я знаю одно: это не стоит того, чтобы остаться без руки. На этом всё, можешь быть свободен.
Больно много ты понимаешь, полицай.
— Спасибо офицер, я подумаю над вашими словами. — Губы растянулись в блогадарной улыбки, но из-за болевой судороги, моё лицо было больше похоже на клоунскую гриммасу.
Выходя из здания канцелярии меня окликнул молодой служащий.
— Марк, Марк подожди! Ты забыл своё пальто.
— А, благодарю.
Он кивнул и вернулся обратно. Это хорошо, что мне вернули пальто, а то на улице уже довольно прохладно. Да и ходить по улице без…
— Уважаемый, прошу, давайте побыстрее. Вы не один у нас такой, нам к другим нуждающимся нужно.
Госпиталь «Святой Марии» встретил меня убойным духом лекарств и чего-то противно-сладостного. Кабинет доктора выглядел мрачно и пусто. Стол, два стула, кушетка и анатомическое чучело. Газовый светильник под потолком создавал неуютный полумрак. Разве в кабинете не должны находится лекарства, инструменты и т. д.? Впрочем, откуда мне знать, я в кабинете врача нахожусь всего второй раз в жизни.
За разглядыванием убранства я не заметил, как врач принес таз с какой-то желтоватой водой и плоские ножницы с зажатым тампоном. Как только он приступил к снятию повязки я не смог сдержать стона боли. Присохший бинт медленно и очень неохотно отходил от обожжённой плоти. К концу этой пытки, меня трясло, рука пылала, а тело покрылось липким потом.
Сама конечность выглядела просто ужасно. Красно-сизый цвет, до середины плеча покрыта волдырями разной степени уродства, а из многочисленных ран, образованных лопнувшей кожей, медленно течёт сукровица вперемешку с кровью. Увидев это, меня начало мутить. Врач, в свою очередь, периодически обмакивая тампон в желтоватую жидкость, начал обрабатывать руку.
— Ммм-да. Не знаю, кто оказывал вам первую помощь, но я бы его к раненым и на полёт стрелы не подпустил. Додуматься тугой повязкой перетянуть ожог, к тому же не удосужиться её даже водой смочить. Вредитель одним словом, ещё пара часов хождения вот с этим, — он ткнул на лежащий на полу окровавленный бинт, — и всё, без вариантов, руку пришлось бы отнять. Вот вы знаете, что такое сепсис?
Я кивнул.
— Это хорошо. Тогда думаю, мне нет нужды объяснять, что вас могло ожидать. — Врач отложил тампон и внимательно осмотрел мою руку, не переставая цокать языком. — Не хорошо. Вам тут нужно серьёзное лекарство, обычными мазями не обойтись.
С этими словами он встал, дёрнув за верёвку, находившуюся около его стола. Через минуту вошла медсестра.
— Подготовьте, пожалуйста, «олазоль».
Девушка ушла, но почти сразу же вернулась, неся поднос с металлической коробочкой. Когда доктор открыл её, там оказался стеклянный цилиндр с поршнем и тонкой иглой. Внутри цилиндра была какая-то прозрачная жидкость. Врач развернулся ко мне, держа странный предмет тремя пальцами.
— Уверен, вы не знаете, что это такое. Поэтому позвольте мне вас просветить. Это устройство называется «шприц», придумано не так давно, в первую очередь для нужд военных. Видите ли, на фронте каждая секунда на счету. Поэтому требовалось как-то ускорить скорость воздействия лекарств, в первую очередь обезболивающих. Для решения этой проблемы было придумано вот это. Благодаря ему необходимое вещество попадает сразу в кровь, тем самым ускоряя своё воздействие. Так же позволяет большему количеству вещества попасть именно в ту область, в которой его воздействие более необходимо. Это как раз ваш случай.
— Я оценил. Но вы же мне не для этого рассказываете о его достоинствах. Сколько?
— С вашим ожогом потребуется около тридцати инъекций, два раза в день, утром и вечером. Плюс обработка, перевязка и приём у врача. Всё вместе вам обойдётся в двести пятнадцать крон. Вы конечно можете обойтись и без лекарства. Тогда сумма составить тридцать пять крон. Но вот вероятность того, что у вас начнётся гангрена, значительно увеличивается и тогда придётся ампутировать заражённую конечность.
Видя, что я никак не реагирую на его слова, он подошёл и уколол меня в левое плечо. На мой невысказанный вопрос он ответил.
— У вас нет ни государственной страховки, ни частной. Но вы поступили сюда из госучреждения. Поэтому перевязка, приём у меня и лекарства разово — бесплатно. Счёт за оказанные услуги будет направлен вашему работодателю. Всё же есть небольшие преимущества в работе на государство.
Я кисло улыбнулся. А ещё есть низкая зарплата, переработки, отсутствие профсоюза, обязанность ходить на все общественные и политические мероприятия. Вслух я это не сказал, но по моему лицу и так всё было видно.
— Вот, возьмите. — Закончив накладывать новую повязку, сказал врач, и протянул лист с рецептом. Морфий можете получить у медсестры за стойкой в приёмном зале.
Выйдя из кабинета, я пошатываясь пошёл к лестнице. Не знаю, от чего меня больше покачивало: от стремительно возвращающейся боли или от того, чтобы мне не лишится руки необходимо где-то достать небольшое состояние. У меня есть двадцатка, полученная от Камстока, дома ещё две, в кармане сейчас имеется ещё одна крона и сорок две леи. Так же имеется банковский счёт, на котором хранятся деньги для экзамена, шестьдесят четыре кроны из ста необходимых. Даже если применить метод подсчёта нашей армии, а именно всё плохое делить на два, а всё хорошее умножать на десять, то всё равно не чего не выйдет. Из восьмидесяти семи крон не как нельзя получить двести пятнадцать. Даже заложить нечего. Из ценного у меня только ручка за полторы кроны. Всё остальное и этого не стоит. Придётся занимать. Как же я не хочу этого делать.
В своих неприятных мыслях я дошёл до аптечной стойки. К этому моменту меня уже изрядно трясло от боли. Машинально протягиваю рецепт, медсестра, что-то говорит, но я её не слушаю. В какой-то момент моей правой руки касаются чьи-то пальцы. Я поднимаю взгляд, девушка за стойкой быстро убирает руку.
— Пожалуйста, вот ваши лекарства и ещё вот это.
Она пододвигает ко мне маленький стаканчик. Как-то отстранёно смотрю на него и только хочу его взять. Девушка говорит: «Вижу вам совсем плохо, давайте, это останется между нами» и подносит к стакану пипетку, с которой срывается ещё одна драгоценная капля.
— Спасибо вам! — беру стакан, и залпом выпиваю. Едва успеваю дойти до выхода, как чувствую, что у меня вырастают крылья, терзающая мою плоть боль уходит, а мир наполняется красками. Думаю, у меня теперь есть часа четыре, пока не перестанет действовать морфий. За отведённое время мне нужно попытаться решить возникшую проблему.
Идя по брусчатой дороге, неистово пытаюсь размышлять о случившимся и о ближайшем будущем. Но, как назло, ни одной дельной мысли. То
