Он нахмурился, но проговорил с великим достоинством:
— Скоро и ваши королевства воспрянут под рукой святой церкви… после очищения их огнем веры и благочестия.
— Мне нужно будет сообщить эти новые данные совету города, — сказал я.
Он нахмурился сильнее, сказал резко:
— Хорошо. Я даю вам этот день. День, но не сутки! До наступления темноты вы должны дать ответ. До этого времени я воздержусь от приступа, потому что в боях первыми гибнут самые достойные, в то время как человеческая гниль спрячется в подвалах.
— Достойные слова! — воскликнул я.
Он коротко наклонил голову.
— До новой встречи!
Я коротко вздохнул, когда он повернул коня и поехал к ожидающим его всадникам. В разговоре я старался не выказывать сильнейшего изумления, а теперь еще прибавилась и штормовая тревога.
Меня ждали с нетерпением, все лорды уже внизу, там же епископ и несколько знатных горожан. Хро-дульф спросил первым еще издали:
— Что он сказал?
Я соскочил на землю, арбогастра тут же увели, Бобик посмотрел на меня с укором и побежал за ним.
— Ожидаемое, — ответил я невесело. — Предложил сдать город. Но не это важно.
— Ваше высочество? — спросил Хродульф.
— Вы будете смеяться, — сказал я, — а то и ржать, как кони лорда Хенгеста… но они считают себя силами Добра и Света, что несут Слово Божье в наш развращенный мир Юга.
Леофриг пробурчал в недоумении:
— Юга?.. А мы при чем?
Меревальд, что соображает быстрее всех, сказал ехидно:
— А ты и есть Юг. Самый настоящий! Для королевств Аганда, Сизия, Меция…
— Дурость, — сказал Леофриг.
Меревальд повернулся ко мне, темные как маслины глаза сумрачно блеснули.
— Ваше высочество, если я правильно понял, Мунтвиг идет не просто пограбить и позавоевывать, а вроде борца за идею?
— Увы.
— Это плохо, — сказал он серьезно.
Я сказал тяжело:
— Хуже не бывает. Будет не война, а кровавая бойня, как всегда, когда сталкиваются идейные люди.
Епископ смотрел на меня невесело, но что-то в его взоре таилось. Я взял его под локоть и медленно повел от ворот в сторону центра города.
— Святой отец, — поинтересовался я кротко, — выходит, войско Мунтвига не из язычников, как мы полагали?
Он взглянул на меня искоса, из груди вырвался тяжелый вздох.
— Сэр Ричард, в некоторых случаях язычники предпочтительнее заблудших христиан.
— Святой отец?
— Они христиане, — ответил он нехотя. — Но они называют себя апостольской церковью. А в ней главой является король! Разве такое возможно?.. В нашей церкви глава — Иисус. Мы не подчинены ни королям, ни императорам, никаким другим земным правителям, облеченным властью!
Я пробормотал озадаченно:
— Это круто, святой отец, если в одном кулаке военная власть, административная, судебная и церковная… Такой человек может сделать все, что возжелает!
Он перекрестил меня и сказал важно:
— Сим победиши, сын мой!
— Чем? — спросил я в лоб.
Он чуть смутился, слова его были риторическими, красивые и освященные временем, там все такие округлые, потому запнулся, сказал с затруднением:
— Ну… твоим умением сражаться и побеждать… А также этой, как ее… ага, верой в Господа и справедливостью нашего дела.
— Ну да, — согласился я, — хотя Господь все-таки обычно на стороне больших армий и воинского мастерства.
— Сын мой, — сказал он с укором и вместе с тем предостерегающе.
— Не надо, ваше преосвященство, — ответил я почти тем же тоном, — я догадываюсь, где Иисус провел те двадцать лет, о которых хорошо известно Ватикану, но о которых так старательно молчат.
Он сделал вид, что не услышал, проговорил с зарождающимся праведным гневом:
— Если они христиане, то почему Ватикан давно не получает от них десятины? Это значит, дерзостно отвернулись от церкви. Ватикан посылал к ним прелатов, но над ними поглумились, а затем изгнали!
— Недопустимо, — поддакнул я — Ни один человек не должен подвергаться глумлению…
— Тем более, — сказал он с нажимом, — служитель Господа!.. Я понимаю тебя, сын мой, ты хочешь полной справедливости, как и сказано в Священной Книге, но справедливость нужно восстанавливать постепенно. Сперва защитить от глумления священников, потом высших лордов, затем простых людей благородного сословия, а потом уже и чернь, ибо для Господа нашего нет ни королей, ни простолюдинов, а все его дети…
Я порывался было возразить, но когда он закончил, кивнул и сказал со вздохом:
— Да, святой отец, я хочу все и сразу! Господь не смотрит, кто барон, а кто землепашец, но разве мы выполняем не волю Господа Нашего?
— Его, — согласился он, — но Его волю лучше всего понимает наша святая Церковь, ибо Иисус сам основал ее и назначил святого Петра первым ее епископом и римским папой. Кому, как не Петру, лучше знать стремления и чаяния нашего Господа?
— Со времен Петра прошло много времени, — пробормотал я. — Остальные папы могут что-то истолковать не так.
Он грозно сверкнул очами и повысил голос:
— Папа непогрешим!
Я склонил голову.
— Да-да, папа прав, Мунтвига нужно остановить, а его ложную церковь как-то разрушить.
— Именно!
— Хотя я не представляю, — добавил я, — как это сделать, верующий человек не слышит доводов разума. Он будет цепляться за свою апостольскую церковь в любом случае.
Он вздохнул и перекрестил меня.
— Сын мой, когда достигнешь ее, а ты такой, убивай там всех. Господь сам разберется, кто сильно виноват, а кто чуть-чуть.
— Но невиновных нет?
Он вздохнул еще тяжелее.
— В этих проклятых войнах гибнет столько невиновных людей! Мы провинимся перед Господом, если самонадеянно начнем взвешивать степени вины заведомо виноватых в апостольской церкви. Господь сам отделит зерно от плевел, а овец от козлищ и сделает это точнее, чем мы с вами.
— Понял, — сказал я. — Я рад, что рука церкви еще крепка, а воля неколебима.
Глава 3
В лагере армии оверлорда Гайгера суматоха так и не улеглась, но помимо бестолковой суеты, как я заметил, ремесленники весьма быстро и умело собирают требушеты. Начали с них, а завтра очередь дойдет и до катапульт.
— Похоже, — обронил я с неохотой, — этот Гайгер не самый тупой на свете. Сообразил, гад.
— Дураков не ставят командовать армиями, — сказал Меревальд и бросил косой взгляд в сторону Хенгеста, тот как раз ржет над солеными шуточками его свиты, хлопает по плечам как знатных, так и простых воинов, зарабатывая их любовь и преданность.
— А жаль, — сказал я. — Я бы поставил.
Он посмотрел с недоумением.
— Во главе своей?
— Шутите? — ответил я. — А вот Мунтвигу посоветовал бы самых отважных и неистовых продвигать в руководство во имя поддержки доблести. Безумству храбрых поем мы песню…
— Похоронную?
— А вы догадостный, сэр Меревальд!
День прошел в приготовлениях с обеих сторон, наконец я послал к оверлорду гонца с крайне вежливым отказом. Дескать, мнения отцов города разделились, но незначительным большинством голосов было решено город не сдавать.
В их лагере после моего ответа ничего не изменилось, так что, понятно, завтра с утра штурм, но теперь уже при поддержке тяжелых орудий, которых орудиями труда не назовешь.
Вечером снова стали заметнее зарева пожаров, что-то еще так долго горит или новое нашли, затем наступила ночь, и я с тревогой всматривался в костры в ночи, что начинаются чуть ли не от крепостных стен и уходят вдаль, вдаль, так что сливаются на горизонте в единую полосу огня.
В какие-то моменты мне чудилось, будто исполинский пожар охватил всю степь. Багровые языки пламени то и дело вырывают из жаркой полутьмы пляшущих с топотом диких горцев, а остальные хлопают им, орут подбадривающе и постоянно прикладываются к горлышкам винных бурдюков.
Я вскинул руку и потрогал лук за спиной. До ближайшего костра, пожалуй, смогу добросить стрелу, пусть и ослабевшую, но не знаю, стоит ли. Пусть располагаются в уверенности, что им там ничего не грозит…
Только бы ничто не задержало Макса, взмолился я неизвестно кому. Господи, хоть ты и не существуешь, но так хочется, чтобы ты существовал!.. И хотя с твоей высоты мы для тебя мельче, чем для нас красные и черные муравьи, сцепившиеся в смертной битве на полное истребление, но все-таки я бы и муравьев остановил, чтоб не дрались, это нехорошо, Господи, ты это тоже как бы понимаешь, я уверен!
Двадцать тысяч в городе, считая и местных жителей, а к городу поступило даже не представляю сколько. Как докладывают разведчики Норберта, за Мунтвигом поднялись все племена, населяющие лесные чащи Ирама, пришли воины из степных союзов Пекланда, явились на зов горные кланы из королевства Эбберт…
