Вот — моя жизнь, вот зло, которым я погубляю свое спасение, а гордость моя и тщеславие не попускают мне видеть язвы мои, дабы уврачевать себя. Вот — мои доблестные подвиги! Вот каким множеством грехов враг ополчается на меня, и, обличаемый в толиких беззакониях, я, окаянный, домогаюсь прославиться святостью и, пребывая в грехах, хочу, чтобы меня почитали за праведника; одно у меня на все это оправдание — что меня диавол опутал, но и Адам не получил пользы от такого оправдания. Знаю я, что он же научил и Каина убить брата, но ведь и Каин не избежал грозного приговора. И что мне делать, если посетит меня Господь? Нет у меня никакого оправдания в моем нерадении, боюсь, не принадлежу ли я к числу тех «сосудов гнева» (Рим. 9, 22), упоминаемых Апостолом Павлом, которые подвергнутся одной участи с диаволом и которых за их нерадение о спасении Бог предаст в страсти безчестия, — страшусь, чтобы и мне не подвергнуться такой же участи. Господи! Мне грешному положил еси покаяние, мене недостойного спасти хотя: оживотвори, Жизнодавче, умерщвленную грехами душу мою, умягчи окаменение сердечное, просвети ослепление окаянного моего сердца и даруй ми источник умиления, Ты, источивший нам жизнь из живоносных ребр Твоих! Кто не воздохнул бы, кто нe стал бы оплакивать мое мнимое отречение от мира? Я еще не успел как должно отречься, а уже побежден гордостию; не успел вкусить постнического подвига, а уже опутан тщеславием; не увидел еще и преддверия подвижнической жизни, а уже мечтаю о том, что составляет внутреннее делание духовной жизни великих подвижников. Я еще не имею опытного знания добродетели, а уже берусь руководить брата; сам еще не достиг познания истины, а уже других предостерегаю от гордости… Все даровал тебе Всеблагий Бог, душа моя: и разум, и смысл, и познание, и рассуждение — познай же, что для тебя полезно; как осмеливаешься давать советы ближнему, когда сама ты омрачена грехом? Уврачуй прежде себя, душа моя, если же не успела ты сего сделать, то оплакивай свою слепоту: ведь нет для тебя никакого извинения в твоем нерадении.
Опомнись, бодрствуй, душа моя, воздохни, прослезись, облегчи воздержанием и постом тяжкое бремя беззаконий твоих! Боже Всевышний, Едине имеющий власть живота и смерти! Яви на мне грешном, в оный грозный час страшного Твоего Пришествия многие щедроты Твои, дабы там, на Страшном Судище Твоем, не быть мне с укоризною и великим стыдом пред Ангелами и Архангелами, пророками и апостолами, патриархами и мучениками, преподобными и всеми праведными. Лучше накажи меня, Спасе мой, здесь, где я предаюсь греховным наслаждениям, — накажи, как милосердый и чадолюбивый отец, а там прости мне, как Всемилостивый Бог, ибо Ты Един безгрешен. Всякий грех соделан мною, окаянным, всех превзошел я распутством и повинен муке вечной, а если бы и пожелал покаяться, то нет у меня слез. Горе мне! Какими очами я, презренный и грешный ленивец, буду взирать на оный Престол Твой, на котором воссядешь Ты, Господи, и обличишь все содеянное мною! Знаю я, что Ты — мой Судия грозный, знаю, что Ты приидешь во славе Божества Твоего и обличишь все сокровенное; блудно иждих все житие мое, окаянный… постоянно валялся я в тине страстей. — Един Ты, Создатель мой, ведаешь все тайные мои грехопадения и темное облако грехов моих! Никто еще не был таким жилищем греха, как я; никто еще так не прогневал благость Твою, Владыко мой, как я, следуя греховным влечениям. Но поелику Ты — пучина благости, иссуши мрачные пучины беззаконий моих. Ты, милости бездна, потопи же бездну грехов моих и не воздай мне заслуженное по делам моим; не осуди меня в пламень гееннский, ибо кто претерпит гнев Твой на нас грешных, Господи? Кто устоит противу прещения Твоего? Огнь наш не угаснет, и червь не скончается… Убойся, душа моя, грядущего прещения; отряси тяжкий сон нерадения и дремоту лютой беспечности! Конец близок, Суд при дверех: что-то встретит нас по разлучении с жизнью, о душа моя! Приидите на помощь мне, преподобные и праведные, все добрым подвигом подвизавшиеся, и оплакивайте меня, как мертвеца, или же пожалейте обо мне, хотя и живом, но почти уже умершем, ибо я исполнен стыда и не имею дерзновения пред Богом по множеству грехов моих, в полном сознании мною соделанных. Излейте на меня милосердие свое, как на пленника, как на покрытого ранами и гноем смердящим; смилуйтесь надо мною как Милостивого Бога и Спаса нашего таинники и умолите Его, дабы Сам Он обратил меня на путь покаяния туне (без всяких заслуг моих), дабы не явился я недостойным помилования в страшный час Пришествия Его, и да не услышу страшный оный приговор: «Иди от Меня, делатель беззакония, сказываю тебе — Я не ведаю тебя!»
О Свете истинный, Благословенный Сыне Благословенного Отца, Образ Ипостаси Его, седяй одесную величествия Его, Сыне Божий непостижимый, Христе, Боже неиспытуемый, похвала и радость всех ищущих Тебя, утешение и веселие любящих Тебя, жизнь моя, Свете мой, Христе мой! Умоляю Тебя, не презри меня, презренного, не отрини меня, мерзостного, не остави меня, осужденного, ибо много величается враг мой, когда я прихожу в отчаяние среди окружающей меня отовсюду греховной мглы; он тому только и радуется, когда видит меня в плену отчаяния…
Посрами же его надежды, явив на мне Твое милосердие, исторгни меня из его челюстей и покрой меня от умышлений его лукавых и от всякого злого действия его, какое бы он ни воздвигал противу меня. Просвети меня, да познаю козни самого супостата моего — добра ненавистника, ибо он без числа распростирает сети впереди меня: всякие соблазны, препятствия, любостяжание, высокое положение в свете, удовольствия плоти, продолжительность настоящей жизни, в подвиге поста — робость, в молитве — леность, при псалмопении — сон и телесный покой; и насколько он прилагает тщания к моей погибели, настолько я, окаянный, предаюсь лености и нерадению, и чем более он расставляет мне сетей, тем более я делаюсь безпечным…
Слушай, душа моя, позаботься о совести, отнюдь не смотри на чужие погрешности, но лучше всегда оплакивай свои преступления; не обращай внимания на сучец, сущий в очеси брата твоего и ближнего, но почаще взирай на свое бревно… Позаботься, поспеши, примирись со Христом, Который за тебя плотию распялся, ибо если бы мы себя рассуждали[5], то не были бы осуждены там, где произносится Суд строгий навеки!.. Пощади меня, Господи, ради милосердия Твоего, спаси меня ради единой благости Твоей, молитвами Пречистыя Владычицы нашей Богородицы и всех святых Твоих, ибо Ты благословен во веки веков. Аминь.
РАЗМЫШЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ (Четверг)
Вот снова припадаю к стопам Владыки моего, снова прошу, умоляю, поклоняюсь и взываю со страхом, ибо знаю, что лучше для провинившегося раба не укрываться от своего господина и оставаться близ него. Услыши, о Владыко, плач мой, приими молитвы, мною, грешным, приносимые; излей на меня, окаянного, хотя малую каплю Твоего милосердия и просвети душу мою благодатию Твоею, дабы иметь мне хотя малый успех в исправлении самого себя; ибо если Твоя благодать не просветит души моей, то я не в состоянии буду познать пристрастие и нерадение, гнездящиеся в сердце моем.
Горе мне! Возобладавший мною грех предал меня, нашел во мне обильную пажить для себя и каждый час убивает, попирает и погружает меня в глубину зла; я, окаянный, не перестаю прогневлять Бога, но страшусь огня оного неугасающего, но трепещу мук нескончаемых, ибо грех, обратившийся в злой навык, увлекает меня в совершенную погибель. Я обличаю самого себя, я не перестаю давать обещания исправиться и все-таки остаюсь во грехах: я смотрю — и не вижу; я каюсь — и в самом покаянии погрешаю, ибо не углубляюсь в различение дел; я — раб греха и делаю злое, хотя и не желаю сего; я — воин, поставленный под власть греха, я подчиняюсь ему, и хотя мог бы убежать от сего господина, но служу ему по злому обычаю, который царствует во мне. Радея о страстях, я несу оброки плоти; я знаю, что растление во мне усиливается, и едва оно подает мне знак, я подчиняюсь ему, как раб; хочу будто бежать, но, как пес на железной цепи, опять возвращаюсь к своему повелителю. Я ненавижу грех, отвращаюсь от беззакония, но все же остаюсь в рабстве у страстей; я побеждаюсь, окаянный, сластию против воли: я служу естеству по необходимости, а оно, подкупленное злым произволением, источает на меня грех. Кипят во мне страсти вопреки уму, они срастворились с плотию и не терпят разлучения. Я силюсь переменить свое злое произволение, но предшествовавший навык никак не дает мне успеть в этом. Понуждаю себя, бедный, освободить душу от долгов, но злой заимодавец тут же вводит меня в еще большие долги. Он и не упоминает об уплате, он щедро дает еще и еще, и даже вовсе не желает брать обратно, желая только рабства моего, — дает и не взыскивает долга, дабы обогащался я страстями. Я хочу отдать ему старый долг, а он прибавляет новый. Если же делаю хотя малое себе понуждение вопреки влечению страстей, он, чтобы низложить меня, прилагает новые страсти и, видя, что постоянное пребывание в долгу заставляет меня как бы поневоле быть грешным, вводит в мое сердце новые пожелания, а дабы я не исповедовался, тщится, чтобы я забыл свои страсти.
