Then there are others, born generous, kind, responsible. They are not changed by the environment or any pressure. They remain the same in spite of all the clamour. Why?

Any explanation is of little significance. All explanations are escapes, avoiding the reality of what is. This is the only thing that matters. The what is can be totally transformed with the energy that is wasted in explanations and in searching out the causes. Love is not in time nor in analysis, in regrets and recriminations. It is there when desire for money, position and the cunning deceit of the self are not.

19 TH SEPTEMBER 1973

The monsoon had set in. The sea was almost black under the dark heavy clouds and the wind was tearing at the trees. It would rain for a few days, torrential rains, and it would stop for a day or so, to begin again. Frogs were croaking in every pond and

был приятный запах дождя. Земля снова стала свежей и за несколько дней покрылась изумительной зеленью. Всё растёт почти на глазах; засветит солнце, и всё на земле оживает. Ранним утром раздаётся пение птиц, кругом резвятся маленькие белки. Всюду цветы полевые и садовые, жасмин, розы и ноготки.

Однажды по дороге, ведущей к морю, под пальмами и омытыми проливным дождём деревьями, всё разглядывая по пути, шла группа детей. Они пели. Они, казалось, были так счастливы, невинны и совершенно не знали окружающего их мира. Одна девочка из этой группы меня узнала, подошла с улыбкой, и мы шли некоторое время, держась за руки. Никто из нас не произнёс ни слова, а когда мы подошли к её дому, она поклонилась и скрылась за дверью. Миру и семье ещё предстоит погубить её, и она также будет иметь детей, плакать о них, и мир с его ложью и коварством их погубит. Но в тот вечер она была счастлива, и ей не терпелось своим счастьем поделиться, держа кого-то за руку.

Когда прошли дожди, возвращаясь однажды вечером по той же дороге, освещённой золотым светом заходящего солнца, он встретил юношу, несущего огонь в глиняном горшке. На юноше не было ничего кроме чистой набедренной повязки, и за ним два человека несли мёртвое тело. Это были брамины, только что искупавшиеся, чистые, державшиеся очень прямо. Юноша, несший огонь, вероятно, был сыном покойного. Все они шли довольно быстро. Тело должны были кремировать на уединённой песчаной отмели. Всё это было так просто, так не похоже на парадный катафалк, утопающий в цветах, за которым следует длинная вереница блестящих автомашин, или на скорбную похоронную процессию, печально шествующую за гробом, — всё это так мрачно. Или вы видите мёртвое тело, скромно обёрнутое, которое везут, укрепив на велосипеде, чтобы предать огню у священной реки.

the pleasant smell the rains brought filled the air. The earth was clean again and in a few days it became astonishingly green. Things grew almost under your eyes; the sun would come and all the things of the earth would be sparkling. Early in the morning there would be chanting and the small squirrels were all over the place. There were flowers everywhere, the wild ones and the cultivated, the jasmine, the rose and the marigold.

One day on the road that leads to the sea, walking under the palms and the heavy rain trees, looking at a thousand things, a group of children were singing. They seemed so happy, innocent and utterly unaware of the world. One of them recognised us, came smiling and we walked hand in hand for some time. Neither of us said a word and as we came near her house she saluted and disappeared inside. The world and the family are going to destroy her and she will have children too, cry over them and in the cunning ways of the world they will be destroyed. But that evening she was happy and eager to share it by holding a hand.

When the rains had gone, returning on the same road one evening when the western sky was golden, one passed a young man carrying a fire in an earthenware pot. He was bare except for his clean loin cloth and behind him two men were carrying a dead body. All were Brahmins, freshly washed, clean, holding themselves upright. The young man carrying the fire must have been the son of the dead man: they were all walking quite fast. The body was going to be cremated on some secluded sands. It was all so simple, unlike the elaborate hearse, loaded with flowers, followed by a long line of polished cars or mourners walking behind the coffin: the dark blackness of it all. Or you saw a dead body, decently covered, being carried at the back of a bicycle to the sacred river to be burnt.

Смерть присутствует всюду, но мы никогда, по-видимому, не живём с ней. Для нас это нечто мрачное, устрашающее, чего надо избегать, о чём не следует говорить, что следует держать в отдалении, за крепко запертой дверью. Но она всегда здесь. Красота любви — это смерть, человек же не знает ни любви, ни смерти. Смерть — это страдание, а любовь — наслаждение, и они никогда не могут встретиться; их необходимо держать раздельно, и это разделение есть боль и страдание. С начала времён существуют это разделение и этот нескончаемый конфликт. Смерть всегда будет существовать для тех, кто не понимает, что наблюдающий есть наблюдаемое, что переживающий есть переживаемое. Это подобно широкой реке, которая несёт человека со всеми его суетными благами, с его тщеславием, страданиями и знанием. До тех пор пока он не оставит всё, что накопил, в реке и не поплывёт к берегу, смерть будет всегда стоять у его порога, ожидая и подкарауливая. Когда он оставляет реку, берега нет, берег — это слово, это наблюдающий. Он отбросил всё — и реку, и берег. Ибо река — это время, а берега — мысли, связанные со временем: река есть движение времени, и мысль принадлежит этому движению. Когда наблюдающий отбрасывает всё, чем он является, тогда наблюдающего больше нет. Это не смерть. Это вневременное. Вы не можете этого знать, так как то, что известно, — от времени; вы не можете пережить (испытать)[4] это, так как узнавание составлено из времени. Свобода от известного есть свобода от времени. Бессмертие — это не слово, не книга, не созданный вами образ. Душа, «я», атман — дитя мысли, которая есть время. Когда время отсутствует, нет и смерти. Тогда есть любовь.

Западная часть небосклона утратила свой золотистый цвет, и над горизонтом появился новый месяц, юный,

Death is everywhere and we never seem to live with it. It is a dark, frightening thing to be avoided, never to be talked of. Keep it away from the closed door. But it is always there. The beauty of love is death and one knows neither. Death is pain and love is pleasure and the two can never meet; they must be kept apart and the division is the pain and agony. This has been from the beginning of time, the division and the endless conflict. There will always be death for those who do not see that the observer is the observed, the experiencer is the experienced. It is like a vast river in which man is caught, with all his worldly goods, his vanities, pains and knowledge. Unless he leaves all the things he has accumulated in the river and swims ashore, death will be always at his door, waiting and watching. When he leaves the river there is no shore, the bank is the word, the observer. He has left everything, the river and the bank. For the river is time and the banks are the thoughts of time: the river is the movement of time and thought is of it. When the observer leaves everything which he is, then the observer is not. This is not death. It is the timeless. You cannot know it, for what is known is of time; you cannot experience it: recognition is made up of time. Freedom from the known is freedom from time. Immortality is not the word, the book, the image, you have put together. The soul, the «me», the atman is the child of thought which is time. When time is not then death is not. Love is.

The western sky had lost its colour and just over the horizon was the new moon, young,

робкий, нежный. Казалось, что по дороге проходит всё: свадьба, смерть, смех детей и чьё-то рыдание. Рядом с месяцем сияла единственная звезда.

20 сентября 1973

В это утро река была особенно прекрасна; солнце только поднималось над деревьями и над деревней, спрятавшейся за ними. Воздух был неподвижен, и на реке не было даже самой слабой ряби. Днём станет совсем жарко, но сейчас было довольно прохладно, и одинокая обезьяна сидела на солнышке. Она всегда сидела здесь одна, большая и грузная. Днём она исчезала, а рано утром взбиралась на верхушку тамариндового дерева; когда становилось жарко, казалось, что дерево поглощало её. Золотисто-зелёные мухоловки сидели на парапете вместе с голубями: грифы были всё ещё на верхних ветках другого тамаринда. Была безмерная тишина, и ты сидел на скамье, потерянный для этого мира.

Мы возвращались из аэропорта по тенистой дороге, обсаженной деревьями, на которых хрипло кричали зелёные и красные попугаи. На дороге мы увидели что-то, показавшееся нам большим тюком. По мере того как машина приближалась, тюк становился человеком, почти голым, лежащим поперёк дороги. Машина остановилась, и мы вышли. Его тело было большим, а голова очень маленькой; взгляд его был устремлён сквозь листву в удивительно синее небо. Мы тоже взглянули вверх, чтобы увидеть, на что он так пристально глядел: небо было действительно синее, а листва — действительно зелёная. Он был уродлив и, как говорили, был одним из деревенских дураков. Он и не подумал пошевелиться, и машина должна была очень осторожно его объехать. Верблюды с поклажей и громко разговаривающие дети шли мимо, не обращая на него ни малейшего внимания. Пробежала собака, сделав широкий круг. Попугаи были заняты своим

shy and tender. On the road everything seemed to be passing, marriage, death, the laughter of children and someone sobbing. Near the moon was a single star.

20 TH SEPTEMBER 1973

The river was particularly beautiful this morning; the sun was just coming over the trees and the village hidden among them. The air was very still and there was not a ripple on the water. It would get quite warm during the day but now it was rather cool and a solitary monkey was sitting in the sun. It was always there by itself, big and heavy. During the day it disappeared and turned up early in the morning on the top of the tamarind tree: when it got warm the tree seemed to swallow it. The golden green flycatchers were sitting on the parapet with the doves, and the vultures were still on the top branches of another tamarind. There was immense quietness and one sat on a bench, lost to the world.

Coming back from the airport on a shaded road with the parrots, green and red, screeching around the trees, one saw across the road what appeared to be a large bundle. As the car came near, the bundle turned out to be a man lying across the road, almost naked. The car stopped and we got out. His body was large and his head very small; he was staring through the leaves at the astonishingly blue sky. We looked up too to see what he was staring at and the sky from the road was really blue and the leaves were really green. He was malformed and they said he was one of the village idiots. He never moved and the car had to be driven round him very carefully. The camels with their load and the shouting children passed him without paying the least attention. A dog passed, making a wide circle. The parrots were busy with their

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 51

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Дневник Кришнамурти - Джидду Кришнамурти бесплатно.

Похожие на Дневник Кришнамурти - Джидду Кришнамурти книги

Оставить комментарий