Рейтинговые книги
Читем онлайн С человеком на борту - Марк Галлай

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 78

Увидев эту картину, я вдруг почувствовал, что все это когда-то однажды уже было, что я это уже один раз видел… Это или нечто очень похожее… Но что же именно?.. Когда?..

И вдруг вспомнил!

Почти за полтора десятка лет до описываемых событий…

Я снова ловлю себя на том, что отрываюсь от строгой хронологической последовательности изложения. Но я и не стремлюсь придерживаться её в этой книге. Моя цель — не написать историю космонавтики (о ней и без меня написано достаточно много и, как мне кажется, в большинстве своём совсем неплохо), а поделиться с читателем своими воспоминаниями. Ну и, конечно, размышлениями, без которых никаких воспоминаний, как известно, не бывает.

Итак, я вспомнил. За полтора десятка лет до описываемых событий, когда испытывались первые отечественные реактивные самолёты МиГ-9 а Як-15, в один прекрасный день на наш аэродром прибыла группа лётчиков-испытателей, которым предстояло сразу после лётчиков-испытателей авиационной промышленности садиться в кабины этих самолётов, осваивать их и продолжать испытания.

Так вот они, увидев на стоянке МиГ-9 с расчехлённой кабиной и открытым фонарём, все одновременно, будто по команде, полезли рассматривать его кабину — своё будущее рабочее место. Это была естественная реакция активных, моторных людей, внутренне нацеленных на выполнение трудного, сложного, но всеми фибрами души желанного дела.

Точно такой же была реакция будущих космонавтов, увидевших тренажёр. Впрочем, тренажёр ли? У меня в ту минуту создалось впечатление, что расположенный в нашей комнате шар они восприняли не как тренажёр — как космический корабль!

Впоследствии я узнал, что на начальном этапе разработки идеи космических полётов человека было немало дебатов по вопросу о том, кем должен быть космонавт по своей «докосмической» профессии. Пришли почти единогласно («почти» — потому, что были и другие точки зрения) к тому, что лучше всего готовить космонавтов из лётчиков. При этом преобладали соображения, связанные с физиологией: лётчик привычен к перегрузкам, к пребыванию в разреженной атмосфере и так далее. Интересно, что, исходя из тех же соображений, фигурировали в этих дебатах как возможные кандидаты в космонавты и акробаты, и артисты балета — у них, мол, вестибулярный аппарат хорошо оттренирован.

Первые же полёты человека в космос показали, что ориентация на лётчиков не подвела. Хотя в дальнейшем выяснилось, что и инженеры, особенно участвовавшие в создании космической техники, справляются с работой в космосе уж по крайней мере никак не хуже!

Так что, в общем, наверное, надо полагать, что знания, техническая эрудиция и такие чисто человеческие качества, как воля, организованность, коммуникабельность, смелость, выдержка для космонавта гораздо важнее рода его предыдущих занятий. И ещё: явно требуется активное, страстное желание лететь в космос!

В своё время на вопрос о том, что нужнее всего, чтобы стать хорошим лётчиком-испытателем, я ответил: прежде всего — горячее желание стать хорошим лётчиком-испытателем. Если оно налицо, то все прочее человек преодолеет: и недостаток знаний пополнит, и здоровье отладит, и характер свой, если надо, укротит. Наверное, нечто подобное справедливо и по отношению к профессии космонавта.

Пошли дни тренировок.

Вскоре космонавты и, как сейчас принято выражаться, «сопровождающие их лица» поселились в нашем общежитии, чтобы не тратить по нескольку часов в день на переезды от места, где они постоянно жили (столь популярного ныне Звёздного городка тогда ещё не существовало), на тренировки и обратно. Поселились — и как-то сразу растворились среди наших работников и множества командированных, посещающих, приезжающих и уезжающих. Ребята ходили в кино и на вечера танцев в наш клуб, широко общались с нашими старожилами, но особого внимания к себе не привлекали: мало ли на свете молодых людей в форме военных лётчиков!

Зато потом, когда портреты этих весёлых, компанейских недавних старших лейтенантов и капитанов начали появляться на первых страницах газет, немало наших сотрудников (и ещё больше сотрудниц), широко раскрыв глаза, всплёскивали руками:

— Бог ты мой! Неужели это… — следовало имя очередного космонавта. — Вот уж в жизни не подумала бы! Он ведь совсем как все… Только симпатичнее… И остроумный… Ну а уж героического совсем ничего из себя не строил…

«Ничего героического»… Казалось бы, давно пора нам привыкнуть к тому, что, если бы героические поступки совершались только персонажами плакатно-героической внешности, количество таких поступков, скажем, во время войны уменьшилось бы, наверное, в тысячи раз! Пора бы привыкнуть, да вот что-то трудно привыкают к этому люди. Если уж герой, то подавай им двухметровый рост, косую сажень в плечах, волевой подбородок и уж конечно непреклонность и железную волю во взоре. А по этой части, особенно, как было сказано, по росту, наши космонавты выглядели гораздо менее авантажно, чем, скажем, их же собственные изображения на большинстве портретов, в изобилии появившихся в недалёком будущем. Не было в них и намёка на печать исключительности, многозначительную задумчивость или иные внешние признаки осознания предстоящей им высокой миссии. Как выглядели Гагарин, Титов и их товарищи? Я бы сказал: обычно. В любом авиагарнизоне можно было без труда встретить таких ребят. Плохо ли это? Напротив, убеждён, что очень хорошо! Ни в коей мере не умаляет достоинств первых космонавтов, но многое говорит в пользу «любых авиагарнизонов».

Их называли «мальчики». А те, кто был поближе, — «наши мальчики». В этом была и теплота, и симпатия, и большое, настоящее уважение, которого они, честное слово, по всем статьям заслуживали.

…Каждое утро очередной космонавт подходил к тренажёру, снимал ботинки (что дало повод одному из наших подопечных сравнить тренажёр с буддийским храмом) и садился, точнее, почти ложился в своё кресло. Инструктор в первые дни помогал ему проверить правильность предстартовых положений всех ручек, кнопок и тумблеров (очень скоро надобность в этом исчезла, космонавты освоились с оборудованием своего рабочего места легко, тут явно проявились навыки, воспитанные лётной профессией), потом переходил в соседнюю комнату, садился за свой инструкторский пульт, надевал наушники с ларингофонами и связывался «по радио» — как бы с пункта управления полётом — с обучаемым:

— Дайте показания приборов, положение органов управления.

Космонавт последовательно — слева направо по кабине — перечислял показания приборов и положения всех ручек и тумблеров.

— К полёту готовы?

— Готов!

— Ну тогда давай, поехали.

Инструктор нажимал кнопку «Пуск», и вся сложная система имитации полёта приходила в действие: из динамика раздавался рёв работающих двигателей, а как только они умолкали, приходили в движение стрелки бортового хронометра, начинал медленно вращаться прибор «Глобус», последовательно подставляя под перекрестие то место земного шара, над которым в данный момент «пролетал» корабль: Средняя Азия, Сибирь, Камчатка, Япония, Тихий океан, Огненная Земля, Атлантика, Африка, Восточное Средиземноморье, Турция — и вот снова под перекрестьем Советский Союз, только теперь уже не степи Северного Казахстана, откуда корабль брал старт, а зеленое Поволжье. Пока «Восток» совершал виток вокруг нашей планеты, земной шар тоже не стоял на месте, а, вращаясь вокруг своей оси, успевал провернуться на двадцать с лишним градусов.

…Когда я, прежде чем начать заниматься с космонавтами, сам, сидя в тренажёре, проигрывал составленные для них упражнения, мне, несмотря на все неизбежные тренажёрные условности, как-то очень зримо представлялось, как это все будет выглядеть в действительности. Впрочем, то же потом сказали и сами космонавты. На вопрос: «Есть сходство между работой на тренажёре и реальным полётом?» — почти все они отвечали: «Сходство большое. Все в корабле уже привычное, знакомое, все на своих местах. Вот только невесомость…»

Да, в том, что касается воспроизведения невесомости, наука, как говорится, бессильна. Вне космоса, на обычных самолётах — в коротком, длящемся какие-нибудь десятки секунд, полёте по параболической кривой (представьте себе, что на быстро мчащемся автомобиле вы проезжаете крутой горбатый мост, это ощущение более слабое, но похожее) — можно с ощущением невесомости только ознакомиться.

Тем не менее и эта возможность — ознакомиться — была будущим космонавтам предоставлена: сначала на реактивном истребителе, а потом и на реактивном же пассажирском Ту-104. Самолёт на полной тяге своей силовой установки разгонялся со снижением до максимально допустимой скорости, потом следовала кратковременная, хотя и довольно ощутимая, перегрузка — это траектория полёта энергично переламывалась от снижения к крутому подъёму, — а дальше машина шла по баллистической кривой. Летела, как брошенный под углом вверх камень, подчиняясь воздействию только инерции и собственной тяжести (для этого лётчик специально управлял самолётом так, чтобы крылья не давали подъёмной силы). Летела по параболе — вверх, а затем, перейдя через верхнюю точку траектории, вниз, — пока не достигала такого угла снижения, при котором нужно было этот своеобразный режим заканчивать: дальнейшее нарастание угла пикирования было бы опасно для прочности машины… Кто бы мог подумать, что добрый старый Ту-104, так чинно и плавно плывущий в воздухе с пассажирами на борту, способен на такие цирковые номера! Оказалось, способен. И очень хорошо, что способен. Потому что только в самолёте с обширным, просторным салоном будущие космонавты могли ощутить свободное плавание в состоянии невесомости. Особенно это понадобилось при отработке выхода А. Леонова в открытый космос.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 78
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу С человеком на борту - Марк Галлай бесплатно.
Похожие на С человеком на борту - Марк Галлай книги

Оставить комментарий