— Подождите, — опешил писатель. — Ленин не пил…
— А-ага-га! Ленин не пил, а вот его полный тезка Владимир Ильич Ульянов пил как сапожник. И жену свою зарубил насмерть, — радовался произведенному эффекту Левинсон. — Не верите? Вот дело!
Пока Лозинский листает с некоторым недоверием дело об убийстве Веры Леонидовны Ульяновой ее мужем Владимиром Ильичом, Клавдия перелистывает несколько бумажек из сегодняшнего поручения. Ну, конечно, это ее так проверить хотят. Справится или нет? Она справится. Она обязательно справится. Не может она работу терять — на ней вся семья.
Так, хозяин собаки живет в Переделкине. Номера телефона нет. Придется ехать.
— А! Вот возьмите и напишите! — смеется Левинсон.
— Да, это хоть и не анекдот, но и на правду мало похоже, — виновато улыбается Лозинский. — Нет, не буду. Никто не поверит.
— Ох ты! — хлопает себя по лбу Чубаристов. — Там же свидетель мой из Сибири все так и сидит! Клавдия, ты сейчас уходишь? Не в службу, а в дружбу — передай там на проходной пропуск.
— Передам.
— Поехали? — уже вскочил Игорек, не успев дожевать пирожок.
— Поехали.
— А вы куда? — сунул свой востренький носик Левинсон.
— Да по Гавендову, — отвечает за Клавдию Игорь. — Судья просила приехать. Лично благодарность вынесет.
— Я с вами, — встает и писатель. Он жмет руку Чубаристову, прощается с Левинсоном.
И они втроем выходят в коридор.
— Дежкина! Уплатить! — опять кричит Патищева.
Какая основная задача следователя, выезжающего на задание? Догадались: добраться до проходной.
Дежкина стремительно летит по коридору, оставляя позади Патищеву и все еще жалующегося Семенова. Командированного из Саратова посылает в кабинет. Успевает отдать дежурному пропуск на сибиряка и наконец оказывается на улице.
Да, сон был в руку. Чтоб ему пусто!..
12.03–15.20
Электричка ползла со скоростью хромой улитки, но вскоре за окном показались первые признаки сельской местности — ухоженные квадратики частных участков, россыпь дачных домиков, одинокие козы, привязанные к колышкам, и босоногие мальчишки, беззаботно раскатывающие на великах.
Игорь углубился в чтение сборника анекдотов, купленного им на вокзале, но почему-то ни разу даже не улыбнулся. То ли анекдоты были не смешные, то ли настроение неподходящее. Скорей, второе. Порогин знал, что у Клавдии Васильевны сейчас муторно на душе, а нужных слов утешения не находил.
— Маленький мальчик пришел в тир, попал во все мишени, и за это ему подарили черепаху, — решил он наконец хоть как-то развеселить начальницу. — На следующий день он опять пришел в тир, опять попал во все мишени, но ему дали плюшевого медведя.
— Молодец, — пробормотала Дежкина. — А ты это к чему?
— Ни к чему… Анекдот такой.
— А… Ну, и что дальше?
— Дальше мальчик говорит: «Не нужен мне плюшевый медведь. Дайте лучше, как вчера, пирожок с мясом и хрустящей корочкой».
— Все?
— Все. — По выражению лица Клавдии Васильевны Игорь понял, что она совсем его не слушала, что все его слова благополучно пролетели мимо ее ушей.
Печально вздохнув, Дежкина отвернулась к окну. Сказать, что она была просто расстроена, значит ничего не сказать. Клавдия с трудом сдерживала себя, чтобы не расплакаться. К сожалению (или к счастью), она не могла себе этого позволить при Игоре. Вот если бы на минутку остаться наедине с самой собой, дать волю эмоциям… И она опять пожалела о том, что Игорь был рядом.
«Оставила бы его в прокуратуре, пусть бы «мерседес» раскручивал, — мысленно сокрушалась Дежкина. — Тогда не надо было бы притворяться, что все идет хорошо, что я всем довольна, что жизнь удалась… Спасибо вам большое, товарищ Самохин. Удружили. До конца дней своих буду помнить это задание… Господи, ну чем я провинилась перед тобой? Почему меня постоянно преследуют серость и рутина? В конце концов, чем я хуже Чубаристова? Тот вон в гору и в гору, а я каждой тени шарахаюсь — как бы на улицу не выбросили…»
Клавдия не стеснялась себе в этом признаваться — она завидовала Чубаристову. Виктор всегда был в полном порядке, работал легко и уверенно, но самое главное — его уважали. Даже для горпрокурора Самохина мнение Чубаристова было чуть ли не истиной в последней инстанции. И никто не удивился, когда Виктору поручили расследовать убийство Резо Долишвили.
О, это было громкое дело. Долишвили руководил благотворительным фондом «Олимпиец». Беднягу застрелили на улице, в самом центре города, из винтовки с оптическим прицелом. Пуля прошла прямехонько между глаз. Словом, типичная «заказуха», без улик и следов. Долишвили был (об этом в любой газетенке) чуть ли не крестный отец всей московской мафии. Если уж его смогли убить — значит тщательно готовились.
Начальство посчитало, что с этим делом лучше Чубаристова никто не справится, а некоторые коллеги злорадствовали в душе, что этот безнадежный «висяк» достался именно ему. Пусть, мол, ищет зацепочки, которых в природе нет и никогда не будет. Убийцу наверняка уже убрали, концы в воду, следы замели. Расследование длилось уже третий месяц и постепенно начинало заходить в тупик, ни одна из десятка версий так и не подтвердилась.
«Другой бы уже давно рукой махнул, начал бы филонить, — думала Клавдия, рассеянно рассматривая кем-то старательно выведенное на оконном стекле неприличное слово. — А Виктор, наоборот, копает с еще большим тщанием и ожесточенностью, хоть и осознает, что шансы отыскать убийцу тают с каждым днем. Нет, настоящий сыщик! Бросить все, что ли?.. — вдруг с отчаянием подумала она. — Перейти в уголовный розыск, вон как Игорь, забот поменьше. Хотя…»
— Приехали, станция Переделкино. — Голос Игоря вывел Дежкину из тягостных раздумий.
— А… — Клавдия поднялась со скамейки и перекинула сумку через плечо. — Волк, думая залезть в овчарню, попал на псарню. Там его и убили, бедолагу.
Порогин не совсем понял ход ее мыслей, но переспрашивать не осмелился.
Вроде и поселок был маленький, и адрес был указан точный, но отыскать нужный особняк было совсем не просто. Вдоль главной улицы, по обе ее стороны, тянулся нескончаемый ряд домов. Почему-то хозяева, словно, сговорившись, не дали, своим владениям никаких опознавательных знаков. Ко всем неприятностям добавилась еще одна — полуденное солнце стало палить совсем уж нещадно.
— Дом тринадцать, — промокнув потный лоб носовым платком, проговорил Игорь. — Ч-черт его знает…
— Вот именно, — подхватила Клавдия. — Чертова дюжина… Чертовщина какая-то…
— Да уж… — усмехнулся Порогин. — Невольно поверишь во всякую мистику.
— До сегодняшнего дня я тоже не верила… — Дежкина вдруг резко переменила тему: — Ох, Игорек, какие милые старушки!
Ее внимание привлекла стайка бабулек, сидевших на лавочке у дощатого забора. Раскидистая крона дерева заботливо скрывала их в своей тени. Старушки лузгали семечки и вели громкий бестолковый спор, смысл которого заключался в вечном и неразрешимом вопросе: когда жилось лучше — раньше или сейчас? При этом голоса спорщиц разделились примерно поровну.
— Добрый денечек! — обратилась Клавдия к старушкам.
Те, будто по команде, замолкли на полуслове и посмотрели на незнакомцев с нескрываемым любопытством, смешанным с подозрением. После продолжительной паузы одна из них, самая толстая и краснощекая, ответила за всех:
— Здрасте-мордасте…
— Как у вас тут здорово! Погодка-то разгулялась! — Дежкина посмотрела на безоблачное небо. — Как в Сочи!
— В Сочах не бывали… — буркнула краснощекая.
— Я тоже, — призналась Клавдия. — Но так иногда хочется… Все в Москве да в Москве…
— Да, в Москве нынче совсем худо стало, — вздохнула вторая бабулька. — Вот раньше…
— А что раньше? — встрепенулась третья. — Мало в очередях настоялись?
— Зато по улицам могли спокойно ходить! — вклинилась в дискуссию четвертая. — И не боялись, что какая-нибудь шваль палкой по башке стукнет. И милиция нас охраняла!
— Милиция и сейчас… — без особой уверенности в голосе начал Игорь.
— Да уж прям! — махнула на него рукой краснощекая. — Два дня назад племянника моей невестки так в подворотне отколошматили, да еще часы украли с бумажником! А в милиции говорят: «Это чепуха. У нас серьезных дел навалом…»
— Ну и как? — осведомилась вторая старушка. — Ты-то небось к начальнику пошла…
— Да что толку? Все равно не найдут, — поморщилась краснощекая. — А если и найдут, так эти сволочи все равно откупятся.
— Беспредел, — подвела итог третья бабулька.
Из всего этого Клавдия Васильевна заключила, что представляться работниками прокуратуры им с Игорем крайне неразумно. Впрочем, в этом не было необходимости.
