– И что, Любавин там преподаёт?
– Ага. Тоже мне светило литературного пространства. Какие мысли он вкладывает в головы своих слушателей?..
Агнесскино предубеждение к Артёму начинало меня забавлять. Успев уже довольно тщательно ознакомиться с творчеством Любавина, я была с ней категорически не согласна. Но спорить с подругой я не стала, а решила, что та читала у Артёма не всё, и не так внимательно, как я.
На этом разговор об Артёме закончился. Агнесска переключилась на обсуждение последних клубных новостей и принялась увлечённо рассказывать о царивших в округе интригах и нравах. Я слушала её с интересом, время от времени ловя себя на мысли, что мне хочется ещё раз прийти в этот необычный литературный салон. Мы не спеша подошли к нашему дому, на прощание я поинтересовалась состоянием лапы Иллады и поспешила к Максу и Сонечке.
Дома меня встретила полнейшая тишина. Муж уснул вместе с дочуркой на диване, так и не дождавшись моего возвращения. Я тихонько скинула пальто в прихожей и аккуратно проскользнула на кухню. Безумно хотелось выпить чашку чая и осмыслить все произошедшие за сегодняшний вечер события.
А они были, безусловно, приятные. Впечатления от неформальной атмосферы литераторов и поэтов снова и снова возвращали мои мысли назад в клуб, к Агнесске, к её знакомым и к Любавину. Дожидаясь пока в чашке остынет чай, я тихо прошла в комнату, отыскала книгу его стихов и вновь устроилась на кухне.
Артём был мне интересен не только как автор. Я вчитывалась в его строчки и постепенно начинала осознавать, насколько глубоко он мыслит. Его неординарное мышление и собственные взгляды выдавали человека неоднозначного и достаточно сложного. А внутренняя боль «Сумеречной Зоны» заставила испытать присущее каждому человеческое сострадание. Нет, Агнесса не права. Любавин – несомненный талант. Даже печальный арестантский опыт, поведанный в стихотворениях, выдаёт человека не только со сложной судьбой, но и со многими знаниями.
Стрелки на часах показывали уже полночь, я закрыла книгу и твёрдо решила, что непременно наведаюсь в литературный клуб ещё раз.
Глава 3
Осень в этом году выдалась необычайно тёплой. Собираясь в выходной к маме, я перебирала свой гардероб. Мама жила достаточно далеко от нас, в тридцати километрах от городка. Мы предпочитали добираться до неё на электричке, – благо, расписание пригородных поездов было удобным. Ранним утром с вокзала отходили полупустые вагоны, народу в них присутствовало всегда немного. Вечером можно было уже вернуться домой.
– Коляску берём с собой? – заглянул в комнату Макс.
Я на мгновение отвлеклась от своего занятия и взглянула на мужа. Что ни говори, а с Максом мне повезло. Смотря порой на неудачные замужества некоторых своих знакомых, я прекрасно понимала, что в лице Максима обрела надёжное, крепкое плечо и широкую спину. За все шестнадцать лет нашей совместной жизни я ни разу не видела Макса в смятении либо в депрессии, ни разу не слышала от него жалоб на жизнь. Даже, если всё вокруг рушилось и ломалось, Макс был твёрдо уверен, что завтра станет лучше. Не завтра, так послезавтра. Невероятная сила воли, ответственность за свою семью, бесконечный оптимизм и стойкость характера отличали Максима от других представителей сильного пола. Сколько раз моя мама, будучи очень проницательной и умной женщиной, не раз характеризовала Максима известными словами: «Дом сгорел, кобыла околела, поместье разорено, а у него – всё хорошо, прекрасная маркиза!» И только, пожалуй, этот оптимизм да невероятная сила духа и позволили нам с Максом выжить и выстоять вместе во многих неприятных жизненных коллизиях.
В отличие от мужа, я была беспросветным нытиком, постоянно пребывающим в собственных фантазиях. И, словно в противовес, реализм Макса дополнял наш семейный тандем. Конечно, Максим не всегда был таким. В молодости его характеризовали беспечность и неумение считать деньги. Однако Макс всегда думал только о семье и о работе. С возрастом муж стал мудрее, превратился в домоседа. Теперь Макс предпочитал проводить праздники в родных стенах и не очень любил походы по чужим домам. Да и ходить в гости нам теперь было особо не к кому. Не смотря на то, что у него за плечами остался первый неудачный брак, женитьба на мне позволила Максиму обрести собственное комфортное место в жизни в качестве ответственного и заботливого главы семейства.
– Не надо коляску, – отозвалась я на вопрос и повернулась к сваленной на диване куче вещей.
На электричку мы еле успели, едва не вбежав, в последний вагон.
Состав тронулся, а за окном медленно поплыли деревья. Я отвернулась к окну и принялась любоваться загородным пейзажем. Дорогу к маме я очень любила только из-за той красоты, которую она дарила за толстым вагонным стеклом. Раскрашенная в яркие красно-жёлтые тона осенняя листва отливала багрянцем и охрой. Пробивающийся сквозь полуголые ветви солнечный свет придавал ей особенную воздушность и лёгкость. Октябрь уже заканчивался, и, казалось, совершенно не желал расставаться с теплом. Впереди ещё предстояли ноябрьские заморозки и первый снег, но сейчас, в последние дни октября, ласковое солнце вовсю пыталось обогреть и окружающие деревья, и опавшую беззащитную листву, и нашу электричку, и даже мой прильнувший к вагонному стеклу нос.
У мамы было необычайно хорошо и умиротворённо. В глубине дома слышался размеренный ход настенных часов, на плите посапывал закипающий чайник. В соседней комнате Сонечка барабанила погремушкой по перевёрнутому ведёрку.
– Ну, рассказывайте, какие новости? – как обычно произнесла мама, с трудом устраиваясь в большом мягком кресле в гостиной.
Незадолго до рождения Сони мама перенесла сильный инсульт и паралич. К жизни её вернули только большая сила характера, извечный оптимизм и, безусловно, ожидание появления внучки. Теперь мама могла ходить, аккуратно переставляя палочку, и даже не раз прогуливалась по двору, держась за ручку Сониной коляски.
– Всё хорошо, – отозвалась я и принялась увлечённо рассказывать ей о своём новом знакомстве с Агнесской, происшествии с Илладой и походе в литературное кафе.
Максим не прислушивался к нашему разговору. Его не интересовали мои новые пристрастия, хотя вчера я сообщила ему, что собираюсь в клуб вновь.
Мы пообедали на маленькой кухоньке, где успели уже наговориться сполна. Накормив Соню, я уложила её спать на маминой кровати. Закрытые шторы создавали в спальне приятный расслабляющий полумрак. Не смотря на отсутствие ремонта в мамином доме, я любила бывать здесь. Нет, я не выросла здесь. Детские годы остались в южном военном городке, который навсегда заключил мою память в самые приятные и светлые воспоминания. С Максом мы познакомились именно там. Сколько времени утекло с тех пор. Я закрыла глаза, и передо мной сразу же возник наш застеклённый балкон на третьем этаже, весь увитый зелёным виноградом. На нём очень хорошо было встречать закаты солнца, когда в унисон заходящим лучам со двора из чьих-то динамиков доносился тоненький голосок Шатунова или надрывный блюз Джорджа Майкла.
Часы в маминой квартире летели незаметно. Пора было уже собираться домой. Вовсе не хотелось снова спешить, как на пожар, на последнюю электричку.
– Маши бабушке «пока-пока», – приговаривала я, держа одетую Соню на руках. Мама расцеловала всех нас у входной двери, и мы, торопясь поспеть на вокзал, вышли из подъезда. Во дворе я оглянулась на родное окно. Уже несколько лет в нашем прощании неизменно существовал ритуал – как только мы оказывались на улице, я оборачивалась взглянуть на родительские окна. Как всегда, мама стояла у окна, провожала нас взглядом и крестила на обратную дорогу.
…Новое платье сидело на мне просто отлично. Через несколько минут должна была зайти Агнесска, чтобы отправиться в клуб. Я в последний раз осмотрела себя в зеркале. Минимум косметики, которая лишь акцентировала внимание на глазах и губах, светлые распущенные волосы ниже плеч, чёрное приталенное платье чуть выше колена. Я осталась довольна собой.
Звонок в дверь заставил меня отойти от зеркала и впустить в коридор гостью. Агнесса тоже выглядела на пять с плюсом. Модная в нынешнем сезоне клетка чётко расположилась на её платье, сверху плечи украшала белая пушистая перелинка.
– Вся белая и пушистая, – оценила я наряд.
– Клетчатая, – уточнила Агнесска. – Ты тоже ничего. Отлично выглядишь!
Я прекрасно осознавала, что я – «тоже ничего». Платье было куплено летом совсем в другом городе, на последние деньги, оставшиеся от скромной зарплаты. Правда, повода его надеть до сих пор не было. Вскоре последовал наш с Максом переезд, а на новом месте мы ещё никуда не успели выбраться, да и Соня не давала такой возможности.
