Потом хозяйка готовила ужин, я развлекал её. Мне непонятна эта тяга женщин, чтобы кто-то смотрел на их процесс стряпни. Я же не люблю, когда кто-то смотрит. Но сидел, благостное ля-ля разговаривал. Неважно сидела у себя, как мышь. Она и была как серая мышка. Какая-то вся никакая, усредненно-незаметная. Угловатая, высокая, ещё бесформенная, русые волосы в обычном хвосте, светлые брови и ресницы, будто их и нет.
Да и мама такая же, только крупнее по-женски, мясистее.
Готовила она, кстати, так себе. Хотя сойдёт. Поужинали почти в молчании. Потом Неважно ушла, мы пили растворимый кофе.
– Уйдёшь? – спросила, наконец решившись, она.
Я пожал плечами:
– Прогонишь – уйду.
М-да, если бы заставил попросить остаться – не попросила бы. Но и выгнать не может.
Принесла полотенце. Пока я принимал душ, постелила постель.
Я старался произвести впечатление. Можно было не стараться – там давно и никто не оставлял впечатлений, но я старался. Поэтому утром, когда мы пили кофе, она спросила:
– А ты придёшь ещё?
– Да.
– Когда?
Я пожал плечами.
Проводил её до работы, я угадал – контора. И когда я сказал:
– До свидания!
Она ответила:
– Я буду ждать.
Перевалочная база заложена.
Раньше мне казалось, что сутки через трое – уйма времени, но оказалось, опять времени не хватает. Выспаться не могу. Надо было хоть где-то спать нормально. Просто спать. Поэтому я на объекте, который охранял, сделал вот что. Купил несколько китайских веб-камер, два датчика движения, привёз с гаража свой древний комп, на нём ещё стоял самый первый «Celeron», и пузатый монитор. Камеры были развешены, датчики установлены, провода протянуты, комп отформатирован, и софт нужный установлен. Нет, всё, конечно, не так просто и не так быстро, но кого волнуют проблемы блох и солдат? Не рассказывать же об этом. Это скучно. А вот заработавшая система видеонаблюдения, при включении датчиков движения ещё и пищавшая на подъехавших к воротам и шлявшихся в периметре, заинтересовала моего начальника.
Он сурово смотрел в выпуклый монитор, где транслировалось изображение с четырех камер.
– Сам?
Я хмыкнул:
– Не, спецов вызывал.
– Я тебе что, клоун дешёвый? Конь педальный! – почему-то взбеленился он.
– Извини, не хотел обидеть. Я тебя уважаю, ты конкретный пацан.
– Я тебе не пацан. Где научился всё это делать? – его палец уткнулся в экран.
– Да нигде! Вот тут и научился. Помогает скоротать время.
Старшой нахмурился и свалил. А в следующее моё дежурство припылил с каким-то типчиком полусладкой наружности и секретуткой смазливо-длинноногой. Оказалось, полусладкий – менеджер, деваха – кассир. Я подписал договор с ООО «Табурет-три-ножки» и холдингом на установку системы видеомониторинга на объекте «Гараж номер дцать». И сумма в графе «стоимость работ» такая, что глаза на лоб. На руки, правда, только треть, но всё одно до… по пояс, в общем.
– Сколько времени тебе нужно для установки такого же на другом объекте? – спросил старшой. Я пожал плечами.
Одним словом, тут же подписали ещё договор, получил на руки аванс, и меня перевели на другой объект – «Гараж номер ндцать».
Бабла-то, бабла! Я был в шоке. Всю жизнь работал, как пахарь, на все внеурочные и выходные соглашался ради лишней пятихатки, а тут сразу и столько! А хорошо жить у бандитов. Легализовавшихся.
Хотел выспаться, а впрягся ещё в одно ярмо. Денежное, но ярмо.
Деньги на карточку сына сбросил. Я знаю, теща их сразу снимает, не верит она в электронные деньги. Только в те, что можно пощупать. Оно и к лучшему.
Я освоил ещё одну специальность. Нет, не установщик видеосистем. Угонщик. Скутеров. И мотоциклов. Я их угонял, катался за отморозком, потом бросал скутер. Теперь я довольно чётко себе представлял режим жизни Отморозка. Беда была в том, что Отморозок нигде и никогда не оставался один. Нигде и никогда. Как подобраться к нему? Через его сопровождающих? Ствола у меня нет. И не достать его. Да и убивать их я не хочу. Даже Отморозка. Мне только и надо, чтоб он ответил – зачем его шакалы мою жену пасли.
А на перевалочной базе, где я теперь жил, когда надо было где-то переночевать, начались проблемы. Откуда не ждал. Проблемы и у Хозяйки. И проблемы с Неважно. Я ей тут купил дешёвенький китайский (корейский, по названию) смартфон. Цыгане их что-то очень дёшево продают.
– Зачем? – спросила она. Странная она. Надо бы радоваться. Она нахмурилась. Подвоха ждёт?
– Задобрить хотел. Чтоб не смотрела на меня как на вошь.
Я теперь тут был полноправным жильцом. У меня был ключ от входной двери, я помогал в уборке по дому и «вносил квартплату». Так я это называл. Помогал, в общем, немного. К чему я это? А, в общем, я уже был «дома», когда пришла Хозяйка. Она задержалась и пришла заплаканная. Она, конечно, пыталась это скрыть. Но тщетно – и я, и дочь увидели.
– Что случилось? – спросил я.
– Опять он? – спросила Неважно одновременно со мной.
А вот это интересно! Я уставился на подростка, но она, поняв, что сболтнула лишнего, убежала в свою мышиную норку, куда вход мне заказан.
Вечер был испорчен. Неважно носа не показывала, Хозяйка тупила. Слова не вытянешь. Дождавшись, когда она пошла в душ, я вломился в ванную, вырвав шпингалет (там шпингалет-то!).
– Что ты делаешь? Уйди! Пошёл вон!
Не обращая внимания на её истерику, я её крутил и так, и сяк, рассматривая. Синяки на руках, шее, груди, бёдрах.
– Кто это сделал? – спросил я.
Она меня не слышала. Билась в истерике.
– Кто это сделал? – заорал я ей в лицо. Но даже крик не пробился до неё.
Я отпустил её, повернулся. В дверях стояла с воинственным видом, между прочим – с молотком в руках, и огромными глазищами (голубые, оказывается) Неважно. Я отобрал у неё молоток:
– Поранишься.
Сжал за плечи, приподнял, переставил, прошёл, отпустил.
– Успокой мать.
И ушёл. Не люблю истерик. Особенно у женщин, которые тебе безразличны.
Я сидел у подъезда на вкопанной покрышке, курил. Подошла Неважно, села на соседнюю покрышку:
– Дай закурить!
– Перетопчешься.
Я докурил сигарету, раздавил бычок о покрышку, закурил ещё одну.
– А у тебя нет семьи?
– Не ипёт!
– А зачем ты спросил, зачем тебе знать – кто это сделал? – наконец спросила она.
– Надо. Кто он? Ты ведь знаешь. Говори!
– Зачем тебе?
– Я любопытный. Ну?!
– Начальник отдела физлиц, – выдохнула она, закрыв лицо руками, а руки на колени, вся сжалась, будто бить её буду. Что за реакция шизанутая?
Она была в том же халате. А телефон-то она успела из коробки вынуть. Вот он, в кармане лежит. Современные телефоны такие большие, широкие. Не как «Нокии» первые, но всё же. Я достал смартфон, запустил интернет, поисковик, нашел её организацию, структуру, персонализацию. Узнал фамилию. Поиск по фамилии вывел меня на одну из соцсетей. Вот и фото.
Неважно уже с интересом следила за моими манипуляциями.
– Он?
– Он, с…
– Ну-ну, некрасиво так на уважаемого человека, примерного семьянина.
– Да он!..
– Читай сама. Вишь, как красиво расписано. Ладно. Пора мне. Иди в дом, простынешь ещё.
Я ждал его. У его машины. Японец С класса. Ничё так. А стоянка эта, кстати, не оборудована видеонаблюдением. Но я всё равно шлем не стал снимать. А рядом с его машиной удачно стоял «уазик».
Я проколол все четыре колеса, сигнализация не сработала. Пришлось монтировкой высадить лобовое стекло. Вот тогда она и взвыла. Я отошёл за УАЗ.
Летит, летит, причитает. Встретил его подсечкой, свалил и стал бить. Больно, методично. По мягким тканям, по суставам, по почкам-печенкам, не трогая лицо.
– За что? – разобрал я среди его криков.
Я наклонился к нему и прямо сквозь затемнённое стекло шлема спросил:
– Приятно?
– Нет, не надо!
– А женщин бить и насиловать приятно?
– Нет, вы ошиблись, я никого не насиловал!
Я отходил его ногами.
– Вспомнил?
– Она сама! – завизжал он. – Сама! Ей так нравится!
