и вдруг его глаза дали странный отблеск.
— Она как будто мёртвая. Глупость сморозила. Да, знаю! — захотелось Лие вновь провалиться сквозь землю от стыда.
— Вот как. А ты веришь в существование души? — поинтересовался Влад, понизив голос.
— А ты нет? Материалист?
— Тебе ближе понимание души у Аристотеля или у Платона? — проигнорировал он заданный вопрос.
— Учение Платона ближе. Мир ощущений несовершенен, высшая цель — подняться над ним и приблизиться к божественному, достижение высшей нравственности — главная и почти недостижимая цель.
— Интересно. Нравственность, значит. — Влад улыбнулся лишь глазами. — Мы похожи, Лия. Но в молодости я думал совсем по-другому.
— И каких взглядов ты придерживался? Жаждал анархии? — беззлобно рассмеялась девушка. Влад увлекал её всё больше и больше.
— Да. Думаю, что все в молодости хотят быть бунтарями и новаторами. Кажется, что только ты до такого додумался, что все вокруг идиоты и боятся изменений.
— Если взглянуть на это с позиции истории и накопленного опыта, то мы всё время будем возвращаться к тому, с чего начали.
— Верно. Всегда вспоминаю падение Римской империи. Закат великой цивилизации. Нравственность так или иначе нужна человечеству. К слову, Лия, ты читала Достоевского?
Девушка покачала головой.
— Почитай «Бесы». Достаточно глубокое по силе произведение. — Влад вдруг задумался и продолжил с уже другим интонационным рисунком, словно выступал на сцене в театре. — Но одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, — вот чего надо! А тут ещё «свеженькой кровушки», чтоб попривык.
Заметив недоумевающее лицо Лии, Влад пояснил:
— Слова одного персонажа произведения — Верховенского. Девятнадцатый век. А как всё точно предсказал этот русский.
— Ты помнишь наизусть?
— Только то, что меня однажды зацепило.
— Ты так много всего читал, — не без восхищения воскликнула Лия. — Хотела бы я столько всего знать.
— У меня было много времени на это. Так уж вышло.
Им принесли десерт и кофе, Лия принялась за еду, при этом всё больше стесняясь пристального взгляда её нового знакомого.
— Тебе страшно, Лия?
Она решилась посмотреть на него.
— Теперь не знаю. Как такой образованный человек может вызывать страх?
Лие хотелось хвалить Влада ещё и ещё, искренне недоумевая, почему несколькими мгновениями ранее боялась его.
— Ты права, Лия. И всё же, моя душа и правда мертва».
Глава 2. Немного искусства
— Считаешь, что герой умер? — коротко выдохнул Влад, теперь по его пальцам стекал сок фрукта. — Лия, а ты бы себе героя хотела?
— Чтобы спас меня от тебя — пожалуй, да, — ядовито произнесла она.
— Либо от себя. Знаешь, я бы хотел повесить твой портрет здесь. Искусство. — Он провёл рукой, свободной от фрукта, по щеке Лии. — Что так смотришь? Ненавидишь меня? Понимаю. Давай, вырвись опять в свой противный мир, где никчёмные парни уламывают девушек на секс, а потом девушки не могут женить на себе парней. В мир, где постоянный хаос и боль, и никакой справедливости. В мир, где правит чистый эгоизм и честолюбие.
— Ты сам эгоист, — вырвалось у девушки. — И ты разочарован в жизни.
— А разве ты нет? — рассмеялся он. — Скажи, что ты довольна царящим в мире порядком. Скажи, что ты абсолютно счастлива и удовлетворена. Язык проглотила? Умные не могут быть счастливыми. Это приговор. Умные слишком хорошо понимают несовершенства этого мира. И я увидел в тебе такую же отчаянность. В чём-то цинизм. Критичность. Недовольство.
От того, что Влад поглаживал её по щеке, у неё кружилась голова.
— Посмотри на времяпрепровождение здесь с другой стороны. Я спас тебя от того ужасного мира. Здесь есть ты и я. Всё, что ты захочешь, будет у твоих ног. Просто подумай об этом. Что плохого?
— Ты манипулируешь сейчас, — со злостью проговорила Лия, чувствуя себя слишком слабой. — Переворачиваешь.
— Но разве тебе не по вкусу мой рыцарский поступок? Кто-то из твоих ухажёров мог сделать тебе такой подарок? Кто-то вообще мог хоть немного понять тебя? — Влад словно давил на больное место.
Лия с тоской вспомнила, как ходила на свидания. Говорить с парнями ей удавалось не так уж много и плодотворно. У них всегда были слишком разные интересы. А те, что были поумнее, то и вовсе представлялись ей кончеными занудами.
— Кстати, о вкусе. Раз ты не хочешь, то я попробую. — Он откусил немного драконфрута и смачно прожевал. У девушки скрутило живот от голода. — Да ладно тебе, Лия. Я оценил забастовку.
Он поднёс питайю к её губам, и поскольку она устала держать их плотно сжатыми, да и уже не очень хорошо понимала, что происходит, то Влад осторожно обхватил её подбородок и потянул вниз.
Девушка ощутила сладкий вкус во рту и чуть не застонала от наслаждения. Как же ей хотелось есть. У неё не было сил бороться, поэтому она прожевала, при этом не глядя на вампира. Он поднёс ещё один кусочек и осторожно положил ей в рот, при этом проведя по зубам пальцем, затем по нёбу и языку. У него были сладкие пальцы, и Лия сомкнула губы на них, когда Влад уже собирался вытащить их.
Ни единый мускул не дрогнул на его лице. На этот раз он властно схватил её за подбородок, не спуская взгляда, и вновь просунул палец ей в рот, чувствуя, как её язык мягко ласкал фалангу указательного пальца.
Лия сама не слишком отчётливо понимала, что делала, однако знала, что не позволит зайти слишком далеко. Ей было дико страшно от того, как живот болел теперь не от голода. И на коже мурашек стало чересчур много.
Влад больше размякал и ослабил хватку, которой держал подбородок Лии. Девушка со всей силы сжала зубы: она мстила за весь тот страх, что испытала за последние две недели.
Вампир не издал ни звука, однако по его лицу девушка поняла, что ему было больно. Он выдернул пальцы, и два из них были в крови.
— Какая же ты, Лия… Ты это специально! — расхохотался он, рассматривая раны. — Мстительная. Расчётливая. Дождалась, пока я потеряю бдительность.
Лия сидела с непроницаемым лицом, неподвижно, как статуя, но при всём этом, внутри себя ликовала. Разве мог Влад ожидать такого? Что он подумал? На что надеялся? Что ей приятно?
Эта мысль вспыхнула ярким всполохом, стоило Лие лишь на секунду прикрыть глаза. В параде воспоминаний возникли её предыдущие романтические отношения, вернее сказать, пародии на них. Первый поцелуй, второй, третий — ничто не могло сравниться с остротой ощущений, которые она только что испытала. Кожу жгло после
