?
Сиамцы носились по квартире, как делали всякий раз, когда Квиллер приходил в ярость.
– Ладно, ничего. Извините за вспышку, – сказал он уже спокойнее, приглаживая усы. – Через несколько дней мы всё узнаем из газет.
Несколько лет в Мускаунти не было хорошей газеты, но благодаря Фонду Клингеншоенов и некоторому подталкиванию со стороны Квиллера в следующую среду выйдет в свет первый номер профессионально сделанной газеты.
А пока существовало только два адекватных источника информации. Можно было включиться в систему сообщений; процветающую в небольших кафе, на ступеньках суда и на задних дворах. Или можно было прогуляться в полицейский участок в такое время, когда разговорчивый Броуди был на дежурстве.
– Я иду в город, – проинформировал Квиллер своих друзей. – Мистер О' Делл придёт убирать, и ему приказано не давать вам никаких потачек, так что нет смысла прикидываться умирающими от голода. До скорого.
Коко и Юм-Юм бесстрастно выслушали хозяина, затем проводили его до верхней площадки лестницы, где оба потерлись мордочками о герб Макинтошей, пока их клыки не защелкали по кованому металлу.
Квиллер часто думал о том, что же означает их молчаливый прощальный ритуал. Жалеют ли они, что он уходит, или, наоборот, радуются? Беспокоятся или испытывают облегчение? Кто может сказать, что скрывают эти таинственные голубые, глаза?
В Центр он всегда ходил пешком. В Пикаксе до любого места можно было дойти пешком, но мало кто из местных жителей использовал для передвижения ноги. Когда он шагал по длинной подъездной дороге, работавшая над реконструкцией дома строительная бригада жизнерадостно его приветствовала, а мастер, сняв каску, пригласил зайти в здание посмотреть за ходом работ.
Трехэтажный особняк Клингеншоенов, выстроенный из камня толщиной в два фута, перестраивался под театр – со сценой, окруженной с трёх сторон местами для зрителей, с профессиональной системой освещения и гримерными.
– Вы закончите в срок? – спросил Квиллер.
– Будем надеяться. Если архитекторы не устроят нам разнос, – сказал мастер. – Какая-то инспекция приедет из Центра на будущей неделе. Надеюсь, они не пришлют эту девицу архитекторшу. Вот уж крепкий орешек.
Услышав это замечание, Квиллер фыркнул. Речь шла о группе архитекторов из Цинциннати, специализирующейся на оформлении маленьких театров, а «крепким орешком» была Элкокови Райт, легкомысленная молодая особа, с которой он встречался в Центре до того, как она выскочила замуж за инженера. Он продолжил прогулку, дивясь причудам судьбы и предвкушая встречу с Коки.
Три квартала Мейн-стрит, из которых и состояла деловая часть Пикакса, не могли не удивлять. В пору своего расцвета городок был сердцем горнодобывающей промышленности края, и все коммерческие здания здесь возвели из камня. Однако необычным этот городской ландшафт делал внешний вид зданий с магазинами и офисами, которые выглядели миниатюрными замками, храмами, крепостями и монастырями, демонстрируя причудливый вкус угольных магнатов девятнадцатого века.
Проходя мимо городской библиотеки (которая находилась в греческом храме), Квиллер на площадке для парковки автоматически поискал глазами малиновую машину Полли Дункан. Перед зданием муниципалитета (в миниатюрной Бастилии) доброволец, размахивающий канистрой для сбора пожертвований в пользу фонда «Спасите наших змей»[1], сверкнул неотразимой улыбкой, и Квиллер дал ему доллар. Когда он проходил мимо магазинчика Скотта для мужчин (котсуолдский коттедж), из магазина выпорхнула молодая женщина с растрёпанными волосами, висящей на плече сумкой и в развевающейся юбке. Это была жизнерадостная и полная энергии Хикси Райс, менеджер по рекламе новой газеты Мускаунта Она была соседкой Квиллера в Центре, и он сделал всё, чтобы привезти её в Пикакс.
– Привет, Квилл! – прощебетала она.
– Доброе утро, Хикси, Как дела?
– Ты не поверишь! Я продала Скотту для начала двойной разворот, и он подписал контракт на двадцать шесть недель. Даже этот потусторонний книжный магазин взял четверть страницы. А сегодня у меня ланч в загородном клубе с тремя банкирами! Найджел Фитч очарователен, и у него прекрасные сыновья, особенно тот, что с усами. Какая жалость, что они женаты.
– Не знал, что это имеет для тебя какое-нибудь значение.
– Забудь мое сенсационное прошлое в Центре, – сказала она, делая легкомысленный жест. – В Пикаксе я осторожна. Я отказалась от женатых мужчин, сигарет и высоких каблуков. Слушай, давай пообедаем сегодня вместе. Я плачу.
– Извини, Хикси, но у меня свидание.
– Ладно. Поймаю тебя потом.
Она двинулась через Мейн-стрит, уворачиваясь от машин, фургончиков и пикапов, демонстрируя ловкость ног, посылая воздушные поцелуи водителям, которые свистели от восхищения или сигналили от досады.
Квиллер направился к книжному магазину, который Хикси назвала потусторонним. В кои-то веки она не преувеличила. Магазинчик буквально притаился в переулочке за универмагом Ланспика. Нагромождение необработанных камней напоминало грот, использованный при строительстве полевой шпат в солнечный день сверкал, словно фасад кафешантана. У двери висела почти неразличимая вывеска. В грязной витрине лежали старые книги с потрёпанными переплётами и стояло растение с поникшими листьями.
Внутри магазина было столь же сумеречно, сколь ослепителен он был снаружи. Войдя с освещённой солнцем улицы, Квиллер поначалу ничего не увидел, но постепенно смог рассмотреть интерьер магазина: столы, заваленные пропыленными фолиантами; полки от пола до потолка с плотно втиснутыми книгами в сероватых переплётах с неразличимыми названиями; неустойчивая деревянная стремянка и дымчато-серый персидский кот, расхаживающий по столу со старыми журналами, размахивай хвостом, словно метёлочкой для стряхивания пыли. Всё было насквозь пропыленным и пахло сардинами.
О приходе Квиллера возвестил колокольчик, зазвеневший над входной дверью, и вскоре откуда-то выплыл владелец магазинчика. Эддингтон Смит – маленький, худенький человечек с серым лицом, седеющими волосами и в серой одежде неопределенного вида. Он кого-то напоминал Квиллеру, но неизменная вкрадчивая улыбка, выражавшая полное удовлетворение, мешала вспомнить, кого именно.
– Приветствую, – мягким приятным голосом сказал человечек.
– Доброе утро, Эд. Приятный денёк, верно? Как Уинстон?
Квиллер погладил кота, а Уинстон принял оказанное ему внимание с достоинством премьер-министра.
– Сколько же этому зданию лет, Эд? Оно такое ужасное, что даже зачаровывает.
– Больше ста. Это бывшая кузница. Говорят, построивший её каменщик был не в своём уме.
– Охотно верю.
– Перефразируя мистера Черчилля, мы придаём форму нашим домам, после чего они формируют нас. Полагаю, это так. Мой дед рассказывал, что кузнец был настоящим пещерным человеком.
– Надеюсь, на вас здание не оказало такого воздействия? – добродушно поинтересовался Квиллер.
– Немного, – ответил Эддингтон, всё ещё улыбаясь. – Я чувствую себя придавленным камнем. Доктор Галифакс говорит, что я слишком много времени провожу в магазине. Он говорит, мне следует чаще гулять или примкнуть к какому-нибудь клубу, позабавиться, Не уверен, что забавы мне понравились бы.
