закутанная как в паранджу в обыденные, ничего не значащие вежливые слова.
17
Пришла домой слегка пьяная — тело обрело какую-то глухую ватность и понизило порог чувствительности, но при этом возникло ощущение пузыриков шампанского в крови. Я принесла с собой классическое состояние эйфории и приятные воспоминания о своем мимолетном недосказе, о том, как я до того увлекалась, когда что-то говорила, что стучала его по рукаву и чувствовала на нем эту неестественную для дельфина одежду из плащевки… Это напомнило мне и меня — ту, которой любая одежда кажется маскировкой, фикцией, скрывающей естественность.
18
Образы, фантазии, истории… Я не знаю, где границы между тем, что было, и тем, что я хотела бы, чтобы было. Или это «недобыло» и есть то необходимое мне живительное ощущение влюбленности, которое заставляет мой будильник стучать со смыслом. Я не знаю, насколько человек вообще придумывает то, что происходит. Возможно, любое событие есть ложь, есть «литература», всего лишь оценка события, рассказ самому себе о событии. Но какая тогда разница между одной «литературой» и другой? Когда границы размываются, то можно спутаться нитями в клубке единомышленников, к которым тянет. И тогда становится неважно, чья это жена, чей ребенок и чей это муж, и тогда ты по-другому делишь людей — на своих и не своих. Чья это жена? Наша, своя, родная… Или даже не так: это — МЫ, а это — НЕ МЫ. Потому что иногда я даже не могу понять границы между я и не я в этой «семье».
Изменять в таком случае — означает сближаться с чужими людьми. И в этом смысле мой муж изменяет мне с людьми на своей работе больше, чем я ему со своими невинными мирами в своей голове… Он больше времени проводит в мире, чуждом ему по духу, пытаясь иногда изучать его путем погружения и «культурного отдыха» в клубе с кладовщиками. И только по вечерам и по выходным он приходит ко мне, работающей дома и почти не выходящей за пределы квартиры. Тогда мы снова становимся МЫ.
19
Если говорить об иллюзиях и мире, о границах и пространстве, то здесь тоже все так субъективно. Город иногда представляется мне весь будто бы одной железной остановкой. Или улицей Правды с седым дедом дома номер 24. И будто бы в нем не хватает света. Не физического света, а Света как освещенности, чистоты, ясности и Правды, которая закатана под асфальт улиц.
Какой смысл в перемещении через ограниченные пространства из дома (обычно заставленного дедушкиной мебелью, которую жалко выбросить), через душное и тесное чистилище метрополитена, в тесненький офис (о, слава богу, не в подвале, слава богу, есть окна!), после работы в очередь на тренажеры в трещащий по швам фитнес-клуб.
Недавно я пыталась сходить на йогу перед работой, а там другая напасть. Оказывается, бабули занимают коврик за час до занятия, иначе, как на парковке машин, я паркуюсь под внутренней дверью, которая ведет в какую-то инструкторскую каморку и из которой периодически выходят люди.
20
Что за радость перемещаться между тесными многолюдными локациями, некрасивыми, безрадостными? Уставать, конкурировать, опаздывать, переживать, что уволят… Ах, увольте меня! Лучше сидеть дома.
Я сижу дома, и в пространстве моего дома — больше впечатлений, чем на улице. Здесь я путешествую, общаюсь с друзьями, хожу в кино по вечерам, учусь по вебинарам, занимаюсь физкультурой, иногда сбегаю днем с работы и готовлю нам ужин. А иногда могу предаться воображению и пропутешествовать сквозь кроличью нору, через которую можно попасть в вывернутую наизнанку вселенную. И вернуться обратно. И там будет так, но немного не так.
21
Вот так и происходит, когда я вживаюсь в параллельную версию жизни, будто бы искривляя пространство и время, будто бы делая выпуклой плоскость и проницаемой плотность…
И в той, параллельной версии жизни, я могу стать кем угодно из своих многочисленных отражений и версий — и женой Володи, и самим Володей, и их сыном Сережкой. Я люблю всех этих параллельных людей, а через них — себя, как часть мира, и мне становится многочисленно тепло растворяться в этой вселенской любви. И я снова фонтан веселого песка, который летит в разные стороны и играет с миром!
И пусть на следующий день все возвращается на круги своя, зачем оставаться в параллельных вселенных надолго? Из них я выношу память о своих путешествиях. И эта память об ощущениях остается во мне, и когда воспоминание выныривает на поверхность дельфином в черной кепке и подмигивает мне синевой веселого глаза, то будто шарик со вкусом теплого душистого шоколада тает и растекается по нёбу души.
Москва, 2015
