Семен Семенович. Почему я стреляюсь, скажите пожалуйста?
Александр Петрович. Что вы, сами не знаете?
Семен Семенович. Почему, я вас спрашиваю?
Александр Петрович. Потому что вы год как нигде не работаете и вам совестно жить на чужом иждивении. Разве это не глупо, Семен Семенович?
Семен Семенович. Подождите минуточку. Кто сказал?
Александр Петрович. Да уж будьте покойны, Мария Лукьяновна.
Семен Семенович. Ой! Уйдите. Оставьте меня одного. Вон отсюдова к чертовой матери!
Александр Петрович. Вот отдайте револьвер, тогда уйду.
Семен Семенович. Ну вы сами поймите, товарищ Калабушкин. Ну откуда я мог бы его достать?
Александр Петрович. В наше время револьвер достать нетрудно. Вот Панфилыч револьвер на бритву выменивает.
Семен Семенович. Неужели на бритву?
Александр Петрович. И задаром отдашь. Разрешения нету. Нагрянет милиция. Хоп. Шесть месяцев принудительных. Отдавайте револьвер, Семен Семенович.
Семен Семенович. Не отдам.
Александр Петрович. Ну, простите, пеняйте тогда на себя. Я физической силой его достану. (Хватает его за руку.) Все равно вам теперь от меня не уйти.
Семен Семенович. Не уйти? Ну, так знайте, товарищ Калабушкин: если вы моментально отсюда не выйдете, я сейчас же у вас на глазах застрелюсь.
Александр Петрович. Не застрелитесь.
Семен Семенович. Вы не верите? Хорошо. Я считаю до трех. Раз…
Александр Петрович. Ой, застрелится!
Семен Семенович. Два…
Александр Петрович. Я ушел! (Пулей в свою комнату.)
Явление четырнадцатое
Семен Семенович.
Семен Семенович. Три. (Вытаскивает из кармана ливерную колбасу.) Ой, куда же, куда ее положить? Где тарелка? (Кладет колбасу на тарелку.) Все как было. До смерти не догадаются. Ну, Мария, постой, я тебе докажу. (Подбегает к столу. Начинает рыться.) Я тебе докажу… как мне совестно жить на твоем иждивении. Ну постой. Докажу. Вот она. (Вынимает бритву.) Шведской стали. Отцовская. Эх, наплевать, все равно мне не бриться на этом свете. (Убегает.)
Голос Александра Петровича. Гражданин Подсекальников, я не выйду отсюдова, дайте только сказать. Гражданин Подсекальников, вы поверьте мне на слово – жизнь прекрасна. Гражданин Подсе… (Открывает дверь, просовывает голову, смотрит.) Где же он?
Явление пятнадцатое
Александр Петрович выходит из своей комнаты. Осматривается.
Александр Петрович. Там, наверное. (Подбегает к двери.) Гражданин Подсекальников, чур-чура, не стреляйте, пожалуйста, я туда не войду. Гражданин Подсекальников, вас, наверное, удивляет моя назойливость, тем не менее я позволю себе еще раз, через стенку, обратить ваше пристальное внимание на то, что жизнь прекрасна. Гражданин Подсекальников…
Явление шестнадцатое
Серафима Ильинична и Маргарита Ивановна втаскивают бесчувственную Марию Лукьяновну.
Серафима Ильинична. Что вы делаете? Что вы делаете? Ноги в руки возьмите, Маргарита Ивановна.
Маргарита Ивановна. Осторожнее, осторожнее.
Александр Петрович. Вы совсем обезумели. Для чего же вы женщину волоком тащите? Ставьте, ставьте ее на попа.
Серафима Ильинична. Ну, теперь расстегните ее.
Александр Петрович. С удовольствием.
Мария Лукьяновна. Кто здесь?
Александр Петрович. Все свои. Не стесняйтесь, Мария Лукьяновна.
Мария Лукьяновна. Где он? Что с ним? Он умер, товарищ Калабушкин?
Александр Петрович. Умереть он не умер, Мария Лукьяновна, но я должен вам честно сказать – собирается.
Мария Лукьяновна. Побежимте к нему.
Александр Петрович. И не пробуйте даже, Мария Лукьяновна, вы все дело изгадите. Он мне сам говорил. Если вы, говорит, мой порог переступите, я у вас, говорит, на глазах застрелюсь.
Серафима Ильинична. Ну а вы?
Александр Петрович. Я и так, я и сяк, и молил, и упрашивал – ничего не подействовало.
Маргарита Ивановна. Здесь приказывать надо, а не упрашивать. Вот пойдите сейчас, заявите в милицию, пусть его арестуют и под суд отдадут.
Александр Петрович. Нет такого закона, Маргарита Ивановна. К жизни суд никого присудить не может. К смерти может, а к жизни нет.
Серафима Ильинична. Где же выход?
Александр Петрович. В трубе, Серафима Ильинична.
Серафима Ильинична. Как в трубе?
Александр Петрович. Есть такая труба, Серафима Ильинична, труба бе, геликон, или бейный бас, в этом басе весь выход его и спасение.
Мария Лукьяновна. Для чего же, простите, ему труба?
Александр Петрович. Для нажития денег, Мария Лукьяновна. Если эту трубу для него достать, я могу гарантировать, что он не застрелится.
Серафима Ильинична. На какую же сумму такая труба?
Александр Петрович. Полагаю, рублей на пятьсот или более.
Мария Лукьяновна. На пятьсот? Да когда у нас будет пятьсот рублей, он тогда и без этой трубы не застрелится.
Александр Петрович. Это верно, пожалуй, Мария Лукьяновна.
Маргарита Ивановна. Нужно будет моим музыкантам сказать, пусть они ему трубу напрокат спротежируют.
Серафима Ильинична. Неужели у вас музыканты свои?
Александр Петрович. У нее в ресторане, Серафима Ильинична, грандиозный оркестр симфонической музыки.
Маргарита Ивановна. Под названием «Трио свободных художников».
Серафима Ильинична. Ради бога, голубушка, потолкуйте с художниками.
Мария Лукьяновна. Попросите у них.
Серафима Ильинична. И сейчас, не откладывая.
Мария Лукьяновна. Мы поедем к ним вместе, Маргарита Ивановна. Одевайтесь скорей.
Маргарита Ивановна и Мария Лукьяновна уходят в комнату Александра Петровича.
Явление семнадцатое
Александр Петрович, Серафима Ильинична.
Серафима Ильинична. Я боюсь, как бы он до трубы не того-с.
Александр Петрович. Раз вы здесь остаетесь, Серафима Ильинична, вы его до трубы отвлекайте от этого.
Серафима Ильинична. Чем же мне отвлекать?
Александр Петрович. Я вам так предложу, Серафима Ильинична. Вы ступайте на полном нахальстве в ту комнату и под видом, что вы ничего не знаете, начинайте рассказывать.
Серафима Ильинична. Что рассказывать?
Александр Петрович. Что-нибудь отвлеченное: про хорошую жизнь, про веселые случаи. Вообще юмористику.
Серафима Ильинична. Я такого не знаю, товарищ Калабушкин.
Александр Петрович. Я не знаю… Придумайте. Зять на карте стоит, Серафима Ильинична, это дело не шуточное. Расскажите ему анекдоты какие-нибудь, квипрокво или просто забавные шуточки, чтобы он позабылся, отвлекся, рассеялся, а мы тут подоспеем к нему с трубой – и спасли человека, Серафима Ильинична. Ну, идите, идите, не бойтесь, рассказывайте. (Уходит в свою комнату.)
Явление восемнадцатое
Серафима Ильинична, останавливается перед дверью.
Серафима Ильинична. Боже мой, что я буду ему рассказывать? Ну, была не была. (Уходит в свою комнату.)
Явление девятнадцатое
Входит Семен Семенович. Беспокойно осматривается. Вынимает из кармана револьвер. Вставляет в барабан патроны. Садится за стол. Открывает чернильницу. Отрывает листок бумаги.
Семен Семенович (пишет). В смерти моей…
Явление двадцатое
Серафима Ильинична выходит из своей комнаты.
Серафима Ильинична. Нету. (Заметила Семена Семеновича.) Батюшки! С добрым утром, Семен Семенович. Ох, я случай какой вам сейчас расскажу. Обхохочетесь. Вы про немцев не слышали?
Семен Семенович. Нет. А что?
Серафима Ильинична. Немцы мопса живого скушали.
Семен Семенович. Какие немцы?
Серафима Ильинична. Вот какие – не помню, а только скушали. Это муж мой покойный у нас рассказывал. Еще в мирное время, Семен Семенович. Уж мы все хохотали тогда до ужаса. (Пауза.) Мопс – ведь это собака, Семен Семенович.
Семен Семенович. Ну?
Серафима Ильинична. Мопсов люди не кушают.
Семен Семенович. Ну?
Серафима Ильинична. Ну а немцы вот скушали.
Семен Семенович. Ну?
Серафима Ильинична. Все.
Семен Семенович. Что все?
Серафима Ильинична. Боже мой, что я буду ему рассказывать? А то тоже вот случай смешной, вроде этого.
