— Не могу, — Володька отвернулся к забору. — За Симкой глядеть надо…
— Чего за ней глядеть-то?.. Не украдут, небось… — Шершень покружил вокруг Симки, потрогал зачем-то ее плечи, приподнял подбородок и заглянул ей в глаза. — Заберем с собой!.. Сейчас со станции шофер приехал, говорит, про шпионов картина.
Володька приподнялся.
— Честное слово?..
— Чтоб мне ни разу в кино не ходить!.. Чтоб меня…
— Ладно… — Володька задумчиво поскреб исцарапанное колено. — Все равно с Симкой нельзя, — не дойдет она…
Шершень тряхнул головой.
— Дойдет, она выносливая.
— Я может, еще дальше твоего дойду, — заявила Симка.
Володька метнул на нее уничтожающий взгляд:
— Ты молчи, когда говорят старшие. — Потом он сжал кулак и протянул его к самому Симкиному носу. — На, разожми!
Симка насупилась.
— Не буду… Он грязный.
— Эх ты, принцесса!.. Мазут от грязи отличить не можешь… Нет, Шершень, не пойду. С нею по дороге натерпишься.
— Брось ты. — Шершень расправил плечи, поискал на своих длинных, по колено, трусах карманы и важно добавил. — Я ее на свою ответственность беру… Идти-то всего три километра.
Володька подумал еще, но уже больше для авторитета, и согласился: «Ладно… Только мамке ни гу-гу… Поняла?»
Сначала они шагали по пыльной, изрытой колесами машин и телег дороге, затем свернули на тропинку. Справа, за густыми кустами, тянулось полотно железной дороги, слева — лес. Шершень шел впереди и разглагольствовал.
— Шпионы — самый зловредный народ… — Он подобрал с земли кривой, похожий на пистолет корень и ткнул им в старую замшелую ель.
— Руки вверх!.. Хватит, полковник Штрунк… Мы с вами еще в гражданскую войну встречались; тогда вы были удачливей!.. Отпираться бесполезно!..
— А зачем отпираться? — спросила Симка, прыгая перед молоденькой, невысокой рябинкой.
Шершень подошел к ней и нагнул увешанную алыми кистями ветку.
— Натура такая хлипкая, навредят, потом выкручиваются.
— Пошевеливайся!.. Это еще зачем?.. — Володька подтолкнул сестренку в спину. — Не за ягодами пошла.
Симка сунула в рот горьковатую блестящую ягодку и подвинулась ближе к Шершню.
— Вот бы шпиона поймать, — продолжал Володька. — Идем, а он тут как тут… Только в нашей местности они не водятся, — заводов нету.
Шершень заложил руку с корнем за спину и снова зашагал по тропинке.
— Ты не смотри, что заводов нету, зато у нас железная дорога… По ней все возят. Я читал, как шпионы под рельс мину заложили.
В лесу было тихо. Пахло сухим мхом, муравьиными кучами. А на маленьких, звенящих от неутомимой воздушной живности полянках стоял аромат густого шмелиного меда.
— Вот, может, мы идем, а шпионы лес поджигают…
«Дзинь… Дзинь…» — послышалось из-за кустов.
Симка споткнулась.
— Иди, иди… Это обходчик костыли подколачивает…
«Дзинь… дзинь…» — снова зазвенел рельс.
Ребята остановились.
Шершень заправил выбившуюся из трусов тельняшку, приложил палец к губам и нырнул в кусты. Скоро оттуда послышался легкий, переливчатый птичий посвист. Володька растерянно посмотрел на сестру.
— Ты, Симка, за мной иди… На два метра…
Шершень лежал под кустом.
— Смотри, — кивнул он в сторону насыпи.
Там, на рельсе, сидел согнувшись мужчина в светлой шляпе и полосатой рубашке с короткими рукавами. Через плечо у него висел фотоаппарат.
«Шпион, как есть шпион…» — В животе у Володьки стало тоскливо, словно он натощак проглотил ложку уксуса.
— Шпион, да? — дернула его Симка.
Володька тихонько цыкнул на нее, приказал лечь рядом с Шершнем.
Мужчина на насыпи поднялся, посмотрел себе под ноги, смешно попрыгал на одном месте и зашагал в сторону станции.
— Песок притоптывает… Это их первая повадка, — шепнул Шершень.
Через несколько минут над насыпью высунулись три головы и снова спрятались, — мужчина еще не дошел до поворота.
— Симка, беги в кусты, прячься!.. Мину разрывать буду.
Шершень на животе перевалил через рельс и начал осторожно разгребать песок в том месте, где было больше всего следов.
Володька потащил его за ногу.
— Не рой!.. Бабахнет — косточек не соберешь…
Глаза у Шершня стали круглые… Медленно, не дыша, вытащил он из песка руки. Облизал пересохшие губы и ткнул пальцем в шпалу.
Там, на самом краю, лежал блестящий металлический шпенек. Один конец его был острым, другой закручен в колечко.
— Чека! — выдохнул Шершень — Предохранитель… — он быстро схватил шпенек и посмотрел по сторонам.
На полотне уже никого не было.
— Упустили!.. Шпиона настоящего упустили, диверсанта!.. — У Шершня был вид человека, понявшего вдруг, что он никуда не годится и нет ему в жизни места. Наконец Шершень повернулся к Володьке. — Ты вот что, оставайся здесь с Симкой, а я побегу за ним.
— Да он тебе, как цыпленку, шею свернет, — возразил Володька. — Вдвоем нужно.
— А мина?!
Симка сидела, наклонив голову, и торопливо перебирала оборочки своего голубенького сарафана.
— А что надо делать? — прошептала она.
— Молчи!.. Гусениц ловить, — прикрикнул Володька.
— Что делать? — Шершень схватил Симку за руку. — Дождаться обходчика и рассказать про мину… А если поезд пойдет, помахать чем-нибудь красным…
— А чем? — спросила Симка. Пальцы ее еще проворнее забегали по волнистым голубым оборочкам.
Ребята беспокойно оглядели друг друга.
— Всегда так: когда нужно, — ничего нет. — Шершень засопел от досады. — Знаешь что?.. Ты просто рукой маши и кричи. Машинист услышит, — остановится.
Володька тяжело вздохнул.
Симка кивнула, и голова ее при этом опустилась еще ниже.
Скоро мальчишки уже бежали, пригнувшись, по тропинке вдоль насыпи. Володька то и дело оглядывался и бормотал в затылок Шершню:
— Будет сидеть и реветь…
Они миновали поворот, когда их снова остановил звук ударов об рельс: «Дзинь… дзинь…»
Ребята юркнули в кусты.
— Вторую мину закладывает, наверняка… Если на первой осечка получится, то, значит, здесь, на второй… — Шершень набрал побольше воздуха, зачем-то прищурился, отодвинул ветку и выглянул из куста.
Мужчина в полосатой рубашке сидел на рельсе к ним спиной.
— Ну, чего?.. — Володька навалился на приятеля, стараясь выглянуть из-за его плеча.
Мужчина сердито проворчал себе под нос, махнул рукой, и какая-то блестящая железка упала прямо к ногам ребят.
Шершень быстро нагнулся. Володька, напиравший сзади, полетел в куст.
Вот тут они, наконец, разглядели лицо неизвестного. Красные, обожженные солнцем щеки, большие очки в светлой оправе и совершенно выгоревшие брови.
— Кхе-е… — кашлянул мужчина. — Мальчики, нет ли у вас веревочки… или проволоки?
Володька попятился на четвереньках:
— Бежим!.. Связать хочет!..
Но Шершень исподлобья глянул на диверсанта, проглотил какой-то противный, ставший поперек горла, комок.
— Нет у нас веревки… У нас соб-собака с собой… Треззор, с-спокойнее!..
Володька почувствовал удар пяткой в бок.
Мужчина удивленно поднял брови, очки у него смешно шевельнулись.
— Что? — сказал он. — Собака?.. А зачем мне собака? Может, у вас хоть шнурочек какой-нибудь найдется?..
— Ишь, крутит, — шептал Володька. Он уже поднялся и стоял рядом с Шершнем. — Шнурочек ему, паразиту, понадобился…
Мужчина быстро нагнулся к рельсу.
Шершень с Володькой шмыгнули в кусты и зарылись носами в колючую траву.
Но ничего не взорвалось, — в руке у мужчины нелепо торчала обыкновенная сандалия.
— Куда ж вы, мальчики?.. Пряжка у меня вот сломалась… Всю дорогу чинил, чинил и совсем доломал… — Мужчина смущенно улыбнулся, глянул на каленые ребячьи пятки и добавил: — А босиком не привык еще…
— Привыкать нужно… — Володька помигал глазами и покосился на приятеля.
Шершень поднялся красный, потный… Шпенек, который он принял за предохранительную чеку, был явно от пряжки. Шершень незаметно разжал руку, бросил шпенек в куст и, хмурясь, подошел к мужчине. Около рельса не было видно ничего подозрительного. Только валялась половинка разломанной пряжки.
— А булавка вам не пригодится? — Шершень оттянул резинку трусов, вытащил приколотую ко шву булавку. — Вот… У нас вода в речке ключевая… Всегда ношу на случай судороги: кольнешь — и все пройдет…
Мужчина взял булавку, прикрепил ею ремешок сандалии, встал и потоптался на месте…
— Ну, вот теперь крепко… Только я же отдать ее не смогу.
Шершень великодушно махнул рукой.
— Ладно, пусть вам на память.
Мужчина взглянул на часы.
— Десять минут до поезда… Побегу! — Он поблагодарил ребят и, придерживая одной рукой очки, другой — фотоаппарат, побежал.
