прочего, но всё же, воплощать мысли в реальность, выдавая чужие идеи за свои, оказалось куда сложнее.
— Энегва, проигрывать всегда горько, — положив руки на грязный стол ладонями вверх, тем самым показал гостье жест, зародившийся на Заливных лугах Захрии, что символизировал раскаяние и желание исправить свои ошибки. Стоявшей за моей спиной сестре он не понравился, а вот эльфийка, даже глазки удивлённо распахнула. — Горько неистово верить в свою правоту, и всё равно проиграть, —понизив голос и убрав со стола руки, с задумчивым видом мудреца выдал я, ну а затем добавил. — Мои слуги, как и я сам, не желаем вам вреда. Понимаю, вы ненавидите нас и желаете нашей смерти, но прошу, пожалуйста, хотя бы пока я здесь, вспомните кто вы и чьих кровей. Вы же дворянка, а не трактирная шлюха, позволяющая себе подобные изречения в честь персон, пытающихся вас защитить и помочь.
Не привыкшая слышать подобные речи в свой адрес, Энегва, набрав в рот воздуха, пыхнула некой растерянностью и яростью. Её глаза, до этого гордо глядевшие в стену, заметались из стороны в сторону. Она явно хотела как-то красочно и пафосно ответить на мою реплику, однако, больше минуты анализируя моё поведение, слова, так и не смогла. Человек сидевший перед ней, не сделал ей ничего плохого, и более того, желал защитить и помочь. Неудивительно, что ожидавшая совершенно другого к себе отношения, женщина сдалась.
— Вы правы, Роберт, проигрывать действительно горько. Прошу простить меня за мой тон.
Слава тебе господи, и тебе, мужик с фиолетовой кожей*, кажись чутка под успокоилась.
— Энегва, буду честен, я прибыл сюда для того, чтобы обеспечить вашу полную безопасность, как того и требовал мой господин. То, что я сейчас вижу, это нарушение его прямого приказа, а значит, виновный и ослушавшийся понесёт наказание за свой поступок. Думаю, вам будет приятно знать, что ещё один человек пострадал или, быть может, даже погиб благодаря всего паре ваших слов. Кто это с вами сделал?
Во взгляде женщины чётко отразилось желание отомстить. До этого опиравшаяся лишь на спинку своего стула, она, приподнявшись, поближе подалась к столу. Ещё раз, но более внимательно, эльфийка прошлась по мне взглядом.
— Благодарю за заботу, но виновный уже понёс своё наказание.
— В смысле? — предположив, что возможно мы с Августой ошиблись, и синяк получен в ходе боя, переспросил я.
— Один из ваших мальчишек возомнил себя големом с каменным членом и пальцами, — на лице Энегвы проступила самодовольная улыбка. — Юнцы так любят совать свои стручки в разные, порой опасные места… вот и он, по-видимому не удержавшись, решил воспользоваться моментом. Мне повезло, верёвка державшая мои руки оказалась затянутой чересчур свободно… а вот ему нет.
— И? — пытаясь понять, чем всё закончилось, спросил я.
— И как итог, его яичко оказалось в моей ладони.
— Одно?
— Ага… чуть не повезло, плохо ухватилась…
Закончив свой рассказ и рассмеявшись, пленница откинулась на своём стуле, словно в кресле. Заставив меня в очередной раз задуматься об опасности секса по принуждению. Какой-то селянин явно позволил себе лишнего, это факт, к тому же был приказ, так что по идее мне его не следовало жалеть. Но чёртова мужская солидарность и жалость к бедолаге всё же существовала. Даже представить не могу насколько ему сейчас хреново.
— Я в первую очередь воительница, а уж потом аристократка. Мы с тем мальчишкой квиты, зла на него я не держу, так что пусть живёт. А теперь, скажете наконец, кто всё же выступает в роли моего благодетеля и защитника, ибо я в замешательстве. Бессмертный Август давно бы уже повесил меня на вратах, местный правитель Визирий поступил бы чуть хуже, но в конечном счёте [А3] я бы закончила там же, ну а…
— Вы почётная гостья четырнадцатого принца Карла, — перебив женщину произнёс я, случайно зацепившись взглядом за показавшийся под прядями длинных волос тёмно-коричневый сосок.
Минутная пауза. От только появившейся расслабленности и улыбки на лице Энегвы не осталось и следа.
— Плохая шутка, Роберт. Душегуб, сгубивший клан волков-воинов, и вдруг в роли защитника? Быть может, уж лучше бы меня отдали Колде Эсве…
Слова полуэльфийки напомнили мне, где я нахожусь. Подняв взгляд, заметил, как Энегва таращится прямо мне в глаза. Она видела куда, ещё пару секунд назад, я глядел. Бровь женщины нервно дёрнулась, а краешек губ едва заметно исказился в какой-то натянутой пародии на улыбку. Неловкая, молчаливая пауза, повторно воцарившаяся в камере, затягивалась.
Из-за ночного «пожара», что своим дымом пропитал весь город, поначалу мне хотелось блевать. Но уже спустя часы, понимая, что если бы я не победил, то скорее всего сам бы сейчас оказался трупом, на смену отвращению пришла дикая жажда, природный инстинкт, требовавший после преодоления опасности продолжить свой род всем известным, дедовским методом. Сейчас, после победы, у меня вставал при взгляде на любую бабу, причём, необязательно даже знатную.
«Только не сейчас», — закинув ногу на ногу, попытался обычным движением спрятать и без того невидимый для моей собеседницы стояк. Чёрт, требовалось поддерживать разговор, но из-за возникшей «проблемки», мысли стали путаться.
— Вы боитесь господина Карла? — наспех выдал первый пришедший мне на ум вопрос, получив на его крайне быстрый и чёткий ответ.
— Нет, не боюсь. Я его ненавижу. И поверь, даже помимо вырезанного клана волков, хватает причин, по которым я считаю, что он должен умереть. И чем раньше этой произойдёт, тем лучше, — задумавшись, Энегва с опаской поглядела на Августу. — Скажи мне, инквизитор, как так получилось, что человек, призванный служить свету, стал оберегать и подчиняться иномирской, прибывшей из другого измерения, тьме?
«Чего блядь?!» — правой рукой схватившись за сердце, округлившимися от страха и ужаса глазами, с трясущимися руками, я обернулся и взглянул на замершую от слов эльфийки сестру.
Глава 3 - Доверие.
«Чего блять»?!
Плохо, очень плохо, в смысле иномирской, как она узнала кто я… Неужели, зорфы как-то прознали о том что я попаданец, пиздец. Если Августа, или церковь прознают о том что я пришелец завладевший телом четырнадцатого принца, меня же сожгут к херам, при этом ещё успев запытать до полу смерти!
В горле стал ком из игл, всё так же, правой рукой держась за едва не ставшее от испуга сердце, левой принялся расстёгивать верхние пуговки рубашки, сковавшие в мёртвой
