Конечно, не все и не сразу, ведь начинали мы с нуля: у меня не было ни техники, ни силы. Но постепенно стали получаться какие-то простые элементы. Я стала чувствовать провисание, мах, поняла, что на брусьях могу уже не только висеть и что мои длинные ноги не утяжеляют мой вес, не мешают, а наоборот, придают ощущение полета. Благодаря легким и воздушным комбинациям Бориса Васильевича я узнала, что такое летать над брусьями. А чувство полета опьяняет: пережив это состояние однажды, хочется летать еще и еще. Но самое главное: тренер старался работать со мной так, чтобы мне всегда было интересно. Мы все время во что-то играли, даже композиции на брусьях были игровыми. И буквально все их части включали авторские элементы, которые никто никогда до меня не делал, да и сегодня делают единицы. А Пилкин никому не раскрывает тайны своей уникальной методики подготовки.
Китайцы на брусьях всегда были впереди планеты всей благодаря невероятно точной технике. Брусья требуют ювелирного мастерства, в отличие от остальных снарядов, которые покоряются силе, прыгучести и резкости. Но Борис Васильевич Пилкин сумел найти свой ключ и подход к этому снаряду. Он создал ту самую методику, которая сделала меня королевой брусьев. И если сегодня какая-нибудь молодая гимнастка спросит, как ей научиться работать на брусьях так, как еще совсем недавно работала я, то отвечу не задумываясь: «Поезжай к Пилкину — он тебя всему научит». Моя сестра долгие годы тренировалась вместе со мной у Бориса Васильевича и тоже добилась неплохих результатов, став тренером. Естественно, многому научившись у Пилкина, она пытается что-то повторять из его методики, и отчасти у нее получается. Тем не менее загадку нашего тренера нам так и не удалось разгадать до конца, хотя всю его методику я испытала на себе, именно под меня она создавалась, на мне опробовалась и обкатывалась. Но что он такое со мной творил, каким образом доводил до автоматизма полеты между брусьями, знает только он сам. Он лишь объяснял, как нужно сделать тот или иной элемент, и за этим следовало невероятное количество подводящих упражнений. А когда приходило время исполнять элементы непосредственно на брусьях, все получалось как бы само собой, автоматически, без видимых усилий.
Конечно, поначалу мне приходилось бороться со своим страхом. Ведь брусья — очень коварный и самый опасный снаряд в гимнастике. Многие почему-то считают таковым бревно, но на самом деле бревно — это цветочки. На брусьях одно неточное движение может привести к падению с двухметровой высоты, иногда прямо на жерди. Впрочем, не стоит слишком драматизировать: ни один думающий тренер не отправит своих воспитанников на брусья, не отработав все как следует на земле. И я, ведомая абсолютной уверенностью своего Пилкина, перестала бояться.
Надеюсь, что когда-нибудь он напишет книгу, как это делаю сейчас я, и хоть какие-то секреты приоткроет. Ведь благодаря его уникальной системе тренировок для высоких девочек я очень быстро нашла «общий язык» с брусьями и именно на этом снаряде стала трехкратной чемпионкой мира и победительницей двух Олимпиад.
Буквально через полгода тренировок Борис Васильевич взял меня со старшей группой на серьезные спортивно-тренировочные сборы в Ессентуки. Туда приехали по сравнению со мной, совсем еще сопливой, взрослые девочки, которые были уже мастерами спорта. И я смотрела на всех как зачарованная. А Бориса Васильевича откровенно побаивалась с первого дня нашего знакомства: он казался мне таким серьезным и загадочно-суровым, особенно пугали его большие лохматые брови, ну прямо как у совы. Сначала я держалась от него подальше, пряталась за спинами старших девчонок.
И вот, на тренировке, когда все уже получили свои задания и приступили к их выполнению, подошла и моя очередь. Борис Васильевич стал делать со мной какое-то упражнение, а я так зажалась, что даже трястись начала. Он спрашивает: «Что с тобой, чего ты так перепугалась?» А я от страха слова вымолвить не могу. Еле слышно, себе под нос пробормотала: «Брови… стр-раш-шны-е… боюсь!» Он расхохотался: «Глупышка! Они же не страшные, они веселые. На-ка, потрогай их пальчиком!» И я успокоилась и расслабилась, почувствовав, что он, как дедушка Мороз, ласковый и добрый.
Эту профсоюзную спортивную базу в Ессентуках я всегда вспоминаю с удовольствием. Во время утренней зарядки мы бегали к минеральным источникам. А там было много ручных белок. Мы добегали до источника, кормили белочек, пили воду и бежали обратно. Приятное с полезным: и здоровье, и радость!
На моих первых сборах в Ессентуках была известная гимнастка, олимпийская чемпионка Галина Шамрай. Похоже, я ей понравилась, и она обо мне, маленькой, но настырной недотепе, заботилась: то блинами подкормит, то голову мне в бане помоет. А я подружкам жаловалась, что, мол, кормит-то она вкусно и голову моет хорошо, но так больно волосы отжимает!
Уже после первых спортивно-тренировочных сборов я заметно окрепла: все-таки по две-три тренировки в день. Да еще на старших девочек, которые были рядом, во все глаза смотрела и всему у них училась. Борис Васильевич меня постоянно опекал. Научил играть в шахматы, в зимнем лагере — кататься на лыжах. Тренер фактически стал членом нашей семьи. К счастью, родителям нравилось мое увлечение гимнастикой и они оказывали всяческую поддержку. У меня был очень крепкий тыл, а это уже половина успеха.
Время шло, я все больше прогрессировала. Но тут случилось непредвиденное: мы стали учиться в школе во вторую смену, что поставило под угрозу мои тренировки. Теперь я могла заниматься только в первой половине дня, а не с основной группой. Но у Бориса Васильевича по утрам тренировок нет — с кем же мне заниматься? Ведь Пилкину за это денег не заплатят, а кто станет работать бесплатно?
Чуть ли не в слезах я приехала в «Спартак» и сообщила об изменениях в учебном расписании своему тренеру. К моему великому счастью, Борис Васильевич с Анной Ивановной решили заниматься со мной по утрам индивидуально, по очереди. В итоге большую часть своего свободного времени Борис Васильевич на протяжении многих лет тренировал меня одну и абсолютно бесплатно. И я бесконечно благодарна любимому тренеру. Это был настоящий подарок судьбы: именно в этот период индивидуальных тренировок, когда весь свой ум, талант и энергию тренер посвящал мне одной, я и совершила огромный рывок в результатах, в то время как сверстницы, занимаясь в большой группе, продвигались значительно медленнее.
Но я росла не только в мастерстве. Стремительно увеличивался и мой рост, аж по семь сантиметров в год. Борис Васильевич, конечно, понимал, что я буду вытягиваться и дальше, но не ожидал таких темпов. И решил, что с этим надо как-то «бороться». Если бы он специально над моим ростом не работал, я бы сейчас наверняка была вровень с профессиональными топ-моделями. Говорят, что большие нагрузки сильно замедляют детский рост. Но не могу сказать, что Борис Васильевич слишком уж загружал меня. Я не валилась с ног от усталости. Но даже летом, когда все дети, тренировавшиеся в «Спартаке», выезжали в спортивный лагерь и нагрузки у всех снижались, мне поблажек Борис Васильевич старался не давать, чтобы хоть немного притормозить мой рост. Благодаря этому я росла уже чуть медленнее — не по семь, а по четыре сантиметра за год. Однако это вовсе не означает, что у меня не было отдыха и нормального девчачьего детства. Напротив, этого хватало с лихвой.
Своего оздоровительного лагеря у нашего спортивного общества не было. Как правило, нас, спортсменов, вывозили в обычные детские оздоровительные лагеря (в то время они назывались пионерскими) и там собирали в отдельный отряд. Мы, как на спортивном сборе, делали по две-три тренировки в день, включая утреннюю зарядку.
Ранним утром под звуки пионерского горна вместе со всем лагерем мы вскакивали из теплых постелей и, еще сонные, натянув спортивные трусы и майки, босиком по бодрящей росе семенили к речке. Бежим, а Борис Васильевич рядом на велосипеде катится, нас подгоняет, чтобы на ходу не спали. У речки делаем разминку и всем гуртом с веселым девчачьим щебетом прыгаем в воду. Барахтаемся, резвимся, ныряем. А потом с хохотом и визгом, играя в салочки и уже обгоняя тренерский велосипед, мчимся в лагерь, на завтрак. И так каждый день, в любую погоду. Благодаря такой зарядке мы не только учились мгновенно просыпаться и взбадривать себя эмоциями, но и закалялись, набирались здоровья на целый год.
Спортсменам, жившим по собственному тренировочному распорядку с достаточно большими нагрузками, разрешалось во многих общелагерных мероприятиях не участвовать. Но в свободное от тренировок время мы вместе с остальными детьми играли и в «сладкое дерево», и в «казаков-разбойников», загорали, купались в речке, иногда и на танцы ходили. Конечно, хватало сил и на вечер, на «шуры-муры» и «амуры». И дружбу с мальчишками заводили, и за ручки держались, и на звезды смотрели, и мечтали. Мечтали о том, как встретимся здесь же в будущем году, какими станем и как здорово снова будем проводить время.
