— То есть? — не понял Мартынов.
Происходящее очень напрягало его. Он был хозяином городского надзирающего органа и находился в своем здании, где только что погибли его сотрудники. Но сейчас к всеобщей мобилизации призывал не Мартынов, а какой-то важняк, хотя бы и столичный. Мысли об этом не давали ему покоя и выводили из себя.
— Я что, спросил, чему равен квадрат гипотенузы треугольника? Постарайтесь сосредоточиться. Замки на дверях тридцатого, тридцать второго и тридцать шестого кабинетов на момент выстрелов были заперты или нет?
Мартынов посмотрел на следователя — не насмехается ли? Но Андрей Сергеевич сделал это скорее машинально, нежели в надежде получить хоть какой-то ответ на такой вопрос.
— Открыты, — подал голос из кабинета прокурор Василенко.
— И у меня, — подумав, поддержал его Храмов. — В смысле, дверь притворена, но замок был открыт. Ручку надави и…
— И входи, — поддержал Майснер.
Они тоже чувствовали себя не самым лучшим образом. Молчаливый следователь заставил всех рассесться по своим рабочим местам, позвал с собой лишь прокурора города и его заместителя. На третьем этаже веял дух нехороших перемен. Несмотря на открытые окна в кабинетах и выбитые стекла в конце коридора, у всех в носу стоял кислый запах сгоревшего пороха и сладкий — запекшейся крови.
— А кабинеты по нечетной стороне пустовали? — продолжал допытываться Лисин.
— Нет, там тоже находились наши сотрудники, — басил Мартынов, и юристы различных классов, сидевшие в кабинетах, чувствовали, что все закончится не просто плохо, а даже еще хуже, чем есть сейчас. — Зачем это вам?
— А затем, уважаемый Андрей Сергеевич, чтобы понять, какую цель преследовал убийца, поднимаясь на третий этаж.
— Какие же выводы вы сделали на основании наших ответов?
После паузы, расшифрованной сотрудниками как непонимание того момента, нужно ли отвечать на подобные глупые вопросы, они услышали:
— Кажется, времени прошло уже достаточно. Вам пора прийти в себя. Или вы из себя и не выходили? Тогда мне не кажется странным, что в ваше ведомство приходит человек и начинает палить из пистолета.
— Послушайте…
— Я не договорил!
Тут служащие прокуратуры подумали: «Ого!.. Так с Мартыновым еще никто не разговаривал без неприятных последствий для себя».
— Убийца заходит в прокуратуру и не начинает пальбу сразу же, прямо на первом этаже. Там его никто не интересует. Он поднимается на второй, где у вас расположен отдел по защите прав человека. Я не ошибаюсь?
— Все верно. — Горбунов, заместитель Мартынова, понимал проблемы шефа и пытался помочь ему.
Он тоже старался хмуриться, но изредка его лицо пересекала какая-то усмешка, быстрая, как молния.
— Отдел по защите прав человека убийцу тоже почему-то не интересует. — Лисин ходил по коридору, говорил медленно, голос его становился то яснее, то глуше. — Он поднимается на третий этаж, минует тридцатый кабинет. Не заботит его и тридцать второй, что позволяет сейчас прокурору отдела по надзору за соблюдением федерального законодательства Храмову отвечать на мои вопросы, а не лежать на полу. Этот человек уверенно заходит в тридцать четвертый кабинет и убивает прокурора Журова, находящегося там.
Кто-то шумно и судорожно сглотнул, и по коридору разлетелись цокающие звуки каблучков. Какая-то сотрудница прокуратуры города Старооскольска не выдержала остроты событий, реконструируемых следователем.
Лисин дождался, пока женщина скроется в туалете, и продолжил:
— Убийца расправился с Журовым и вышел в коридор. Меня удивляет его целеустремленность. Вместо того чтобы закричать на весь белый свет: «Танцуют все!» и начать рвать ручки дверей, сопровождая это пальбой от бедра, мужчина минует тридцать шестой кабинет, где сидят два прокурора в такой же форме, как и у Журова, и направляется в тридцать восьмой.
Женщина вышла из туалета, вытирая лицо бумажным полотенцем, но услышала последние слова Лисина и вернулась в помещение, способное понять ее и принять всю глубину исстрадавшейся души.
— В тридцать восьмом кабинете он убивает Хотынцева и Голощекину, причем в последнюю стреляет трижды. После этого выходит и делает еще два выстрела. Первый в сторону прокурора города и полицейских, преследующих нашего героя, второй — в прокурора Гасилова, внезапно появившегося в проеме двери кабинета номер сорок. После этого мужчина выпрыгнул в окно и был таков. Стрельба по «бегущему кабану» из окна третьего этажа оказывается пустой тратой боеприпасов. — Следователь остановился напротив Мартынова и навис над ним, не беря на себя труд выглядеть пристойно. — Кто-то еще не понял ход моих мыслей?
Он напрасно старался. В этом сером здании с белыми колоннами Лисина могли понимать лишь его спутники — опера МУРа.
— Убийца направлялся в прокуратуру с конкретной целью. Он хотел застрелить именно Журова и Хотынцева. Сказать так же насчет Голощекиной не имею возможности, поскольку она погибла в чужом кабинете. Не исключено, что женщина случайно попала в переделку. Но я допускаю и другое. Оказавшись в ту минуту в кабинете Хотынцева, Голощекина просто помогла убийце решить задачу, стоящую перед ним. Последняя версия имеет право на существование, потому что только в эту сотрудницу прокуратуры мужчина выстрелил трижды. Это была злоба или что-то другое. — Лисин оторвался от Мартынова, переместился к Горбунову и заявил: — Послушайте, ваше лицо так часто озаряет какая-то светлая судорога, что я склонен думать о том, что вы рады одному обстоятельству.
— Что вы имеете в виду? — переполошился заместитель прокурора.
— Я говорю о том обстоятельстве, что на момент происшествия вас не было в прокуратуре.
— Знаете, вы как-то странно начинаете расследование. — Горбунов раздулся, лицо его стало разбухать прямо на глазах.
— Хотите предложить свою помощь? — По лицу Лисина скользнула тень иронии. — Обойдемся без сентенций. Так вот, на данный момент не представляется возможным выяснить, кого еще хотел застрелить преступник. Полицейские на первом этаже наконец-то услышали громкий женский крик и помешали стрелку. Однако смею предположить, что если у убийцы и осталась какая-то цель, то в единственном числе. Мы знаем, что запасного магазина к пистолету у него не было, или же пользоваться им он не счел нужным. После посещения кабинета Хотынцева в магазине «ТТ» имелось только два патрона.
Лисин остановился напротив двери, распахнутой настежь. Через проем хорошо были видны и нога прокурора Хотынцева, вытянутая из-под стола, и окровавленное нижнее белье Голощекиной.
Он вздохнул, провел рукой по лицу и заявил:
— Я увидел все, что хотел. Эксперты закончат свою работу, и я попрошу вас, Мартынов, организовать вывоз тел. На крыльце вас ждут четыреста журналистов и столько же родственников. Свяжитесь с начальником ГУВД и доставьте тела в морг без сопутствующих манифестаций. И последнее. — Лисин хищно оскалился и посмотрел вокруг каким-то желтым взглядом. — Я не могу запретить, поэтому прошу. Если кто-то из присутствующих передаст какому-либо репортеру хотя бы слово из тех, что здесь прозвучали, то я найду информатора и удавлю его.
Тишина на этаже стала еще более ощутимой.
Оглядев поле боя в последний раз и отбросив ногой огромную щепку, отколотую пулей от двери, следователь посмотрел на Мартынова.
— У нас с вами сегодня очень много дел. — Он поднял щепку, повертел ее в руках и осведомился: — Карельская береза?
— Карельская, — хрипло подтвердил прокурор города.
— Хорошо живете. Мне нужен кабинет. И еще два — членам моей бригады.
В кабинете прокурора Лисин увидел электрический чайник, стоящий на окне, отключившийся и дымящийся через носик. Потом он выглянул на улицу и улыбнулся малышам, играющим во дворе.
— Гасилова, как ему сделают перевязку, сразу ко мне. Это в первую очередь, товарищ прокурор города. — Следователь облизнул пересохшие губы, протрещал в кармане фольгой, вынул оттуда белую таблетку и уложил под язык. — Никак не могу привыкнуть. В десяти шагах от меня лежат на полу три трупа, а в пятидесяти — пацаны играют в футбол. Сидельников, позови Горбунова!.. Не одному же прокурору города здесь столбенеть, верно? — бесцеремонно начал он, едва увидел того в дверях. — Все материалы Журова, Хотынцева и Голощекиной за последний год передать капитану полиции Сидельникову.
— Я так понимаю, для проверки? — уточнил заместитель. — Но я плохо представляю… точнее, совсем не представляю, как можно будет назвать проверку законной, если ее станет проводить сотрудник Следственного комитета.
Лисин продолжал смотреть в окно, потом вдруг резко развернулся, пронзил Горбунова взглядом и сказал:
— В этой суете я забыл сообщить главное. — Он сунул руки в карманы, шагнул к заместителю, и от этого приближения стокилограммового тела Горбунову сразу стало неуютно. — Если кто-то здесь считает, что я превышаю свои полномочия, то он вправе обратиться к генеральному прокурору. Жалоба должна быть составлена следующим образом: «Я, прокурор города, руководитель органа, в который неизвестный убийца пронес оружие и произвел расстрел троих сотрудников, залив кровью пол целого этажа, считаю действия следователя Следственного комитета Лисина чересчур жесткими, а оттого незаконными».
