— Что ж, блажен кто верует… такие штуки мы изучали еще в университете, — Валентин без особого интереса потрогал их пальцем и отложил в сторону. Как нас учили, микроскопические доли любого элемента можно найти везде… Ну, почти везде, — поправился он, заметив протестующее движение Лиханова. — Я ж не говорю, что район совсем бесперспективен. Здешние породы насквозь заражены металлами. Так что через какой-нибудь десяток тысяч лет кое-что, глядишь, накопится в русловых отложениях и тогда можно будет возобновить широкую добычу…
— Так-так… — Лиханов смотрел с веселым любопытством. — Значит, советуешь повременить? Лет этак десять или двадцать тысяч, да?
— Петрович, хочешь откровенно? — с внезапной серьезностью спросил Валентин. — Вся сегодняшняя возня ваша — это… это затянувшееся детство экономики района. Пора, товарищи, начать заниматься солидным делом. Созвучным эпохе. А ходить по следам бабки Маланьи предоставим старательским артелям и юным краеведам.
— Что-то ты сегодня суров, Валя. Уж не захворал ли? Может, немного спирту выпьешь? Или пойдешь поспишь у меня?
Но поскольку Валентин в ответ лишь поморщился, Лиханов закряхтел и, не найдя чем еще выразить свое участие, спросил:
— Как там Василий Павлович поживает?
Василий Павлович Субботин был начальником Кавоктинской партии, и все, что Валентин — старший геолог этой партии — уже сделал и собирался еще предпринять в ближайшие два-три дня, все это происходило без его ведома. Поэтому Валентин на вопрос Лиханова ответил кратко:
— Здоров. Работает.
— Что слышно новенького у ваших соседей? Лиханов имел в виду Гулакочинскую партию, ведущую большие разведочные работы севернее той площади, где делала геологическую съемку Кавоктинская партия. Получив весьма сдержанный ответ на предыдущий вопрос, он постарался перевести разговор в нейтральное, как ему казалось, русло, но угодил пальцем в небо:
— Поссорился я с ними, — кисло усмехнулся Валентин.
— Ну! Что ж это вы, буквально, не поделили?
— Долго рассказывать. Ты мне лучше вот что скажи: самолет будет сегодня?
Лиханов отрицательно помотал головой:
— Опоздал ты, парень. Позавчера приходило два борта, а теперь до конца недели ничего уже не будет, это точно. А тебе куда?
— Вообще-то в город, но для начала хотя бы в Абчаду попасть, а там я на рейсовый устроился бы.
— Что вдруг за нужда припала? Может, с Данил Данилычем что?
— Да нет, с отцом все в порядке.
— Начальство вызывает?
— По собственной инициативе. Так сказать, в порядке нарушения трудовой дисциплины.
— Ну, ну… — несколько озадаченно произнес Лиханов. — Тебе, буквально, виднее. А с самолетами — видишь, как оно получается…
Лиханов тактично воздерживался от расспросов, что было вполне понятно: его партия подчинялась непосредственно городу, и поисково-съемочная партия Валентина, как и Гулакочинская разведка, входила в состав комплексной экспедиции, базирующейся в Абчаде, и если у Валентина, допустим, возникли какие-то трения с гулакочинцами, то это, разумеется, чисто их, внутриэкспедиционное, дело.
— Вот как оно, буквально, получается, — с сожалением подытожил Лиханов. — Ну, а на обратный путь я могу дать тебе лошадей и провожатого, лады?
Валентин невидяще уставился куда-то в переносицу Лиханову.
— Да, конечно…
Он легонько побарабанил пальцами по столу, встал и отошел к окну. «Что ж, — подумал он, — случилось то, чего я и опасался, остается один-единственный вариант — вызвать вертолет». Однако использовать этот вариант, строго говоря, было не то что нежелательно, а вообще нельзя. Во-первых, в свое время, при составлении проекта работ партии, Валентин, обосновав необходимость аренды вертолета, дотошно высчитал и заложил в этот проект точное количество потребного летного времени, а потому лучше чем кто-либо другой знал, что лишних часов там нет и быть не может. Во-вторых, то, ради чего Валентин столь упорно стремился попасть в город именно сегодня, к заданию Кавоктинской поисково-съемочной партии непосредственного отношения не имело. А стало быть, его самовольная отлучка в разгар полевых работ, да еще с использованием при этом вертолета, наверняка должна рассматриваться как серьезный должностной проступок — или как там это называется — со всеми вытекающими отсюда последствиями, из которых еще не самое неприятное носит извилистое название «вчинить иск»…
Валентин не торопясь вернулся к столу, взял авторучку и бумагу. Чуть подумал, затем, уже не колеблясь, набросал несколько строк и придвинул листок к Лиханову.
— Эрдэ, — пояснил он. — Завизируй. Пусть твой радист передаст в Абчаду.
Лиханов взял радиограмму и с нескрываемым удивлением прочел: «Ревякину тчк Весьма срочно тчк Немедленно высылайте вертолет зпт ожидаю порту Гирамдокана тчк Мирсанов». Он хмыкнул, покосился на сдержанно улыбающегося Валентина и перечитал снова. Вздохнул.
— М-да… Елки-палки, любой начальник экспедиции поседеет от такого эрдэ. Он же черт знает что подумает!
— А это не мое дело, — сухо заявил Валентин. — Пусть думает, что хочет. Важен результат.
— Сюда и туда — это два часа с большим, буквально, гаком. Выложишь ты из своего кармана рубликов шестьсот как миленький. Да еще и строгача схватишь…
— Подписывай, подписывай, я тебе потом все объясню.
— Гляди сам, мое дело телячье… — Лиханов пожал плечами, поставил в углу визу и подписался.
Валентин между тем озабоченно провел ладонью по щекам, после чего извлек из рюкзака горный компас, раскрыл и посмотрел на себя в визирное зеркало на внутренней стороне крышки.
— Да, придется-таки навести марафет, — пробормотал он.
— Елки-палки, ты на свадьбу, что ли, собрался? — не выдержал с интересом наблюдавший за ним Лиханов.
— Ну, на свадьбу не на свадьбу, а… в некотором роде на рандеву, — туманно объяснил Валентин, продолжая о чем-то размышлять. — Слушай, Петрович! — он щелкнул пальцами. — У тебя деньги есть?
— Было б — не жалко, есть — да не дам! — хохотнул Лиханов. — Сколько тебе надо?
— Сколько?.. Рублей, скажем, триста должно хватить.
— Только-то? — Лиханов грузно встал и, на ходу доставая ключи, снова приблизился к железному ящику. Повозился, пошуршал, вернулся, скрипя половицами, и выложил перед Валентином пачку красных десяток.
— Слышь, парень, а ты не запьешь там, в городе-то? пошутил он. — Грех, буквально, на душу беру…
— Магазин работает? — вставая, перебил его Валентин.
— Магазин-то? А что ему сделается… Ты через часок-то подходи — ответ на эрдэ, наверно, будет, и пообедаем вместе! — уже вдогонку прокричал Лиханов.
4
По предыдущим посещениям Гирамдокана Валентин знал местонахождение магазина. Впрочем, если бы он даже и не знал этого, плутать в его поисках было бы мудрено, ибо то, что могло называться улицей, имелось в поселке в единственном числе. Все же остальные узкие, кривые и извилистые промежутки между домами в лучшем случае могли быть отнесены к разряду переулков, закоулков, проездов и проходов.
Здание, в котором располагался магазин, безусловно, знавало когда-то лучшие времена — фасад его был обшит тесом с сохранившимися следами побелки и нехитрых украшений. В этот утренний час Валентин оказался едва ли не единственным покупателем. Правда, на завалинке у входа сидел невысокий крепыш, широкий, как комод. Несмотря на прохладный серенький день, малый был в грязной сетчатой майке, в спецовочных брюках и босиком. На земле рядом с ним стояла, девственно белея серебряным горлышком, целехонькая бутылка шампанского. Малый с интересом глядел на приближающегося Валентина, кашлянул, когда тот проходил мимо, но ничего не сказал.
Магазин был смешанный. Налево — продовольствие, прямо — прилавок с промтоварами, две шушукающиеся бабки и продавщица. — красивая пышная женщина средних лет в несвежем халате, направо — разобранные железные кровати с панцирными сетками, мотоцикл в деревянной упаковочной раме, алюминиевая лодка. При виде Валентина, истолковав, должно быть, по-своему появление мужчины в экспедиционном одеянии, продавщица тотчас перешла за продовольственный прилавок и остановилась в выжидательной позе. Позади нее парадно красовались бравые шеренги консервных банок, бутылок питьевого спирта, шампанского и коньяка.
— Самую большую плитку шоколада, — вкрадчиво попросил Валентин.
Таковая нашлась, и действительно оказалась весьма внушительной и роскошной, благо снабжение тут было приисковое да и район приравнивался к Крайнему Северу.
— Я не знаю вашего имени, — продолжал вполголоса Валентин, чувствуя, что бабки, остававшиеся за спиной, замолчали и придвинулись ближе. — Но чтобы наши с вами товарно-денежные отношения всегда были на высоте, от души прошу принять этот скромный презент! — Тут он ловко вложил шоколад в руку недоумевающей продавщицы и деловито добавил — Стоимость, само собой, приплюсуете ко всей остальной покупке. А теперь давайте перейдем к промтоварам.
