Высказавшись, гере начальник раздраженно смахнул карты и берестяные фишки со стола и не глядя уселся на ловко пододвинутый Плумкисом стул.
- Я никогда не был высокого мнения об умственных способностях Рюмпеля, но от вас, Крум и Докс, от вас я этого никак не ожидал.
- Да, гере начальник, - подхалимски подхватил Плумкис, - мы только что обсуждали именно умственные способности Рюмпеля.
Начальник минуту помолчал, обводя всех присутствующих печальным взором. Потом глубоко вздохнул и произнес:
- Сообщаю вам, что через день нас посетит комиссия Генерального Инспектора. Эта высокая честь, это такая честь, а вы... Гере Плумкис, поручаю вам организовать встречу и все такое, ну, вы знаете. И держите Рюмпеля от глаз подальше. Пускай он вообще из дома не выходит... Скажите, Рюмпель, может у вас что-нибудь болит? Вам ничего полечить не надо? День-два, например? Кроме головы, разумеется, ее вам лечить бесполезно.
За его спиной захихикал Крум, почувствовавший, что недовольство теперь направлено только на меня.
Я вздохнул и опустил глаза, не смея смотреть на грозное лицо гере Начальника. Тот безнадежно махнул рукой:
- Эх, Рюмпель, Рюмпель, - он еще раз махнул рукой и стремительно вышел из кабинета, кивком головы позвав за собой Плумкиса.
Воцарилась тишина. Крум только что сообразил, что все это время сидел на стуле и густо покраснел, а трусливый Докс, который единственный из нас был совершенно не причем, стоял, переминаясь, посреди комнаты и не решался вернуться на свое место.
Это действительно было неприятно. Быть застигнутыми за игрой в рабочее время - это, знаете ли... Тем более, что гере Начальник вообще не одобряет азартные игры, говорят, он ни разу в жизни не притрагивался к картам, и даже будучи асессором выходил из кабинета, когда коллеги раскладывали трикс... Теперь можно забыть о праздничных свертках от Владетеля. Обидно, каждый захудалый клерк получит что-то к столу - добрый кусок говядины, головку сыра и кувшин вина, а нам придется выслушивать причитания жен и плач детей. Конечно, все это можно купить на рынке - слава святым, жалование позволяет накопить к празднику монету-другую, да только угощение от Владетеля куда слаще обычной еды. Эх, лучше бы, как в прошлые времена - всыпали бы десяток горячих по седалищу, и иди себе, да только Владетель уже пять лет как милостью своей освободил служителей канцелярий от телесных наказаний.
- Скажите, Рюмпель, почему мне так не везет? - спросил Крум, тоскливо глядя на дверь, за которой скрылся Начальник. Несомненно, что его тоже посетила удручающая мысль о потере праздничных свертков.
- Что делать, - я развел руками, - такова наша судьба.
- Почему Плумкис всегда выходит сухим из воды, - продолжал, не слушая меня, Крум, - и почему все шишки всегда достаются мне?
В его голосе было столько скорби и страдания, что со стороны могло показаться, что этот человек только что потерял всех своих близких. Я не стал его разубеждать, хотя очевидно, что на сей раз больше всего досталось именно мне. Да и какая, в сущности, разница - наказаны все равно будут все, за исключением, конечно, Плумкиса, и наказаны одинаково. Жалко, а я надеялся, что в следующем году меня допустят к экзаменам на следующую ступень. А теперь... Не быть мне на хорошем счету у гере Начальника, ох не быть.
Плумкис вернулся в кабинет собранный, решительный и подтянутый. Серый камзол застегнут на все пуговицы, двухцветный шарф лежит на плече строго по уставу, даже отблески свечей играют на лысине как-то по-особенному. Молча прошел на свое место, уселся и с суровой торжественностью окинул нас орлиным взором. Докс сгорбился за столом так сильно, что совсем скрылся за кипами бумаг, и еще усерднее заскрипел пером. Крум же, не отрываясь, глядел на Плумкиса, беззвучно шевеля губами, читая, по всей видимости, молитву. Я смотрел на старшего советника краем глаза, старательно переписывая очередной отчет муниципального комитета по благоустройству.
- Итак, гере канцеляристы, - тихо и торжественно сказал Плумкис.
Я почувствовал, как ноги сами поднимают меня со стула. Наверное, то же самое ощутили вставшие Докс и Крум, столько внутренней силы, трогающей тонкие струны канцелярской души, было в негромком голосе старшего советника.
- Итак, гере канцеляристы, - продолжил Плумкис, - сообщаю вам... Сообщаю вам, что через день в город приезжает комиссия Генерального инспектора.
Он замолчал, выдерживая интригующую паузу. Пока еще мы не услышали ничего нового, все это уже успел высказать начальник Канцелярии. Новость, конечно, интересная, но не настолько, чтобы в голосе спокойного и уверенного в себе старшего советника зазвучали такие торжественные ноты. Комиссия Генерального инспектора наведывается в город раз в два месяца. Разумеется, событие это рядовым назвать никак нельзя, после каждого наезда инспекторов нескольких чиновников из магистрата увозили в Столицу, где предавали высокому суду. Некоторые так и не возвращались, но, по правде сказать, такое случалось нечасто. Обычно через два-три месяца они благополучно появлялись дома - похудевшие на скудных харчах Каземата, подтянутые, и готовые не щадя живота своего трудиться во славу Владетеля. Это раньше, бывало, проворовавшегося бургомистра без лишних разговоров выводили под руки на площадь и подвешивали за ноги на ближайшем столбе. Где наказуемый находился, как было сказано в Уставе "до прихождения смерти по естественным причинам". А до того самого "прихождения" площадь оглашалась криками и стонами, что весьма благотворно сказывалось на законопослушности нового бургомистра. Но велика милость Владетеля - повелел он щадить людей своих и не наносить ущерба телам их...
Плумкис еще раз осмотрел нас, остановив взгляд по очереди на каждом.
- Ну, что же, гере, нам предстоит очень серьезная работа. Комиссия Генеральной инспекции во главе, - он со значением поднял палец, - с Первым Вице-Экзекутором прибывает с целью обследования состояния образовательных учреждений и беседы с учениками младшей ступени. Так-то, гере.
Вот это да! Каждый канцелярист, от посыльного, до начальника прекрасно знал, что скрывается за этими словами. Пришло время, и Владетель забирает лучших из лучших детей на воспитание и службу. Лучших из лучших. Великая честь и великая ответственность. Представляю, как сейчас задышат чинуши из Коллегии образования. В городе примерно триста детей в возрасте от шести до семи лет, всех их надлежит представить перед очами первого Вице-Экзекутора, который самолично произведет должное обследование на предмет физического и умственного развития, а также проверит знания, вложенные школьными обучателями. И не дай бог, если он сочтет эти знания неудовлетворительными, а тщение деятелей Коллегии образования недостаточным!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
