![]()
Михаил Александрович Врубель. Фото 1900-х годов
Но вот удивительная штука: если уж человек полюбил оперу, то это навсегда. А Савва с первых дней, проведённых в Италии, старался не пропускать ни одного интересного представления. Не пропустил он и премьеры «Евгения Онегина», поскольку её просто невозможно было пропустить: интерес публики был так велик, что сцены ещё не до конца написанной Чайковским оперы Николай Рубинштейн и студенты Московской консерватории репетировали, как гласит легенда, по «ещё непросохшей партитуре».
Премьера состоялась в марте 1879 года и имела большой успех. Среди молодых артистов трудно было не заметить Татьяну Любатович. Введённая в состав в последний момент вместо заболевшей певицы, она с таким блеском исполнила партию Ольги, что покорила всех, в том числе и Мамонтова. Впоследствии театральная Москва муссировала слух о том, что Мамонтов создал Частную русскую оперу именно ради Татьяны. На мой взгляд, это слишком сильно напоминает одну из сюжетных линий фильма «Гражданин Кейн», а также историю, случившуюся с другим Саввой – Морозовым… хотя некоторые совпадения имеются. Действительно, в Частной русской опере с момента её создания в 1885 году Татьяна Спиридоновна Любатович выступала почти каждый сезон. И действительно, между оперной дивой и меценатом возник роман. Однако если уж верить, что ради любимой женщины Савва создал театр, то почему бы заодно не предположить, что отмена императорской монополии на столичные театры в 1882 году тоже произошла в результате его усилий?
![]()
Константин Коровин. Портрет Т. С. Любатович, 1880
Всё было проще: Мамонтов имел не только стремление создавать прекрасное, но и финансовые возможности для этого, он знал людей, способных стать превосходными помощниками, а главное – он понимал, что и как следует сделать. Например, до Мамонтова оформление сцены не сказать чтобы сильно превосходило в художественном смысле картонные шаблоны ярмарочных фотографов с нарисованным фоном и овальной прорезью для лица клиента. В самом деле, к чему лишние ухищрения, если всего-то и требуется, чтобы за спиной у тенора красовались античные руины, а в следующей сцене меццо-сопрано смогла исполнить свою партию на фоне беседки, увитой плющом?
![]()
Константин Коровин. Площадь в Путивле. Эскиз декорации к опере А. Бородина «Князь Игорь», 1909
Мамонтовская опера ввела в обиход новое понятие – «художник театра», потому что Константин Коровин, Исаак Левитан, Николай Чехов создавали цельный художественный мир каждого спектакля, а не просто расписывали декорации. Костюмы к «Русалке» Даргомыжского придумывал Васнецов, эскизы сценического решения «Фауста» и «Виндзорских проказниц» рисовал Поленов. То есть оперный театр выходил на принципиально новый художественный уровень.
Но если вы думаете, что новаторов ожидал триумф, то вы сильно ошибаетесь. На премьере «Русалки» 9 января 1885 года в помещении Лианозовского театра действительно был аншлаг – но лишь потому, что театралам любопытно было взглянуть, что же такое учудил этот железнодорожник. Потом билеты распродавались плохо, хотя и были дешевле, чем в других театрах.
С той же проблемой столкнутся лет через пятнадцать основатели Художественного театра Станиславский, Немирович-Данченко и Савва Тимофеевич Морозов, главный источник финансирования проекта. Зритель не хотел идти в новый театр, потому что не умел получать от него удовольствие. Смотреть внимательно и думать обычному зрителю не хочется; он пришёл развлечься, а не шарады разгадывать. Всё должно быть привычно: если брюнетка – то коварная, если влюблённые – то ждёт их разлука, а если в первом акте висит на стене ружьё, то сами понимаете…
![]()
Строительство железной дороги. Фото 1880—1890-х годов
Когда Мамонтов осознал, что русский зритель не готов воспринимать русскую оперу, он построил репертуар второго сезона с упором на произведения западных композиторов и начал приглашать исполнителей из Европы. Но и таким способом подогреть интерес публики тоже не удалось. Театр просуществовал всего три сезона.
Однако смерть смертью, а крышу крой, как говорили в народе. Сколько бы сил ни отдавал Мамонтов своим художественным проектам, основная часть его жизни была занята бизнесом.
В те годы в России очень бурно строилась сеть железных дорог, и роль Мамонтова в этом процессе трудно переоценить. От Ярославля до Костромы продолжил он начатую отцом дорогу и задался целью дотянуть её до Архангельска. Словно заранее знал, какой важной сделается эта трасса в случае войны, когда балтийские и черноморские порты будут блокированы противником и Белое море станет единственным вариантом связи с Европой.
![]()
Павильон «Крайний Север». Фото 1896 года
На финансирование проекта из казны рассчитывать не приходилось, и Мамонтов решил привлечь капиталы частных инвесторов. Будучи одним из организаторов Всероссийской выставки 1896 года в Нижнем Новгороде, Савва Иванович не упустил возможности представить там и свой проект. То, что в наше время называется promotion, этот удивительный человек применил на излёте XIX века.
По эскизам Коровина архитектор Лев Кекушев построил павильон «Крайний Север», крышу которого украшали два силуэта китов-касаток, а интерьеры – 12 больших панно, ради которых Коровин совершил поездку на Мурман. Некоторые из этих картин, построенные на тончайшей разработке оттенков серого цвета, способны были поразить воображение знатоков живописи. На менее искушённых зрителей Коровин тоже сумел произвести впечатление: привезённый с Севера настоящий ненец покуривал трубочку, сидя в павильоне перед своим жилищем, сделанным из шкур, и живой северный олень неторопливо жевал мох, глядя на посетителей выставки печальными карими глазами. Павильон стал сенсацией, и неудивительно, что через два года Коровину было предложено руководство художественным оформлением русских павильонов на Всемирной выставке в Париже.
![]()
Константин Коровин. Пристань у фактории на Мурмане, 1899
![]()
Константин Коровин. У становища корабля, 1899
Свою лепту в успех презентации внёс и Мамонтов. Несколькими месяцами ранее он в Панаевском театре слышал 23-летнего певца по фамилии Шаляпин и был поражён его голосом, артистичностью и фактурой. Хорошей школы в молодом солисте не чувствовалось, но тембр и диапазон голоса были таковы, что Савва Иванович, за свою жизнь слыхавший очень многих, не сомневался, что достаточно немного позаниматься с этим самородком, и можно снова собирать труппу Частной оперы. По воспоминаниям Шаляпина, Мамонтов говорил ему: «Феденька, вы можете делать в этом театре все, что хотите! Если вам нужны костюмы, скажите, и будут костюмы. Если нужно поставить новую оперу, поставим оперу!»
Это было то самое «предложение, от которого невозможно отказаться» – предлагалось жалованье втрое больше, чем платили в Мариинском театре, тем более что на его сцене Шаляпин появлялся нечасто, хотя в партиях Фауста и Руслана имел успех. Как только солист дал согласие, Мамонтов с радостью выплатил за него неустойку – и Частная опера возродилась из пепла.
