неповторимые этюды, и ноты строятся как ни у одного музыканта.
Бегуны в приемном зале живо делились впечатлениями, и до меня долетали обрывки разговоров:
– Перемещаться с платформы на платформу можно только вверх, но отчего нельзя спрыгнуть на нижнюю?..
– Увеличение временное, с постепенным откатом…
– Я посмотрел вниз – земля отдалялась. Ботинки на ногах показались просто сапожищами! Не сразу понял, что стал великаном…
– Внутри форта темно и сухо. И это все, что там есть…
– Я уже приготовился перевести дух, но понял, что направляюсь в новое ралли…
– В тот раз спешил по темному подземелью. Ничего другого, отличного от забегов снаружи, кроме…
Впечатления и мысли, которыми делились собравшиеся, по большей части были мне знакомы. Но звучали и крайне занятные комментарии:
– Вы знаете, ребята, я глянул!.. – а мир, словно листок бумаги! Изрисованный рукой гигантской, извращенной!
– В тот момент мир ни добр, ни зол, но бессмысленен, если только не видеть смысла в самом существовании мира.
Эти кулуарные общения напомнили мне записки далеких предков, обнаруженные на развалинах одного из строений:
«И тогда я понял: мир существует, потому что мы есть в нем. Пока я бегу, пока прохожу эти листки, мир существует, и даже стоя на месте, я продолжаю его, ибо так установлено – стоять или бежать. И я выбираю бег».
В тех записках были ужасно знакомые вещи:
«На отдаленной перспективе застыли тучные облака, но двигались, когда двигался я, и были они легкие и воздушные. Словно вырезанные из листа кипенной бумаги, и приспособленные к голубому полотну, они плыли неслышно, в то время как я шел по дороге, расталкивая…».
Сильно напоминало современность, в которой Принцесса обожала проводить забеги, потешая себя и народ. Попутно могли изменить сценарий, отдать вольные приказы, какие вздумается, устроить челлендж, ставки, прочие неуемности.
Кто в пропасти падает, или помногу раз уровень перепроходит, выбиваясь из сил, и сразу – в новое ралли. Кто от облаков страдает, иных вражин, неясных и порой необъяснимых. Да только все возвращаются в начало, и снова – в путь, в погоню за славой и милостью Принцессы. На потеху публике, которой тут много собирается, в этой стране.
Им-то что? Здесь пышный замок с преданной свитой – отборные джентльмены в накрахмаленных рубашках. Здесь прислуга выполняет прихоти, наряженная как вздумается господам. Отборные джентльмены знают манеры, располагают к себе Принцессу, обладают талантами, умны и заботливы.
Ко мне относились даже хуже, чем к остальным бегунам, и отправляли на самые трудные участки. Чужестранец в королевстве доверия не вызывал, и частенько даже разговаривали громко, излагали мысль покороче. Обидно, но что же поделать с участью бегуна из далекой страны?..
Однако был праздник, после долгого турнира. И я немного расслабился, вкушая подносимые изыски и пробуя восхитительные напитки.
– Ну здравствуй, бегун – послышался сзади чей-то мягкий голос.
Я обернулся и замер. Глаза ее, с бесконечностью внутри, проникали в душу, кожа гладка и светла, аккуратный носик гордо вздернут вверх, и эти алые пухленькие губы, от которых внутри все замирало.
– А… Принцесса….
Она улыбнулась белоснежными зубками и мило засмеялась. Ее золотистые локоны падали на бархатистые плечи, совсем неприкрытые, и была Принцесса так ко мне близка и так реальна, что я отказывался верить своим глазам.
– Здравствуй еще раз. Мы виделись. А ты как все зажмурился! Я что, такая страшная?
Меня чуть не схватило. Внутри все перевернулось и рот я боялся открыть.
– Нет… – только и смог ответить.
Так легко получилось, аж странно!
А потом нашелся:
– Вы милы, как и всегда. Я просто…
– Ну что?.. – по-детски требовательно спросила Принцесса, глядя своими бездонными глазищами, и я почувствовал, как по спине идут мурашки.
– Растерялся я… я же с Вами не знаком, и… и вообще, кто же так просто на Принцессу глядит, и все… в общем, растерялся я…
Она снова рассмеялась:
– Придурошный какой!
Я огляделся. Все вокруг одобрительно хохотали. Кроме бегунов.
– Пойдем, – властным жестом пригласила она.
Я последовал.
Принцесса повела меня на второй этаж. Идя по лестнице, я любовался ее сарафаном нежных цветов, а когда мы прошли всех стражей и приблизились к огромной двустворчатой двери из красного дерева, я понял, что подошли к опочивальне.
Стража отворила огромные, в два человеческих роста двери, пропустила хозяйку. И как только один из стражников приготовился сказать «стой, кто идет» Принцесса повернулась и громко приказала:
– Молчать!
При этом она топнула каблучком, и впечатление произвела сильное. Стража провожала меня долгими взглядами, но возразить не могла.
– Вот и моя спаленка! – с гордость сказала она и выставила руки в стороны. Я заметил на изящных тонких пальцах несколько колец.
– Нравится?
– Конечно!
Спаленка была огромной, и здесь легко поместилась бы вся команда финалистов. Опочивальня занимала едва ли не целый этаж.
– Настоящая Принцесса должна иметь такую спальню, правда?
– Конечно, Ваше Высочество!
Поддакивая, в тот момент я наверняка походил на одного из членов свиты: как механизм молниеносно реагирует на команды, не имея в структуре возможности отрицания, я соглашался с Принцессой.
– И перины у меня две, посмотри, бегун!
Я осмотрел кровать, размеры которой впору было сопоставить с летним домиком или внушительной верандой, какие заметишь в богатых домах. Все в бархате и золоте – видимо, любимый стайл хозяйки. Сверху легенький, цвета лазурного неба, ситцевый навес, который и впрямь давал кровати вид открытого мини-домика. Но удивило другое: навес держался на колоннах!
– Эти колонны…
– Да, они от палочников. Мы выкопали их во Дворе да приспособили. Гляди, какие они славные!
– Да, только эти меньше.
– А чего им в земле торчать? Пускай спаленку мою украшают. Так интереснее. Правда?
– Правда. А почему перины две?
– Да чтобы ты спросил. А я не ответила.
– Хорошо…
– Хватит соглашаться, ей Богу, а то неуважение какое-то получается.
– Да Вы что! Я и подумать не хотел…
– Ладно-ладно! – успокаивающе, и с улыбкой на лице она выставила изящную ладошку прямо перед моим лицом и смешно, играючи добавила – спокойствие, бегун, только спокойствие!
Она снова рассмеялась, да так сладко, словно котенок замурлыкал. А я рассматривал линии на ладони, такие ясные и четкие.
– Куда ты смотришь?
– На ладошку Вашу, никогда таких красивых ладошек не видал.
Она спрятала ладонь за спину, тихо улыбнулась, и на щеках выступил багрянец.
– Принцесса, на самом деле у меня столько вопросов! Я сгораю от любопытства. Я так рад с Вами познакомиться!
– Я тебе спаленку покажу, а потом в сад пойдем, там и спросишь.
– Как скажете.
И тут с выражением и желанием начала она рассказывать да показывать разные вещи, которые были в ее спаленке, порой по-детски радуясь и хвастаясь. А мне и оставалось растекаться в улыбке. Показывала золотые и серебряные подсвечники, фарфоровую посуду с ветвистыми узорами, несколько гобеленов, на которых теплыми, сонными тонами растекались деревья с плодами и кустарники.
***
В большой сад Принцессы вышли прямо из спаленки, через потайной проход.
Мы гуляли по мощеным дорожкам из гладкого камня, иногда встречая большие клумбы с высокими растениями, и
