Впоследствии, когда Краузе вырос, и необходимость ускользать из реальности в мир фантазий вроде бы отпала, он не забросил детский игрушечный домик внутри души. Он оставил его в качестве коробки под архив сугубо личных мыслей, чувств и страхов.
Сегодня в архив ушла раздраженная мысль об однообразии питания. Довольно брюзжать. Так недолго и проболтаться, да еще при ком-нибудь из начальства. Вот будет фокус! Только-только назначили старшим инспектором (в сектор – паршивее некуда, но все-таки), и вдруг критика Министерства продовольствия. Здоровая критика, конечно, приветствуется, но ведь требование расширить программы пищематов больше похоже на блажь! Ах, ах, как же мы ошиблись в вас, герр Краузе. Пинка под зад и обратно в сто пятый сектор. Не-ет уж. Лучше сдать брюзжание в архив и спокойно жрать «семизлаковую» кашу «Хайнц», сдобренную витаминами «Байер». В конце концов, есть свет в далекой перспективе тоннеля, есть! Получив должность шефа отдела, можно переехать в «Золотую свастику», роскошный сектор на двадцать первом уровне, и гурманствовать, сколько угодно. Там в компы заложены другие программы, поговаривают, специально купленные на Терции. А уж готовить в том курортном раю умеют.
Кофе обжег пальцы, но Альфред не сразу сообразил, что произошло на самом деле. Только в следующую секунду, когда сигнал повторился, Краузе осознал, что пролил напиток, вздрогнув от неожиданности.
В меру чертыхнувшись, инспектор поставил чашку и поднял взгляд на проектор.
– Здесь Краузе.
– Герр старший инспектор, срочно требуется ваше присутствие! – сообщил крайне серьезный и образцово подтянутый Фриц Найдер, дежурный по сектору, он же первый заместитель старшего инспектора.
– Я выхожу через семь минут.
– Герр старший инспектор, оранжевая тревога.
– Дерь… – Альфред стиснул зубы и с сожалением покосился на остывающий кофе. – Да, иду. Чтобы не терять времени, докладывайте виртуально.
– Сегодня в четыре тридцать три-пять сорок две патрульные катера Сил орбитальной обороны блокировали и взяли на абордаж неопознанное судно. Оно шло в автоматическом режиме, ориентируясь на сигналы наших маяков. Судно не заминировано, но что-то с ним не в порядке, в эфире военные обсуждать это отказались. Согласно аварийному расписанию, судно пристыковано к выносному шлюзу карантинной зоны нашего сектора. По инструкции первым обследовать корабль должна группа экспертов ГСП во главе… с вами, герр старший инспектор.
– Да, я знаю, – Альфред почувствовал, что раздражение постепенно уходит. – Что еще?
Недопитый кофе в такой ситуации он готов был государству простить, да и государство наверняка прощало ему недокорм организма, ведь дело было важным. В конце концов, выпить чашку кофе можно и на службе, это не возбраняется.
– Кораблик устаревшей модели. Судя по идентификационному коду, также устаревшему, но пока действующему для гражданских судов, приписан к Юнкеру. Проверка по базам нашей разведки на Юнкере дала любопытный результат. Судно внезапно исчезло десять лет назад, во время Пятой Космической. Записано как не вышедшее из прыжка, так называемая жертва нуль-катастрофы.
– Неизбежные полпроцента комиссионных космосу за удобство гипердрайва, – припомнил Альфред фразу из обучающего фильма. – Занятно. Я что-то не слышал, чтобы пропавшие возвращались.
– Так и есть, герр старший инспектор – уникальный случай, – дежурный на мгновение замялся. – И еще одно… корабль идет на автомате, вроде мертвого, но сканеры показывают нагрузку в бортовой сети и… присутствие на борту живых организмов.
– И что вас не устраивает, Фриц? – Краузе покинул жилой сектор и вошел в лифт, который должен был доставить старшего инспектора прямиком в карантинный сектор.
– Десять лет… – Найдер коротко откашлялся и продолжил, как и раньше подчеркнуто бодро и деловито: – Все устраивает, герр старший инспектор! Полагаю, на борту есть живые… люди.
– Ваша пауза мне понравилась, – Альфред рассмеялся. – Но я вас понимаю. После десяти лет скитания за пределами пространства и времени прилетел этакий «Летучий германец», а на борту еще и кто-то живой. Есть над чем задуматься. Опергруппа готова?
– Так точно, герр старший инспектор!
– Прикажите транспортной службе оптимизировать маршрут и скорость движения моего лифта, я хочу прибыть к шлюзу первым.
– Да, герр старший инспектор, поправка уже введена.
В шлюзе Альфред действительно оказался раньше опергруппы, отряда оцепления и экспертов, спасибо продуманной транспортной сети (название «лифты» было скорее данью моде, на самом деле небольшие капсулы-экспрессы перемещали пассажиров и вертикально, и в плоскости уровней-этажей космического города), но все-таки один человек сумел его опередить.
Увидев шефа, Краузе едва сумел скрыть гримасу досады. Там, где появлялся герр Штраух, работа шла к черту. Шеф Десятого карантинного отдела ГСП ненавидел всех и вся, и не стеснялся демонстрировать это при каждом удобном случае. Подчиненные в его присутствии начинали нервничать, ошибаться и спотыкаться на ровном месте. Поговаривали, что Штраух не всегда был таким гнусным злыднем, когда-то он вроде бы командовал целым отделом в дальней разведке и вел себя почти прилично, но за какие-то секретные прегрешения его из разведки пнули, и теперь он срывал обиду на новых подчиненных. В принципе, Краузе его понимал: быть фигурой в элите и вдруг съехать сразу на несколько ступенек вниз, в карантинщики, практически на самое дно! Обидно, конечно. Но подчиненные тут при чем?
Узнать ответ можно было только у самого Штрауха. В теории. На практике ему лучше было не задавать вообще никаких вопросов и ни в чем не перечить. А еще лучше – не попадаться на глаза. Именно по этой причине Альфред скис, едва увидел грузную фигуру шефа перед шлюзовыми воротами.
К немалому удивлению Альфреда, герр Штраух встретил подчиненного не традиционным испепеляющим взглядом, а чем-то вроде дружеской ухмылки. В поросячьих глазках шефа все равно отражалось презрение к такому ничтожеству, как старший инспектор карантинного сектора, а тонкие губы, почти незаметные на фоне складок тройного подбородка, кривились, добавляя к презрению порцию отвращения, но то, что Штраух не орал, а просто разглядывал Краузе, будто впервые увидел, можно было считать добрым знаком.
До Альфреда вдруг дошло. Причина лояльного отношения шефа крылась за титановыми створками шлюза. Бывшим разведчиком Штраухом овладел охотничий азарт, и он готов был пойти на что угодно, даже на рукопожатие с чертом, лишь бы на время вернуться в милую сердцу атмосферу встречи с непознанным, погрузиться в иллюзию своей прежней работы.
– Хайль Айзен, герр Штраух, – Альфред вытянулся перед шефом в струнку.
– Оставьте, – тот поморщился, но не преминул окинуть Альфреда цепким взглядом, чуть задержав его на подбородке инспектора.
Видимо, муха-бритва все-таки не выслуживалась, и Краузе поспешил ее прогнать, но мысли Штрауха сейчас полностью занимал «Летучий германец», и комиссар заставил себя не делать замечаний по поводу плохого внешнего вида подчиненного.
– Согласно инструкции… – начал было Альфред, но шеф его снова прервал.
– Я не должен присутствовать, – пробасил Штраух, – но поскольку вы впервые принимаете терпящее бедствие судно, я решил… проинспектировать.
Все-таки он вел себя необычно. Пустился в объяснения. И перед кем, перед каким-то навозным червем, карантинным инспектором. Что делает с людьми страсть! Пусть и не к фройляйн, а только к работе, но это настоящая страсть. Альфред даже отчасти зауважал шефа. Тот был редкой скотиной, но его преданность любимому делу заслуживала уважения.
Штраух понял, что допустил оплошность и замолчал. Краузе почему-то почувствовал себя виноватым и втянул голову в плечи, будто в ожидании подзатыльника. Ситуацию разрешил сигнал открытия шлюза, заглушивший другой сигнал – звонок прибывшего гросс-лифта. Однако створки транспорта открылись быстрее шлюзовых, и к моменту, когда система разрешила подняться на борт карантинного корабля, площадка была заполнена народом.
Краузе немного расслабился. В коллективе он чувствовал себя увереннее. Коллектив же, наоборот, напрягся, увидев Штрауха, и этот момент сыграл Альфреду на руку. На фоне заторможенных подчиненных он выглядел просто орлом: бодрым, инициативным, деловитым. Как раз таким, каким должен быть старший инспектор под строгим взглядом шефа отдела.
Альфред распределил обязанности между членами оперативной группы, раздал приказы оцеплению и экспертам, принял рапорт от командира абордажной команды и легко вспорхнул на палубу «судна-призрака». Ну точно, орел!
Угрюмо сопящий шеф поднялся на борт последним, но что самое удивительное, за все время осмотра он ни разу не вмешался в дела опергруппы и не дал ни одного совета экспертам. Что с ним творится, Альфред не мог и предположить. Просто подменили человека.
