жалобно Кира и от болевых звездочек перед глазами уткнулась светиле медицины в плечо. Терпеть сил не осталось.
– Я лучший, – самоуверенно заверил врач без зазрения совести. – Давайте. Ложитесь и не спорьте.
Помогая Кире устроиться на кровати, доктор сменил улыбку на серьезное выражение лица, которое присуще всем специалистам этой профессии. Раскрыв свой чемоданчик, странным образом оказавшийся у его ног, он достал одноразовые перчатки.
– Давно болит? – стараясь не терять время, доктор начал сбор необходимой информации. Конечно, после того, как закончил с формальностями, типа: фамилия, имя, отчество, полных лет и бла-бла-бла. А Кира все еще пребывала в состоянии «между жизнью и смертью». Замешательство, непонимание и дезориентация попросту оглушали. Добегалась. Доигралась. Его подчеркнутая вежливость стала планкой, за которую страдалица теперь держалась, чтоб не сорваться в истерику.
– Три дня, но как вечность, – тихо отозвалась пациентка.
– Рассказывайте. Подробно, – не меняя интонации, попросил доктор, вытаскивая из ридикюля журнал для записей.
– Как вас зовут? – Кира совершенно не хотела знать его имени, а лучше бы и самого его никогда не видеть. Донести до врача историю своей болезни казалось чем-то сродни прыжку без парашюта с высоты 3000 метров.
– Максим Андреевич, – улыбнулся тот, делая записи, и добавил: – Можно просто Максим.
Несчастной хотелось плакать, как ребенку. От боли, несправедливости и, блин, от обиды. Он смотрел ласково, с пониманием и сожалением. Голос был успокаивающий. Раздражения или злости не слышалось, даже когда Кира откровенно хамила и язвила без причины.
– Доктор, дайте мне таблетки, и на этом все, – процедила сквозь зубы больная.
– И от чего дать вам таблетки? – продолжал улыбаться Максим, все еще делая свои пометки. – От диареи?
– Нет у меня поноса! – прошипела Кира.
– Отлично. – Шариковая ручка легко летала в руке врача. – От запора?
– И этого у меня нет, – раздражалась Кира. Вот что ему надо? К чему все эти вопросы? Как можно с таким лицом спрашивать о… таком?
– И этот вопрос выяснили, – снисходительно сказал доктор. – Воспалился геморрой?
– Идите в жопу, Максим Андреевич, – выпалила Кира, будучи не в состоянии больше держать эмоции в узде. Он был совсем близко, а она не прятала глаза, как обычно. И как же ее беспокоило и волновало то, что видела… Он точное воплощение буйных фантазий, что прописывала она в своих романах.
– Какие же вы все нетерпеливые, – усмехнулся врач и посмотрел на больную. – Так и быть. Повернитесь ко мне спиной и подтяните колени к груди.
– Чего? – Кира даже приподнялась на матрасе на локтях, чтоб яснее осознать сказанные слова.
– Помочь? – столько участия отражалось во взгляде этого несносного врача, что у Киры раздвоились желания: от боли хотелось тут же оголить зад перед ним, а от осознания ужаса всей ситуации – провалиться сквозь все семь этажей, в подвал. Крышу поискать. Свою.
– А можно… без этого? – осторожно спросила больная, глядя самыми невинными и испуганными глазами.
– Я буду очень осторожен. Обещаю, – слова прозвучали для Киры интимно, жарко, ласково. Задница тут же отреагировала полным согласием и болевым сжатием, вызывая очередной всхлип.
– Ни за что, – пискнула Кира, пряча лицо в подушку. Знаете, как говорят: жопу не жалко, но позор-то какой.
– Капризничаем? – и опять его немыслимая улыбка, от которой девушке хотелось выть на Луну, как изголодавшемуся зверю. По любви. От одиночества. Вот только задница нещадно продолжала отвлекать от романтических мыслей.
– Я не могу… – проскулила Кира, закрывая глаза ладонью.
– Почему? – все тем же теплым тоном спросил врач, будто разговаривал с ребенком.
– Вы…ты…Черт. – Она снова уткнулась в подушку, сражаясь с желанием избавиться от боли и не осрамиться перед мужчиной, от которого слюни текут везде, где это возможно. – Стыдно мне…
– Перед врачом? – Максим Андреевич, как мог, старался не рассмеяться. – Глупости какие. Давайте помогу.
Сражаться с ним было сложно, особенно если любое движение и малейшее напряжение причиняли адовы муки. Максим Андреевич аккуратно развернул пациентку к себе спиной, зафиксировав ее одной рукой на талии. Кира старалась руками отодвинуть беспринципного проктолога и высвободиться из захвата, но это оказалось нереальной задачей. Врач присел на край кровати, задрал легкий халат больной, и с ужасом девушка почувствовала, как с нее стягивают трусы.
– Стойте! Стой! – взмолилась, все еще надеясь, что можно обойтись без вандализма над своей задницей.
– Кира… как по отчеству? – не прекращая своих манипуляций, спросил Максим Андреевич.
– Юрьевна. – Во рту все пересохло, даже сглатывать стало некомфортно. – Дайте воды. Пожалуйста…
Такой ураган эмоций она еще никогда не переживала. Ни разу. Совсем. Всякое в жизни бывало, но чтоб все и сразу – едреная смесь. Кира материла себя за то, что не спросила возраст врача, его фотографию, запись его голоса, видеоролики с приема других пациентов. Страх, стыд, боль, ненависть, возбуждение, нежность и еще куча всего переплелись в одном несчастном теле. Еще немного – и просто взорвется. Ее разнесет на тысячи маленьких больных задниц по планете.
Пока добрый доктор Айболит ходил за водой, Кира натянула свои трусы на место, одернула халат и стала размышлять, как предотвратить неизбежное. Мысль созрела одна: вывести доктора из себя, чтоб плюнул и свалил. А уж другого проктолога вызовет со всей тщательностью и ответственностью. В конце концов, этот врач не единственный, а она не Мисс Вселенная, чтоб он тут в уговорах распинался. Мысли о том, кем еще являлся доктор, гнала прочь, иначе свихнется.
Заняв свое место на стуле, возле кровати, Максим Андреевич смотрел неодобрительно. Кира залпом выпила воду и поставила стакан на прикроватную тумбочку.
– Кира Юрьевна, может, по-хорошему? – Чего угодно ожидала пациентка, но только не прямой угрозы. От врача! Сосед озверел или… где? Что это он себе позволяет? Если бы не задница, разнесла бы его в слюни!
– Я готова оплатить вызов, но не дамся, – как можно тверже и серьезнее выдала свое решение Кира.
– Хорошо, – улыбнулся доктор, и больная расслабилась. – Как скажете.
Выдох облегчения раздался громко в образовавшейся тишине. Максим Андреевич поднялся и застыл в ожидании. Осталось только сползти с кровати и расплатиться.
Кряхтя и постанывая, Кира стекала ногами вперед, помогая себе отталкиваться руками и стараясь не напрягать нижнюю часть туловища. Едва колени коснулись пола, добрый доктор зафиксировал больную своей ладонью в достаточно интересной позе, прижав корпус к кровати.
– Кира, будешь напрягаться и дергаться, только усложнишь положение. Расслабься, – его голос тихо раздался над самой головой девушки, чем вызвал очередную пульсацию там, где, черт возьми, она была не нужна. Мука же!
– Когда это мы перешли на «ты», доктор? – прошипела пациентка. Хотя, ответ знала.
– Я не сделаю больно, – проигнорировал вопрос врач и стал копошиться в своем чемоданчике свободной рукой.
В считанные секунды с Киры слетело нижнее белье, раздался звук открывающегося флакона, и пальцы невыносимого Максима Андреевича легли именно на то место, которое являлось причиной всех несчастий.
У Киры возникло чувство, что он не осматривать пришел,
