Но было ли стремление Иакова, о котором мы читаем в главах 15 и 21 Деяний, продиктовано его преданностью закону? Вряд ли. Его поведение на соборе характеризует его как великого миротворца. Его участие в дискуссии на соборе объясняется его желанием обеспечить основу, в соответствии с которой все могли бы прийти к соглашению. Как и в главе 21 Деяний, мы видим, что он не принимает ни одной из крайних точек зрения, а занимает позицию посредника, ибо если не предпринять такого шага, то обе стороны разойдутся ни с чем. Его дар убеждения проявляется в том, что Павел последовал его совету пройти ритуал очищения. Однако же Иаков никак не предполагал, что он может пострадать от иудеев во время очищения в храме, поскольку подчинением закону он через Павла обеспечивал почву для согласования различных взглядов и предпочтений между христианами[7]. Такой Иаков похож на автора Послания, в котором центральное место отведено улаживанию разногласий и настойчивому поиску гармонии.
Высказываются предположения[8], что если бы Иаков был братом нашего Господа, то в Послании нам встретилось бы больше ссылок на Господа Иисуса. Но кто знает? Можно возразить, что если письмо писал человек, который только хотел назваться Иаковом, он мог недвусмысленным образом показать, какого именно Иакова он хотел представить. Совершенно очевидно, что в Послании нет ничего, что свидетельствовало бы против авторства брата Господа, и, как мы уже упоминали, многое доказывает именно это. Задумаемся еще вот над чем. Какого Иакова из Нового Завета мы знаем, кроме Иакова Зеведеева, апостола, умершего мученической смертью? Кто мог подписать свое послание именем «Иаков» и быть уверенным, что все знают, о ком идет речь? Только один — Иаков, сына Иосифа и Марии, брат Господа.
Единственное, на чем настаивает Послание, это имя автора — Иаков. В этом имени заключено многое из вдохновенного свидетельства Божьего Слова, и это не сравнимо ни с чем другим в Послании. Наверное, не нужно выдумывать какого–то анонимного автора, ибо имя открыто. Если мы последуем за указателями, они приведут нас к единственному Иакову.
1:1 1. Место действия
Иаков, раб Бога и Господа Иисуса Христа, двенадцати коленам, находящимся в рассеянии, — радоваться.
Если бы Иаков жил в наше время и послал свое письмо почтой, почтовые работники не смогли бы найти адресата, потому что адрес неполный. Автор не дает никаких географических названий, не указывает никаких координат. Иаков просто обращается к двенадцати коленам, которые состояли, как можно предположить, из множества людей, находящихся в рассеянии, в том конкретном смысле народа Божьего, рассеявшегося фактически по всему миру.
Но что сразу бросается в глаза? Двенадцать колен напоминают нам о ветхозаветном народе Божьем, о двенадцати детях Иакова (напр.: Исх. 1:2–5). Даже в Новом Завете Павел продолжает говорить о «наших двенадцати коленах» (Деян. 26:7), имея в виду тех, кто может проследить свою родословную до одного из двенадцати патриархов. О рассеянии также говорится в совершенно определенном смысле. Со времен возвращения из вавилонского плена народ Божий как бы делился на две части: на тех, кто возвратился жить в землю обетованную (напр.: Езд. 1:1 и дал.; 2:1 и дал.), и на тех, кто остался жить среди чужих народов. Последняя группа рассматривалась как «рассеянные» по всему миру, и термин «рассеяние» стал употребляться и по отношению к рассеянному по всему свету народу, и по отношению ко всему миру вне границ Палестины, где жил Божий народ.
Но как только начинает проясняться эта проблема, тут же возникают еще два вопроса. Во–первых, во времена Иакова физические потомки ветхозаветного народа уже давно стали «иудеями». Однако Иаков пишет как христианин христианам. И он, автор, и они, читатели, признают Иисуса как Господа. Иаков — раб Бога и Господа Иисуса Христа (1:1), а они — его «братия» (1:2). О них он далее говорит (2:1) как о тех, кто вместе с ним верит «в Иисуса Христа нашего Господа славы». Во–вторых, Иаков утверждает, что все двенадцать колен находятся в рассеянии. Для современных евреев эти слова уже утратили свое характерное значение, они не являют контраста между теми, кто «за границей», и теми, кто «на родине». Все колена, к которым обращается Иаков, рассеяны по всему миру, все находятся вдали от родины.
Казалось бы, мы выяснили многое. Невыясненным остался вопрос, что представляют собой эти двенадцать колен! Чтобы ответить на него, обратимся к Новому Завету. Наш Господь Иисус выбрал двенадцать апостолов (Мк. 3:13–14). В будущем, в дни Его славы, они будут сидеть на двенадцати престолах и судить двенадцать колен Израилевых (Мф. 19:28). Этим Господь не «сотворил» Новый Израиль (заменяя «ветхий» Израиль или создавая параллельный ему). Он вывел Израиль Ветхого Завета в предназначенную для. него реальность как Израиль Нового Завета, как апостольский народ нашего Господа Иисуса Христа, людей, которых Павел назвал «Израилем Божиим» (Гал. 6:16). Одним словом, «Израилем» называется народ Иисуса, и это слово представляет собой истинное и неотъемлемое название Его Церкви. Именно поэтому Павел считает христиан по сути сынами Авраама (Гал. 3:7), а Авраама называет нашим отцом (Рим. 4:11, 16). Он никак не конкретизирует эту связь, говоря, например, что мы можем считать себя детьми Авраама, или же что мы можем провести аналогию между всеми христианами и настоящими потомками Авраама по плоти, или что–то в этом роде. Он утверждает как факт следующее: те, кто уверовал в Иисуса и во спасение, называются сынами Авраама и Божьим Израилем.
Слова апостола Петра также перекликаются с текстом Послания Иакова. В своем 1 Послании (1:1) Петр обращается к «пришельцам, рассеянным» по всему миру, и утверждает далее (1:1,2), что они знают Бога как Святую Троицу: Отца, Сына и Святого Духа и что они омыты кровью Иисуса Христа. И опять для более точного определения новозаветных верующих употребляется ветхозаветный термин: они Божьи пришельцы в рассеянии. Этот термин нисколько не грешит против истины, ибо верующие действительно представляют собой Божий Израиль.
Иаков в начале Послания как бы сводит воедино две цитаты из Библии, определяя таким образом круг тех, к кому он обращается. Выражение двенадцать колен лучше любого другого определения убеждает нас, что Церковь покоится на твердом основании в условиях сложных обстоятельств и гонений. Слыша это выражение, мы вспоминаем о людях, преодолевавших невзгоды и тяготы египетского плена (Исх. 2:23), искупленных кровью агнца (Исх. 12:13), странствовавших затем с Богом «по пустыне великой и страшной» (Втор. 8:15; ср.: Исх. 15:22), войной вступая на ту землю, что обещал им Господь (Нав. 1:2), где они продолжали бороться за жизнь в святости среди соблазнов языческого окружения. Вызывая у читателей такие ассоциации, Иаков хочет довести до их сознания, что им уготован путь странников в этом мире. Эти читатели и есть двенадцать колен Господа, и они рассеяны по всему враждебному миру, полному соблазнов. Их родиной может быть любая страна, но они еще не пришли в свою настоящую обитель. Сегодня им дано ощутить на себе все тяготы жизни, все искушения и коварную, извечно притягательную возможность приспособиться к требованиям языческого окружения, что всегда найдет одобрение у мира сего. Они действительно представляются нам народом Господа, искупленным кровью Самого Агнца, но они пока еще не пришли домой.
В первую очередь
Существует мнение, что среди авторов новозаветных Писаний Иаков выделяется как исключительно «практичный» человек. Эта точка зрения вполне соответствует действительности. В самом первом стихе незамысловатым приземленным образом он твердой рукой поставил читателей перед лицом реалий этого мира. Итак, с чего же он начал? Что в первую очередь пожелал сказать Божьему народу, живущему на грешной земле?
Чтобы ответить на этот вопрос, попробуем на минутку отвлечься от отдельных стихов Послания и взглянуть на него как на единое целое. Центральное место в Послании Иакова занимают темы, тесно связанные между собой — можно сказать, что это Послание о взаимоотношениях людей. Автор призывает заботиться о сиротах и вдовах (1:27) и относиться без лицеприятия к ближним нашим в общении с ними и заботе о них (2:1). Иаков подчеркивает, что наш долг — любить ближнего (2:8), и называет это повеление «законом царским». Он укоряет людей, исповедующих веру, но лишенных любви и сострадания (2:15,16), и одобряет тех, кто рискует собственной жизнью ради блага ближних, находящихся в опасности (2:25). Он предупреждает о тех человеческих качествах и о тех проявлениях, которые угрожают общению (3:14), и о том, что нельзя «злословить брата» своего (4:11). Мы незамедлительно должны отдавать другим то, что им причитается (5:4), контролировать свои действия (5:9), заботиться о больных (5:14), делиться с братьями своими переживаниями (5:16) и обязательно помогать стать на правильный путь тем, кто уклонился от Христа (5:19,20). Очень много места в Послании занимает подробный перечень множества аспектов взаимоотношений, и все внимание читателей направляется только на этот предмет.
