Рейтинговые книги
Читем онлайн Черный Гость - Евстафий Бернет

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

Сам не зная как, Росников привык ее видеть почти каждый день. Ему нравилось ее бесцеремонное обращение, исполненное самых неожиданных, самых странных выходок, сквозь которые, однако ж, всегда проглядывали такт приличия и какая-то внешняя светская грациозность; ему полюбились ее звонкий смех, ее легкие остроты и неистощимые каламбуры, сменяемые вдруг куплетом водевиля, пропетого серебристым и верным голоском. Даже самая жажда общественных удовольствий и развлечений — ненасытная потребность пикников, маскарадов, спектаклей и балов — без всякой цели, с одним намерением устать, закружиться и ошалеть к безумном вихре забавы, — даже м это нравилось Ивану Ивановичу, как противоположность его задумчивому и грустному характеру.

Часто, когда вертлявая парижанка собиралась на какой-нибудь танцевальный вечер, погруженный в мягкие кресла Росников присутствовал, с видом знатока и педанта, при окончательном ее туалете. — "Monsieur Jean, — говорила она, вдруг оставя зеркало, — посмотрите, какие у меня волосы!" Тут, вытащив из головы шпильки и гребенки, исчезала она до пояса в богатой россыпи кудрей. — "А вот моя рука! — продолжала она через несколько минут, поднося к самому его носу маленькую, благовонную, пухлую с ямочками кисть, которую Иван Иванович тут же целовал с медленною важностию. — Ну, а мое платье? Хорошо ли сделано мое платье?" — спрашивала она потом, поворачиваясь к Росникову спиною и представляя его взорам охваченную корсетом талию и розовые локотки обнаженных рук.

Амелия была говорлива и с тем вместе скрытна, откровенна и лукава, добра и расчетлива, вспыльчива как порох, но без малейшей желчи и злопамятства. Она терпеть не могла лжи, но также и не высказывала всей правды. Побуждаемая легким, веселым и неугомонным своим нравом, она находила удовольствие в беспрестанных сношениях с особами разных классов общества и не щадила стараний на услуги, очень редко увлекаясь в этом случае одними корыстными видами. Только к дамам, которые делали ей заказы, питала она какую-то скрытную ненависть. Оттого ли, что род ее ремесла совершенно зависел от их прихотливой, не всегда справедливой, оценки, или потому, что они часто обращались холодно и небрежно с артисткою (Амелия высоко ценила свое искусство и называла себя не иначе, как "артисткою"), но только злая француженка не пропускала случая подметить в них что-нибудь странное или смешное.

Само собою разумеется, что ее замечания Иван Иванович не оставлял без горячих возражений, которые в свою очередь Амелия опровергала новыми парадоксами. Это развивало спор, который нередко длился между ними до полуночи. Тогда Амелия подавала Ивану Ивановичу шляпу и, указывая пальцем на дверь, произносила скороговоркою:

— Мосье Росник, ступайте вон; я спать хочу.

Надобно сказать правду, что, несмотря на очень невысокую степень образования цветочницы, Иван Иванович находил в откровенной беседе с мадам Фрезиль очень много веселых минут. Но под лупою ничего нет постоянного, говорит допотопная пословица. С некоторых пор Амелия начала реже и реже принимать его. Только что просунет он голову в двери ее комнаты, как озабоченная чем-то парижанка стрелою бросится к нему навстречу и, отодвигая тихонько его назад, залепечет:

"Время нет, время пет; ступайте, ступайте!" Однажды, часов в десять утра, увидел он у ее подъезда прекрасную маленькую карету. Любопытный Иван Иванович позвонил у дверей магазина. Вышла очень стройная, очень бледная мастерица. — "Мадам Фрезиль никак не может теперь принять вас, — сказала она томным голосом, делая разные медленные движения гибким и высоким своим станом, — у ней теперь одна очень знатная дама; у ней теперь заказов столько, что ужасти!"

Росников воротился домой в самом скверном расположении духа и дал себе слово, при первом же случае, иметь с Амелией подробное объяснение. Недели две был для него вход в магазин недоступен; наконец удалось-таки ему попасть в комнаты Фрезиль. Она очень внимательно занималась работою и очень дружелюбно сказала обычное приветствие: "Добрый день, мосье Жан!"

Но мосье Жан был па этот раз просто нелюбезный, озлобленный Иван Иванович. Не отвечая на учтивость, грубо кинул он шляпу на стол и шлепнулся в кресла без всякого приглашения со стороны хозяйки. Такое новое обращение удивило и оскорбило гордую парижанку; когда же Росников, устремив на нее резко-насмешливый взгляд, начал делать обидные намеки и высказывать обиняками, что ему кое-что известно о карете, тогда Амелия, кусая губы и перемогая кипящую в груди досаду, едва могла проговорить в ответ, что никто но имеет повода надсматривать за ее поступками, что она не дала Ивану Ивановичу никакого па это права, что он для нее скучный, пресный кавалер и что ей решительно все равно, знает ли он что-нибудь или ничего не знает. Это затронуло, как нельзя более, самолюбие Росникова и заставило его, в свой черед, произнести Амелии такую откровенную фразу, что вспыхнувшая француженка мгновенно сорвалась с места и швырнула в него букетом искусственных ландышей. Росников ушел из магазина, проклиная цветочницу и самого себя за то, что искал знакомства и да/ко руки сумасбродной женщины.

Такое несчастное событие заставило Ивана Ивановича избегать улицы, где жила Амелия, точно так же, как удалялся он окрестностей Большого Театра. И точно так же воспоминание об Амелии стало его преследовать. Склонясь на одиночное изголовье своей постели, бедный молодой человек невольно видел пред собою особу француженки: ее свежие, подернутые смуглым румянцем щеки, вишневый, громко смеющийся ротик, низкий с легким янтарным отливом лоб и густые темные брови, под которыми сверкали живые, неспокойные глаза — это видение мало-помалу стало затмевать в воображении Ивана Ивановича образ Аннунциаты… по крайней мере, черты последней делались с каждым днем менее ясны и, наконец, слились в какой-то воздушный, холодный, строгий, мимо несущийся профиль.

Такую-то борьбу вели между собою в сердце Ивана Ивановича две женщины, из которых, в сущности, одна никогда о нем не думала, а другая, вероятно, через месяц совершенно его забыла!

V

— Добраться бы мне только до этого проклятого выхода на лестницу, а там уже меня никакими сокровищами опять сюда не заманят, — говорил сам себе Росников, лавируя и ускользая от масок, осаждавших его, как нарочно, со всех сторон, с непонятным ожесточением.

— Здравствуй! — пищала одна из черных проказниц, — как ты похудел! Как сплющился под башмаком милой твоей супруги!

— А эти цветы? — картавила другая, указывая пальцем на увядающие камелии, оставленные ему таинственной незнакомкой, — верно твоя жена бросила их на пол, а ты подобрал и носишь их у сердца?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Черный Гость - Евстафий Бернет бесплатно.

Оставить комментарий