Казалось, будто незримая волна на миг потушила озорные искорки его глаз, но всего один взмах руки — и голос старика снова зазвучал бодро:
— Смотри, один из них встал — тот, что шептался с хозяином. Сейчас подойдет к нам и начнет дурака валять. Комедия начинается! Только не испортите мне ее…
Нет ничего удивительного в том, что Сэм Хокенс дал своей мулице и ружью такие ласковые прозвища. Вестмены старой закалки — таких, к сожалению, все меньше и меньше — были совершенно другими людьми, нежели тот сброд, что явился на Запад позднее. Однако под словом «сброд» следует понимать не только морально разложившихся типов. Когда миллионеры, банкиры, генералы, адвокаты — да хоть сам президент Соединенных Штатов, приехавший на Запад в окружении многочисленной свиты, — пачками укладывают дичь из кустов ради развлечения, в глазах настоящего вестмена все эти благородные особы столь высокого ранга будут выглядеть всего лишь сбродом.
Индеец — вестмен до мозга костей — «делал» мясо, только если нуждался в нем. Он ловил только одну лошадь из стада диких мустангов; он знал время, когда бизоны шли с юга на север и когда возвращались; он отлично ориентировался на местности, по которой странствовал и охотился, чтобы есть. Где же сейчас те стада? С одним-двумя бизонами можно повстречаться в лучшем случае в каком-нибудь зоопарке. А настоящих индейцев или трапперов увидишь только в книге с картинками. Во всем этом виноваты те, кого капканщики и скваттеры называют сбродом. Не надо только говорить, что причина в цивилизации — у цивилизации нет предназначения искоренять и уничтожать. Повсюду, когда строились железные дороги, сотни «джентльменов», вооруженные ружьями новейшей конструкции, собирались в группы, чтобы поохотиться. Они двигались на Запад в поездах, останавливались где-нибудь в прерии и расстреливали проносившиеся мимо бизоньи стада прямо из окон вагонов. Потом они ехали дальше, оставляя горы трупов на попечение койотов и стервятников, стяжая себе славу охотников прерий и испытывая от этого огромное удовлетворение. На одно убитое животное приходилось по десять и больше подстреленных и раненых. Обреченный на голодную смерть индеец наблюдал за варварством издали, в бессильной ярости, но ничего не мог поделать. Если он жаловался, над ним смеялись. Если он защищался, его убивали, как бизона, которого он считал своим и потому так оберегал.
Совсем иначе обстоит дело с настоящими вестменами, в прошлом охотниками. Они никогда не стреляли больше, чем нужно. Вестмен добывал мясо с риском для жизни. Он мог рискнуть верхом ворваться в самую гущу бизоньего стада и бороться с мустангом, которого стремился поймать и объездить. Он мужественно выходил один на один с гризли. Ружье — мертвый, бездушный металл — верный друг вестмена, а лошадь — его настоящая подруга. Он мог не пить и не есть до последнего и забивал любимого конягу только в самом крайнем случае, когда иначе было не выжить. Он давал животным людские имена и разговаривал с ними как с добрыми приятелями, если ночевал где-нибудь один, в девственном лесу или прерии.
Именно к таким вестменам принадлежал Сэм Хокенс. Суровость дикой жизни не сделала его бессердечным; вопреки всему он остался человеком душевным, оставаясь при этом ужасным хитрецом.
Тем временем произошло то, что ожидалось: Батлер встал, подошел ближе, застыл у стола охотников во властной позе и без приветствия насмешливо сказал:
— Эй, да вы просто неотразимы! Вот так тройня!
— Да, — Сэм кивнул совершенно серьезно.
Такое признание прозвучало для Батлера неожиданно, он громко рассмеялся и, пока его спутники распахивали рты, ржа на все лады, продолжил:
— Кто вы такие, а?
— Первый, — буркнул Сэм.
— Второй, — добавил Дик Стоун.
— А я третий, — присоединился Уилл Паркер.
— Что? — опешил Батлер, не совсем понимая, к чему клонит Хокенс.
— Конечно, тройня! — ответил Сэм с необычайным прямодушием.
Снова раздался смех. Проиграв первую партию, Батлер недовольно процедил:
— Бросьте свои глупые шутки! Со мной всегда разговаривают серьезно. Что вы не тройня, и так видно. Я хочу знать ваши имена, да поживее!
— Меня зовут Гринелл, — ответил Сэм тихо.
— Берри, — представился Дик со страхом в голосе.
— А я Уайт, — испуганно пробормотал Уилл.
— Хм, понятно, — продолжил Батлер. — А теперь скажите, кто вы?
— Капканщики, — пояснил Сэм Хокенс.
— Капканщики? — «экзаменатор» снова засмеялся. — Не очень-то вы похожи на ловцов бобров или енотов!
— Мы пока никого не поймали, — с готовностью согласился маленький Сэм.
— Очень хорошо. Откуда едете?
— Из Кастровилла.
— Чем там занимались?
— Была у нас лавка на троих, одежду продавали.
— Так, так… Что, плохо дела шли?
— Да. Дали одному деньги в кредит, а он обанкротился.
— Надо было предвидеть. Потом, значит, трое неудачников-портняжек решили вдруг стать трапперами! Эй, вы слышите?
Вопрос относился ко всей компании, с усмешками следившей за разговором. Сэм Хокенс возбужденно воскликнул:
— Неудачников? Тут вы сильно ошибаетесь, сэр! Мы, пожалуй, кое на что годились и нам удалось что-то вернуть.
Сэм приподнял полы своего кожаного пальто и постучал пальцами по широкому поясу. Послышался какой-то металлический звук. Маленький старичок расплылся в улыбке и с гордостью добавил:
— Вот здесь монеты, сэр!
Лицо Батлера приняло выражение хищной птицы, выслеживающей добычу. Как можно равнодушнее он заметил:
— Монеты? Похоже, вы умнее, чем кажется. Сколько же вернул ваш банкрот?
— Более двух тысяч долларов.
— И они при вас?
— Да.
— Таскаете с собой в такой глуши?
— Хо! У нас есть оружие.
— Разве оно поможет? А если вдруг заявятся искатели, которые вытрясут из трех портных все, прежде чем те глаза протрут? Почему вы не доверили деньги банку?
— Мы еще успеем это сделать.
— Где?
— Там, в Прескотте.
— Вы туда направляетесь?
— Да.
— А капканы-то у вас есть?
— Нет.
— Откуда вы их возьмете?
— Купим в Прескотте.
— Черт возьми! Что за чудаки! Кого вы там хотите поймать?
— Бобров и… и… — Сэм вдруг запнулся и робко добавил: — Гризли, быть может.
За другими столами раздался поистине гомерический гогот. Батлер так ржал, что у него на глазах выступили слезы и едва не сперло дыхание. Немного успокоившись, он смог выдавить из себя:
— Капканом вы хотите поймать гризли? Гризли, ростом в девять футов и весом в девять центнеров?
— А почему нет? — с досады чуть не прорычал Сэм. — Если капкан будет большим и крепким…
— Капканов на гризли нет и никогда не будет!
