— Где ты его взял?
— В ванной комнате. Потребовалось время, чтобы снять его со стены. — Алан поднес зеркало к Одри. — Можешь посмотреть на себя.
— Странно, но до сих пор я его там не замечала, — сказала Одри и с подозрением посмотрела на Алана. Потом, поколебавшись немного, она решилась посмотреть на себя в зеркале. Оттуда на нее смотрело узкое нервное лицо темноволосой девушки с красивыми грустными глазами. На лице она увидела несколько коротких швов, синяки и заживающие ссадины.
— И это ты называешь красивым? — возмущенно спросила Одри, задыхаясь от подступивших слез.
— Глупенькая, когда заживут все ссадины, исчезнут синяки и врачи снимут швы, ты будешь ослепительно красива. Поверь мне.
Одри перевела взгляд на склоненное к ней мужское лицо. Неужели она целовалась с этим человеком? Ей это показалось невероятным. Алан Велтон был не похож на влюбленного молодого человека, да и молодым она бы его не назвала. Наверное, ему около сорока лет. Но, если они обручились, то могли целоваться и даже… заниматься любовью. Одри покраснела. Почему ей лезут в голову такие мысли? Вместо того чтобы расспросить жениха о своей забытой жизни, она занимается глупостями.
— Не хочу больше видеть этот кошмар. — Она отвернулась.
— Отнесись к этому спокойнее. Через месяц на твоем лице не останется никаких следов, — сказал на ходу Алан, унося зеркало из палаты.
Интересно, она всегда смущалась и краснела в его присутствии? — подумала Одри. Разумеется, нет. Просто я все забыла из-за травмы головы, и он мне кажется совершенно незнакомым мужчиной. Способность логически мыслить порадовала ее.
— Тебе не обидно, что я не помню тебя? Наверное, мое поведение по отношению к тебе ужасно. Ты такой заботливый, а я… такая неблагодарная, — лихорадочно заговорила Одри, как только Алан вернулся в палату.
— Ты очаровательна! — искренне воскликнул он, любуясь ее выразительным лицом.
Одри с облегчением вздохнула, почувствовав, что Алан действительно не обижается на нее. Кажется, я хотела его о чем-то расспросить, вспомнила она, но почувствовала сильное желание закрыть глаза. Рот сводило зевотой.
— Извини, кажется, я снова хочу спать, — тихо произнесла она.
— Очень хорошо, потому что мне пора вернуться к работе. — Алан улыбнулся. — Спи спокойно, завтра я снова приду к тебе.
Он ушел, даже не сделав попытки поцеловать ее на прощание хотя бы в щеку. Возможно, ее изуродованное лицо тому виной. Она снова вспомнила два больших темно-синих глаза, маленькие швы на лбу и переносице, большой синяк на щеке. Кожа нежная, значит, мне лет двадцать или немного больше. Надо было спросить у Алана, подумала она, засыпая.
На следующий день Одри проснулась рано и сразу подумала об Алане. Он говорил о своей работе, так почему же она не спросила, какая у него работа? Интересно, как он узнал, что она попала в аварию и находится в больнице? Поразмыслив, она придумала этому подходящее объяснение: у них было назначено свидание, она торопилась, опаздывая к определенному часу, и попала под машину. Алан, наверное, ждал ее где-то неподалеку от места происшествия, услышал о нем и подошел посмотреть. Бедный, что ему пришлось тогда, наверное, пережить!
Мысли ее прервало утреннее появление Даньелл Хиггинс. После обычной процедуры туалета и завтрака сестра принесла сумку, подобранную на месте происшествия полицейскими. Сумка с длинным ремнем была из добротной кожи, но Одри больше интересовало ее содержимое. Рассмотрев внимательно пудреницу, бледно-розовую губную помаду, маленький флакончик духов, кошелек с мелочью, носовой платок без метки, она не нашла ничего, что могло бы создать хотя бы приблизительное представление о ее прошлой жизни. Не было даже ключей от квартиры. Но ведь где-то она должна была жить! Одри терялась в догадках.
Через три недели она окрепла настолько, что ей разрешили ненадолго вставать с постели. Швы давно сняли. Теперь у нее было собственное зеркало, и она могла наблюдать, как постепенно исчезают следы травмы на ее лице. Физические силы возвращались к ней, но память о событиях, предшествовавших тому моменту, когда она очнулась в клинике, упорно не хотела возвращаться. Даньелл Хиггинс как-то обронила, что к концу месяца ее выпишут из клиники. Теперь Одри терроризировали мысли о будущем. Куда ей идти и что она будет делать за пределами клиники? С Аланом на эту тему она заговорить не решалась. В последнее время он стал реже навещать ее, объяснив, что у него много работы. Иногда он предупреждал, что его не будет несколько дней в Нью-Йорке. Теперь она знала, в чем заключается работа ее жениха: он возглавлял крупную юридическую фирму. В его присутствии она чувствовала себя скованной, ведь он занимает такое солидное положение в обществе и к тому же значительно старше ее по возрасту.
Однажды Одри попыталась выяснить у него, чем занималась она, пока не попала в клинику. Алан ушел от ответа, сказав, что она временно не работала, и быстро заговорил на другую тему. На следующий день она спросила его, как они познакомились. Он начал вилять и почему-то смутился. Так, во всяком случае, показалось Одри. Вероятно, роман их был настолько скоропалительным, что ему неудобно теперь признаваться в этом. Зато в любви с первого взгляда столько романтики, с грустью подумала она. Как жаль, что в памяти ее ничего не сохранилось.
Нежелание Алана говорить о ее прошлом Одри объясняла инструкцией врачей, запретивших ему волновать больную. Она высказала эту догадку Алану, и он подтвердил ее.
— Все должно идти своим чередом, понимаешь? Ты сама должна все вспомнить. Поэтому не стоит тебе напрягаться. Надо следовать врачебным рекомендациям, — серьезно сказал Алан.
Одри охотно подчинилась, потому что каждая ее попытка вызвать из блокированной памяти хоть какое-нибудь воспоминание о прошлой жизни заканчивалась сильными приступами головной боли. Гораздо приятнее было фантазировать о ее любовных отношениях с Аланом.
В пятницу он обещал вернуться в Нью-Йорк и сразу приехать к ней. Одри ждала его с нетерпением весь день, но наступил вечер, а он так и не появился. С утра от Даньелл Хиггинс она узнала, что через неделю ее выпишут из клиники. Куда она пойдет? Одри встала с кресла, опираясь на поручни, и легла в постель. Даже после столь небольшой физической нагрузки все тело болело. Она вытянулась на кровати и перевела дыхание. Конечно, она столько времени пролежала неподвижно, что мышцы атрофировались. Со временем силы восстановятся, утешала она себя. Но как скоро? И что ей делать без помощи родных, о которых Алан сказал только, что они отправились в длительное путешествие по Европе. На вопрос, нельзя ли им как-то сообщить, что с ней произошло, он ответил, что не стоит их пока расстраивать. Она сможет рассказать им после, когда они вернутся. К тому времени она успеет поправиться. Одри согласилась тогда с его мнением, но теперь, узнав, что ей придется скоро покинуть клинику, она собиралась снова вернуться к этому разговору. Неужели ради помощи единственной дочери ее родители не согласятся прервать свое путешествие? Одной ей будет очень трудно. Интересно, в каком доме она жила? А может, у нее есть собственная небольшая квартира? Жаль, что Алан не приехал, ей так нужно поговорить с ним обо всем этом. На глазах Одри выступили слезы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
