Не понимаю – атака Шефа была увеличена в четыре раза, Бродяга просто не мог пережить этот удар. Судьи взволнованно шепчутся, изучают данные и выводят на экран повтор и статистику отрицательных и положительных эффектов. Теперь мы видим, что с самого начало боя Ник бил Шефа по одному и тому же локтевому суставу, что вызвало серьёзную травму. Кроме того, Ник вкачал навык «Глубокие корни», который уменьшает входящий урон на сорок пять процентов, если он не двигается. Теперь всё ясно. Ник намеренно позволил ударить себя первым, после чего беспрепятственно контратаковал. Шеф попросту не знал, что бой ещё не окончен.
Лидер «Чёрных берсерков» рухнул на землю и с тяжестью на сердце посмотрел на Бродягу, который с довольной ухмылкой вскинул копьё на плечо. Шефу никогда не достичь его высот – это просто невозможно. Даже в реально жизни Шеф не смог его одолеть. Ник двигался слишком быстро и предугадывал каждое его движение.
– С одной стороны, жаль, что шеф остался вторым номером, – послышался довольный голос диктора, – а с другой – я выиграл достаточно денег, чтобы погасить долги и бросить эту треклятую работу. Ах да, чуть не забыл. И сильнейшей командой столетия становятся «Бродяги»!
Голос комментатора затих, пошла реклама. Бродяга Ник откинул голову и неспешно снял нейрошлем. Он, как и его товарищи, сидел в удобном кожаном кресле с неоновой подсветкой посреди тёмной комнаты. На тот момент Нику было двадцать шесть лет, но выглядел он чуть моложе. Чёрные кучерявые волосы, тёмные карие глаза, всегда выбритое лицо и хитрая улыбка часто приводили поклонниц в его постель.
– Мы сделали это! – завопил сидящий в соседнем кресле Маркус. – Надрали всем задницы и стали чемпионами столетия! Теперь можно смело делать Диане предложение.
Маркус был на пару лет старше Ника, но выглядел так же молодо. Светло-карие глаза, короткие чёрные волосы с выбритыми по бокам висками, переходящая в лёгкие усы бородка и смуглая кожа.
– Ты уже как пять лет грозишься сделать ей предложение, – одарила его строгим взглядом Оливия. – Типичный представитель мужского рода, только и можешь, что бросать слова на ветер.
– Говори, что хочешь, ты всё равно не испортишь мне настроение. Хоть наша победа и была предопределена, я хочу сполна насладиться ею. А раньше я не звал Диану замуж лишь потому, что был недостаточно обеспечен. Я не хочу прожить жизнь, утопая в долгах, как остальные.
– Это не совсем так, – словно очнувшись ото сна, вмешался в разговор Ник.
– О чём ты? – настороженно посмотрел на него Маркус. – Неужели ты тоже считаешь меня треплом?
– На турнире ты болтал без умолку, – согласился Ник. – Но речь не об этом. Ты сказал, что наша победа была предопределена, но это не так. Если бы Шеф отказался от своей гордыни и вместо того, чтобы уничтожать «Жителей Небес», объединился с ними, мы бы заняли от силы третье место. В игре, где есть максимальный уровень, всегда перевес на стороне тех, кого больше. Но Шеф пошёл на поводу у эмоций и проиграл.
– Да ну брось! Если бы Шеф имел хоть малейший шанс превзойти тебя, он бы ни за что его не упустил.
– Помнишь драку в клубе, когда он, пытаясь навалять мне, сломал руку о стену?
– Да. Ты ещё тогда лапал и даже целовал его жену. Постой. Так ты знал, что она его жена? И специально подкатил к ней, чтобы прилюдно опозорить его и вывести из себя?
– А ты как думал? Игра существует не только в цифрах виртуального мира. Игра – это сама жизнь. То, как мы ведём себя и влияем на чужие поступки.
– Как мерзко, – с камнным лицом проронила Оливия. – Я бы ещё послушала о ваших коварных планах и грязных делишках, но мне пора забирать сына из школы. Турнир турниром, а семья превыше всего.
– Серьезно, ты даже не пойдёшь с нами отметить? – развёл руками Маркус.
– А мы планировали отмечать? – незаинтересованно протянул Ник. – Лично мне пить нельзя. Алкоголь убивает стволовые клетки мозга и не даёт восстановиться когнитивным функциям, а ты знаешь, как они важны в бою. А вот от тортика, к примеру «Наполеона», я бы не отказался.
– Да бросьте. Нельзя быть такими занудами. Мы же стали лучшей командой столетия! Мы обязаны это обмыть!
– Прости, не могу. Ребёнок ждёт, – отнекивалась Оливия. – Давай на следующей неделе. Скажем, в день между воскресеньем и понедельником.
Маркус несколько минут листал календарь на наручных часах, но так и не смог отыскать такой день. К моменту, когда он собирался возмутиться, Оливия уже покинула комнату.
– Знаешь, что может быть лучше выпивки в тухлом баре? – спросил Ник, скорчив гримасу, которую так не любил Маркус.
– Прошу, убери эту морду с лица, – Маркус прикрыл рукой глаза. – Ты так похож на одного из Знати.
– Чёрт тебя дери! Я же просил не сравнивать меня с этими ублюдками! – закричал, вскочив с кресла, Ник.
Больше всего на свете он ненавидел монархов и всех тех, кто им служит.
– Прости. Ляпнул, не подумав, но рожа у тебя действительно жуткая. Такая злобная и одновременно высокомерная.
– И ты меня тоже прости. – Ник вернулся в кресло, там он чувствовал себя намного комфортнее. – Зачастую я хладнокровен и спокоен, но когда речь идёт о тех выродках, из-за которых я лишился семьи и стал рабом на обувной фабрике, мозг словно перегревается и выдаёт ошибку. Те дни… Я бы предпочёл вовсе не вспоминать их. Пятнадцатичасовой рабочий день. Всего один перерыв, чтобы сходить в туалет. Какая-то дрянь, сделанная из зелёного порошка, вместо еды. Поверь, хуже воспоминаний быть не может.
– Понимаю и полностью поддерживаю тебя, и именно поэтому прошу не корчить такую рожу. Но забудем о прошлом и вернёмся к планам на вечер. Мы с тобой взошли на вершину и заработали целое состояние, как будем это отмечать?
– Будем тратить, – коротко ответил Ник. – Оружие у тебя при себе?
– Неужели ты хочешь отметить нашу победу поездкой на склад?
– Да. Хочу купить еды для детей и уладить некие разногласии с Папашей.
– Разногласия с Папашей?! Да он нас в миг в банки закатает.
– Если не хочешь, можешь не идти. Я и без саппорта справлюсь.
– Ну уж нет. Сначала заявляешь, что в одиночку тебя в порошок сотрут, а после предлагаешь остаться в стороне? К тому же я тоже давно настоящей колбасы не ел. Достали эти полуфабрикаты в магазинах. И почему вся настоящая еда достаётся только Знати и придворным слугам?
– Потому что все поля и мясокомбинаты принадлежат их семьям. Проклятые монополисты, берут в миллион раз больше,
