услышанное, а затем раздался вопль, и в двери застучали с удвоенным энтузиазмом. Впрочем, Яран к чужой ругани прислушиваться даже не пытался – он умел лучше, и чужие жалкие потуги его мало интересовали. А вот дети, находившиеся в комнате, представляли сейчас куда больший интерес.
Мальчишка двенадцати лет от роду со шпагой в руках смотрелся более комично, нежели грозно. Тем не менее Яран готов был в том поклясться, кое-кого он бы с собой забрать успел. Зря он его учил, что ли?
Сестра замерла за спиной брата. Для десятилетней испуганной девочки она вела себя на удивление адекватно. Не истерила, только лицо побелело. И руки нашла чем занять – толстая старая кошка, любимица многих слуг, пришлась как нельзя кстати. Яран окинул их взглядом, неторопливо кивнул:
– Ребята, ваш отец погиб. Он просил вытащить вас отсюда. Берите, что надо, и…
Договаривать не потребовалось. Мальчишка коротко и зло кивнул и сразу полез в ящик стола. Сестра его побледнела еще больше и осталась на месте.
– Тебе что-то надо?
– Матильда! – девочка прижала кошку к груди, всем видом показывая, что никуда без нее не пойдет. И не пойдет ведь – упорная! Яран прикинул, как половчее, чтобы случайно не сломать им что-нибудь, подхватил обеих – что ему лишний вес.
Именно этот момент выбрала дверь, чтобы, не выдержав очередного удара, рухнуть. Сама-то она, может, и выдержала бы, как-никак не новомодная поделка, скорее красивая, чем надежная, а работа старых мастеров. Дуб, грубый, но крепкий – ее ставили еще во времена, когда замок был не просто жильем, но крепостью. Потому она, в принципе, столько и держалась, стоически игнорируя удары, но слабым местом оказались штыри, на которых крепился косяк. За пару столетий, что прошли от их установки, железо успело изрядно проржаветь, оказавшись менее стойким, чем плотное дерево. Лопаясь и изгибаясь, штыри вылетели из пазов, после чего вся конструкция с грохотом обрушилась на пол.
Это оказалось неожиданным для обеих сторон. Нападающие, похоже, уже так привыкли долбиться лбом в неуступчивые деревяшки, что смирились с мыслью: это надолго, и как следует набить шишки они еще успеют. Яран же был слишком занят, чтобы отслеживать, что там творится в глубине камня. Теоретически чуткий слух мог ему это позволить, но тратить время и силы на интерпретацию оттенков гнусного скрежета ему и в голову не пришло.
Тем не менее из секундного замешательства он вышел на мгновение раньше атакующих и сделал, пожалуй, единственное, что ему оставалось. Сгреб детей в охапку и развернулся спиной к неприятелю, закрывая их своим телом. Громыхнуло, да так, что заложило уши, и в спину будто поленом врезали. Мушкет – штука внушительная, и Ярану оставалось лишь порадоваться, что, наплевав на маскировку, успел сменить облик. И не только уплотнил кожу и нарастил чешую, но и поддел легкую, по специальному заказу сработанную кирасу, иначе последствия могли бы оказаться весьма печальными.
Еще несколько шлепков – это уже пистолеты, отвратительный «звяк» – похоже, кто-то притащил с собой пошлый арбалет. И пауза – оружие требует перезарядки. Что же, теперь его очередь!
Яран круто развернулся и продемонстрировал всем свою фирменную улыбку. Даже удивительно, как быстро некоторые люди ухитряются бледнеть. Впрочем, это было последнее, что они успели сделать в своей никчемной жизни.
Шаг вперед, широкий взмах – и тяжелая лапа задевает шею ближайшего врага. Самым кончиком одного-единственного когтя на среднем пальце. Этого как раз хватает, чтобы перерубить шею вместе с позвоночником, и голова, держащаяся лишь на полоске кожи, откидывается назад. Кровь в потолок веером… А теперь удар с левой! Какой-то незадачливый герой отлетает к стене и уже там судорожно пытается удержать вываливающиеся из распоротого живота кишки. Шаг вперед…
Это была бойня. На самом-то деле, остановить Ярана у этих людей шансы имелись. Не такой уж он и неуязвимый. Но это надо не потерять головы, бить в уязвимые точки… Или просто открыть плотный огонь – хоть одна пуля из сотни да найдет, куда ударить. Но для победы надо проявить стойкость, дисциплину, готовность умереть, задерживая атакующее чудовище на те секунды, что нужны товарищу для перезарядки оружия. На подобное способна регулярная армия, но не шайка головорезов без внятной иерархии, помноженной на палками вбитой дисциплину. И пока Яран рвал на куски оказавшихся впереди, задние уже развернулись и побежали, завывая от ужаса.
– Всех убью! – проревел он вслед. Больше для острастки – исполнить-то угрозу он мог, вот только времени на то, чтобы гоняться за этими трусами, сейчас решительно не было. В любой момент к ним могло прийти подкрепление, а толпой завалить можно кого угодно.
Сбросить кирасу – сейчас она будет только мешать. Вся спина в дырках, арбалетный болт торчит… Но свою задачу неуклюжая железяка выполнила, ослабив удары пуль как раз настолько, чтобы их могла выдержать чешуя.
Следом за кирасой отправилась рубаха – изорванная, бесполезная. Спина ощутимо ныла – пули не пробили естественную защиту Ярана, но ушибли изрядно. Плевать! Развернулись могучие кожистые крылья, до того скрытые одеждой от чужих глаз. Яран прикинул ширину окна – нормально, не помешает. Брызнули осколками вышибаемые стекла – табуретка, которой воспользовался Яран, пришлась очень кстати. Аккуратно, чтобы не смахнуть ненароком подопечных ставшим огромным телом, Яран шагнул к детям:
– Ничего не бойтесь, ясно?
– Ясно, – оба закивали. – А мы полетим?
– Да. Когда-то я обещал вас покатать – придется исполнять обещание сейчас. Держитесь!
Когда очередная толпа чужаков ввалилась в комнату, там никого не было. Лишь ветер развевал занавески. Демон исчез, улетел в неизвестность, унося с собой наследника графства.
Несколько лет спустя
Девушка сидела на скамейке и читала книгу. На коленях у нее свернулась калачиком пушистая кошка. Девушка не замечала ее, и не было в том ничего удивительного. Люди вообще редко могут видеть призраков, а именно им кошка и была. Она умерла уже больше года назад. Просто от старости. Но хозяйку оставить так и не смогла, а потому вместо того, чтобы отправиться в свой кошачий рай, осталась рядом с ней, приглядывать и защищать. В крошечных мозгах не хватало разума, чтобы понять, сколь бессмысленным было это занятие. И все равно такая верность стоила уважения.
Впрочем, единственный, кто мог бы оценить картину, сейчас был занят. Очень занят – гром металла, разносящийся над округой, говорил об этом лучше всяких глашатаев. Те, кому не повезло жить по соседству, кривились, но молчали – во-первых, кузнец и так, не пытаясь отстаивать свои права, расположился на отшибе, у реки. А во-вторых, когда
