И лишь дорал-кай оказалась неподвластна чарам малышки.
– Советую запомнить и отрепетировать, – больше приказала, чем посоветовала она. – Именно этот звук является сигналом для взрослой особи о том, что где-то под его крылом, хвостом или лапой придавлен драконенок, в нашем случае отважное двуногое… Бестия, повтори, пожалуйста.
– Пиу! – с готовностью пискнула малышка.
– А теперь все дружно выдавили из себя что-то похожее. Раз-два-три…
И мы запищали. Точнее попробовали.
– Пиу, – басил тонкий как оглобля парень.
Звездокрыл недовольно мотал головой и звонко настаивал:
– Пиу!
– ПИУ! – рокотал адепт, оглушая соседей.
Декан смотрела с прищуром, гадая, как в таком откровенно дохлом молодце мог скрываться бас такой большой глубины и полноты звучания, но вслух сказала:
– Отлично, Глен. А теперь попробуй на четыре октавы выше и жалостливее. Вооот, это уже больше похоже на правду.
Через десять минут все жертвы преподавательского террора натренировались выдавать дружное и качественное «пиу». Но прошло еще минут двадцать, прежде чем декан осталась довольна и остановила эту пытку.
– Шикарно, – мрачно резюмировала она с видом «глаза б не видели, уши б не слышали». – А теперь отрабатываем новый навык. Напомню: при драконе не орать, не убегать, не мочить штанишки. Кивните, если поняли. Отлично, смертники.
Госпожа Магни ловко запрыгнула на тумбу в углу, потом последовало довольно-таки громкое:
– Выпускайте Кракена! – и земля под ногами вздрогнула.
С победным ревом из глубины ангара выскочил здоровенный дракон. Два широких скачка, и вот он уже нависает над сбившимися в одну испуганную кучку адептами. Кракен замер, широко расправил крылья, внутренняя часть которых сверкала россыпью серебряных чешуек, а потом шлепнулся на живот и сгрёб всех нас в дружеских объятьях.
– ПИУ! – сдавленно пропыхтели адепты, которых вздумал потискать большой и «злобный» дракон.
*** И почему я отказалась от ужина с братом?
Нет, на практику я бы все равно пошла: кто в здравом уме такое пропустит? Но тогда хотя бы желудок не сжимался в тоскливых спазмах.
– Тихон, как дела у смертников? – поинтересовалась Эрика Магни у седого старичка и покосилась на пострадавших.
Я зажимала салфеткой кровоточащую ладонь, Глен, тот самый басовитый парнишка, мужественно постанывал на соседнем стульчике в приемной.
– Что? Неужели ни одного перелома?! – сетовала госпожа Магни.
Удивительно, но да. Первая встреча с настоящим драконом обернулась лишь вывихом плеча (Глен не смог докричаться до Кракена, попытался вытащить руку из-под крыла самостоятельно и крайне неудачно дернул) да небольшим порезом (это уже я отличилась, под финал занятия сумев найти где-то гвоздь и знатно так пропороть правую ладонь).
– Адепты, вы меня разочаровали! Практика без перелома – ночь впустую. Жду вас в понедельник в то же время.
И легендарная дорал-кай ушла, оставив нас на растерзание лекарям.
– Ох, касатики, чего ж вы такие неловкие! – откровенно радовался, да-да, именно радовался декан факультета помощи и возвращения.
Тихон Горячий выглядел как изюм в лекарском халате, пах, как коробка с нафталином из-под кровати бабушки, и искрил оптимизмом, как и всякий некронавт. Закон обязывал всех восставших из мертвых носить в общественных местах специальные повязки на предплечьях, но сейчас ее мятый край торчал из нагрудного кармана.
Некронавт хлопнул в ладоши и энергично потер руки друг о друга. В его глазах сиял огонь энтузиаста, взявшегося за любимое дело. Глянул на меня, потом на бледного Глена и просиял улыбкой.
– Ну что, голубчик, с тебя мы и начнем.
– Может не надо? Я ведь и так могу походить, – струхнул Глен.
Я скептически посмотрела на руку товарища по несчастью. Даже мне, не профессионалу в этом деле, она казалась неестественно вывернутой из плечевого сустава. Судя по озорному взгляду профессионала, господин Тихон уже мысленно вправлял вывих.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Надо, миленький. Надо, – заверил он и оптимистично добавил:
– У меня зачет по травматологии.
Глен громко сглотнул, глянул на меня широко открытыми от перспектив глазами и поплелся в кабинет. Я осталась в коридоре одна. Стараясь не сильно всматриваться в собственную рану, сильнее сжала ладонь, но кровь продолжала бежать, капая с пальцев прямо на пол. И мне почему-то так совестно стало перед уборщицей, которой придется отмывать все это безобразие.
Встав, кое-как доплелась до поста медсестры, в надежде попросить кусок бинта или ваты, но лекарка вышла. Заметив на столике пачку с перевязочным материалом, я перегнулась через стойку и почувствовала за спиной чужое присутствие.
– Я смотрю кое-кто готов на все, чтобы выиграть в споре.
Не меняя позы, просто повернула голову и заметила северянина. Арктанхау стоял в сине-желтой форме факультета ядожалов и беззастенчиво таращился на мой эффектно оттопыренный зад.
– Я смотрю кое-кто не слишком наблюдательный раз решил, что я порежу руку ради сомнительного счастья встретиться, – грубо поставила его на место.
А потом отвернулась, схватила злополучный бинт и выпрямилась, ощущая, как от несправедливости все внутри начинает кипеть и возмущаться. Нет, ну это нормально? Почему спорили одни, а огребать мне?
Арктанхау посмотрел в район молнии на моей груди, после перевел взгляд на кровавую капель, срывающуюся с пальцев, нахмурился и выдал крайне неожиданное:
– Я могу перевязать рану.
Еще и потянулся, с явным намерением отобрать бинт и приступить к оказанию первой помощи.
– Нет! – я даже вздрогнула от мысли, что сильные пальцы северянина дотронутся до моей кожи. – Нет, спасибо. Я дождусь профессиональной помощи.
Арктанхау скривился так, словно был дирижером оркестра, а в третьем ряду фальшивила скрипка.
– Не трусь. Меня с детства учили обращаться с ранами, полученными в бою.
– Правда? Что-то не вижу на тебе серого фартука лекаря, – парировала я и отвернулась, ставя точку в разговоре сомнительной ценности.
Поспешно вернулась на свой стул, зубами разодрала упаковку и сжала бинт пострадавшей ладонью. Сердце стучало как бешеное, отдаваясь в руке и висках.
Арктанхау облокотился на пост медсестры и следил за мной взглядом кота, приметившего жертву.
– Ты могла бы…
Что я там гипотетически могла по мнению северянина, так и осталось невысказанным. Полное боли «Ааа!» вырвалось из-за глухо запертой двери, пронеслось по коридору и отскочило гулким эхом от стен. Послышалась подозрительная возня, уже через миг сменившаяся на отчетливые звуки драки.
– Нет, пожалуйста, нет! – взмолился кто-то тоненьким баском, что-то упало и разбилось, испуганно вскрикнула девушка, и все стихло.
Я в шоке таращилась на дверь палаты, куда пару минут назад декан факультета помощи и возвращения увел Глена. Арктанхау ухмылялся с видом «может одумаешься и примешь мою помощь».
Тихо скрипнув, дверь в палату распахнулась. Напевая себе под нос прилипчивый мотивчик, в коридор вышел весь из себя довольный престарелый некронавт.
– Этот готов. Кто следующий? – господин Горячий уставился на меня, на заляпанный кровью пол, кашлянул. – А вам, голубушка, прямая дорога в…
Искренне надеюсь, что не в могилу, ибо кто ж этих некронавтов поймет!
– В пятую процедурную к адептке Знающей. Она у нас самая талантливая, – обрадовал господин Горячий и только тут заметил Арктанхау. – А, Кристен! Спасибо, что пришел. Там немного, всего пара шкафов. Вы с Аметрин быстро управитесь.
И старичок пошаркал к северянину, а я на подкашивающихся от страха и потери крови ногах дошла до пятой процедурной, робко поскреблась и заглянула внутрь.
– Да-да, заходите, – откликнулась лекарка в сером фартуке и белой блузке, подняла голову и мгновенно узнала. – Ты?!
Не менее шокированная я застыла на пороге процедурной и во все глаза таращилась на ту самую блондиночку, что спорила на лестнице. Ой, что сейчас будет…
