меня?
Много лет назад они играли во дворе. Срывали и кидали на асфальт белые шарики снежноягодника. А потом прыгали и, хохоча, топтали.
Соседские мальчишки подошли незаметно. Костик их даже не заметил, продолжая скакать, а Данька сразу всё понял. Всегда был слишком взрослым.
— Ты чего мои топчешь? — взвизгнул он и толкнул друга.
Тот запнулся и полетел в грязную лужу. Вскочил, размазывая по одежде жирные пятна, и не сказав ни слова, обиженно глотая злые слёзы, побежал домой. Ругал по дороге подлость и предательство, обещал больше никогда с ним не водиться. Даже руки не подавать. Даже не смотреть. Вообще про него забыть и уехать в другой город. Навсегда!
А в это время Даньку остервенело лупили соседские мальчишки. С той непознаваемой жестокостью, на которую способны только дети, фанатики и садисты. Им досталась одна жертва вместо двух и они хотели отыграться.
— Я больше тебя никогда не брошу, — тихо сказал Костик.
Вернулся ко входу и сел рядом с другом.
Архангел передёрнул плечами, так что с крыльев слетел пух.
— Ну на… — пробормотал он и щёлкнул пальцами.
В конце зала заскрипели входные ворота…
…проехав по дуге, комбайн развернулся и на полном ходу понёсся обратно, оставляя за собой свободную от паломников колею.
Данька схватил Костика за шиворот, встряхнул, и тогда они побежали, прыгая через валявшиеся на земле тела.
Пули летали как мошки. Кусали людей, пили кровь и набухшие падали в покрасневшую траву. Стреляли все! От грохота выстрелов, воплей, запаха крови, пота и страха — поле перевернулось снизу вверх. Стало непонятно куда и зачем бежать. Направление задавал только гул надрывающегося комбайна за спиной.
Костик оглянулся.
— Сука! Сука! Сукааааа!
Жатка вращалась всего в нескольких метрах. Жернова больше молотили, а грохотали, забитые трупами, а только вздрагивали в предвкушении новой жертвы.
— Прыгай в ковш! — не дожидаясь ответа, Данька развернулся и бросился обратно, не выпуская руку друга.
Они прыгнули одновременно и завалились на бок, ударившись об железную решетку сборочного механизма. Комбайн газанул, из трубы вылетела чёрная туча дыма, и подскочив на вале из человеческих тел, накренился и боком протаранил стену. Часть укрепления рухнула, а в образовавшуюся брешь хлынули паломники.
Друзья вывалились из ковша у забора и заползли под смятый лист железа, оторванный от стены. Лежали долго. Сжавшись, закрыв уши руками, чтобы не слышать жути побоища. Правда Данька иногда выглядывал наружу, чтобы сказать:
— Семьсот пятьдесят девять.
— Шестьсот тридцать.
— Пять сотен ровно.
Золотые цифры над чудо-церковью скакали, как на табло топливораздаточной колонки на заправке.
Внутренности лезли наружу, и чем меньше оставалось мест, тем упорнее. Поэтому Костик не слушал. Возвращение казалось по-детски глупым и наивным, а ужас перед неизбежным концом толкал: бежать, пытаться, пробиться, отвоевать своё место.
— Триста девяносто. Хрен поймёшь кто в кого стреляет.
— Сто сорок. Желающих меньше стало, — заметил Данька.
Костик подполз ближе. Оставшиеся паломники бились у входа в церковь. У пастухов закончились патроны и в ход пошли ножи, палки, кулаки и даже зубы.
— Подождём пока перебьют друг друга? — невозмутимо предложил Данька.
— Или сбежать…
— Зачем? Мы же почти выиграли!
— Почти умерли…
— Братишь! Мы дошли до последнего уровня. Осталось получить приз!
Последние дерущиеся валялись в грязи, цепляясь друг за друга.
— Не успеем.
— Почему?
— Двадцать осталось, — вздохнул Костик.
— Только что больше сотни было! — Данька вскочил.
Больше никто не дрался. Израненные паломники вперемешку с пастухами ползли в церковь.
— Бежим! — он вцепился в Костика. — Быстрее!
Но автоматная очередь заставила их упасть в траву. Из-под забора было видно, как окровавленные пальцы последнего паломника съезжали со скользких досок крыльца. Он пытался дотянуться до порога, но сил уже не осталось.
Данька перевернулся на спину. Метрах в пятидесяти за забором стоял мучитель из леса. Из дула его автомата поднимался сизый дым, но Костик сразу же вскочил и бросился к церкви.
Мучитель вжал спусковой механизм, но не услышав выстрелов, бросил автомат и кинулся следом.
Данька не отставал от друга. Они перескочили умирающего паломника и одновременно проскочили в двери…
…мучитель влетел в церковь, сжимая в руке длинный зазубренный нож. Его лицо исказилось от довольной улыбки.
— У меня терь два вафлёра!
Костик сжался, прикрываясь руками.
— Туда иди! — рявкнул архангел.
Мучитель дёрнул головой и повернулся к небесному воину.
— Быстро! — загрохотал архангел.
Его голос сотряс стены чудо-церкви. Входная дверь захлопнулась, и свечи погасли.
— В алтарь, раб божий!
Мучитель выронил нож и опустил глаза. Закинул руки за спину и молча скрылся под иконостасом.
Сияние погасло.
Исчезли иконы и золотая отделка.
Стены потемнели, пожелтели и покрылись сырыми разводами.
Плитка на полу рассыпалась осколками, а местами пылью.
Иконостас треснул, зияя провалами рам в пустоту алтарной комнаты.
— Я так на вас рассчитывал, — проворчал архангел.
— У вас теперь праведников хватает, — съязвил Данька.
— Цель была другая.
— Какая? — выдохнул Костик.
Небесный воин задрал лицо к полуразрушенной крыши и вздохнул.
— Не люблю проигрывать. Не стоило с ним спорить.
— С кем? — не выдержал Данька.
— Он сказал, что вы в рай не пойдёте, а я с дуру не поверил.
— А что проиграли?
— Правду, — расстроился архангел. — Очень это любит. Теперь заставляет отвечать на ваши вопросы.
— Конца света не будет? — с надеждой спросил Костик.
Небесный воин замотал головой.
— Разыгрываем миллион мест много раз. Так можно быстро набрать личный состав, — архангел поднял вверх палец. — Туда, попадают те, кто ни перед чем не остановится.
— А подставь другую щёку? — удивился Костик.
— Когда он призывал в небесное воинство самых смелых и решительных — никто не хотел. Или ещё хуже, лохи прикидывались крутыми.
— Какие нечестные, — вздохнул Данька.
— Крутыми могут быть не все, — согласился небесный воин. — Кому-то надо за ними: кормить, убирать, изобретать, развлекать. Устав, есть устав.
— Мы обслуживающий персонал для быдла? — не поверил Костик.
— Золотой миллион, — закашлялся Данька.
Архангел поднял палец и покачал им.
— Побеждают не честные и благородные. Какой сперматозоид первым оплодотворяет яйцеклетку?
— Не самый мудрый, — ухмыльнулся Данька.
— Мир принадлежит подонкам? — сорвался на крик Костик.
— Оглянись…
— Зачем они вам?
Небесный воин мучительно задумался, что-то упорно вспоминая и начал говорить, будто читая по бумажке.
— Душа идеальный вирус. Она легко занимает биологический организм и, не разрушая, порабощает.
Встрепенулся, даже отстранённо ковыряющий стену Данька.
— Нам нужны новые воины: смелые, наглые, решительные, способные добиться цели любой ценой.
— Зачем? — дрожащим голосом спросил Костик.
— Вселенная бесконечна, нам нужны новые территории, — пояснил архангел.
— Бред!
— А мне его теория нравится. Похожа на правду, — заметил Данька. — Звучит реалистичнее, чем возлюби ближнего.
— Это придумали люди, — вздохнул небесный воин. — Так легче держать в
