— Согласна. А пока давайте погадаем на кофейной гуще. Конечно, кофе по-ирландски не совсем для этого подходит, а вот виски восьмидесятилетней выдержки — определенно.
Все послушно заглянули в свои бокалы. Мари смотрела, как сливки таят прямо на глазах, и на поверхности вырисовываются точки и линии. Камни, ракушки, пляж… «Почему я вижу пляж? Неужели прошлое никогда не оставит меня в покое?»
Мари открывала входную дверь с надеждой, но уже в прихожей поняла, что надеялась напрасно. Никто не ждет ее дома, чтобы услышать рассказ о новой фирме. Квартира пуста и безлика. Ей так и не удалось сделать съемное жилье своим домом. Не зажигая света, она прошла в ванную, разделась, сложила одежду на край ванны, надела ночную рубашку и легла в постель.
Во сне Мари снова перенеслась туда. Перед глазами возникли трава, каменные стены, пасущиеся лошади… Она видела горы, исчезающие в тумане, ощущала запах моря, слышала шум волн, бьющихся о скалы. Ирландия сама как скала, поднимающаяся из моря. Короткая кромка пляжа, а потом — бездонная глубина, смертельная для новичков.
Дэвид всегда смеялся над ее сравнениями.
Они поехали в Рэнвиль-Пойнт — как всегда, когда Дэвиду хотелось подышать свежим воздухом. По дороге полюбовались квакерской деревушкой Леттерфрэк, проехали Талликросс, где решили, что сегодня, если только не помешает дождь, непременно должны увидеть Кроуг-Патрик — священную гору. В Талли сделали остановку и выпили пива. Мари хотела спросить Дэвида о выставке и о реакции посетителей на скульптуры, но сдержалась. Если захочет, сам расскажет. Оставалось надеяться, что его молчание означает — повод праздновать есть.
Они оставили машину там, где кончалась дорога, и отправились вверх пешком. Красота природы всегда поражала Мари и вызывала у нее странное беспокойство: она чувствовала себя лишней в этой гармонии целого. Зеленые холмы, мирно пасущиеся, монотонно пережевывая траву, овцы, старинные развалины, похожие на поросшие травой скелеты. Озера вокруг Баллинакилл-Бэй привлекали сюда множество туристов, готовых терпеть дожди и туманы ради этой красоты. Им хотелось увидеть своими глазами, как прошлое и настоящее сосуществуют в одном мгновении, и услышать в завываниях ветра молитвы древних кельтов, когда-то населявших этот зеленый остров. Море штормило, но солнце ярко светило. Дэвид снял куртку.
Они поднялись на вершину холма и подошли к самому краю. Внизу простирался пляж, усеянный камнями и ракушками. Казалось, до него невозможно добраться, не переломав рук и ног. Но когда Мари оказалась здесь впервые, она видела там человека, смотревшего на море. «Он слетел вниз, — объяснил ей Дэвид. — Когда-нибудь я покажу тебе, как это делается».
Но вместо этого показал ей тропинку между скалами. Они без особого труда спустились вниз, сели на камни и долго смотрели на море. Дэвид сказал, что Рэнвиль-Пойнт — его любимое место, хотя туристы обычно предпочитают более крутые скалы Моэра. «Конечно, они выше. Но мне хватает и этой высоты. И я скорее предпочту низкие скалы без туристов, чем высокие, где праздно шатаются толпы зевак».
На этот раз Мари вспомнила про тропинку и предложила спуститься вниз, но Дэвид отказался: он хотел любоваться видом сверху, раз уж выдался ясный день.
Он расстелил на земле покрывало. Мари подумала, что сейчас он расскажет ей, как прошла выставка и как отзывались о новых скульптурах, которые она считала самыми лучшими его работами. Переплетенные тела рыб из податливой глины, которые его так завораживали. Самец кусает самку во время любовного акта, и они срастаются вместе, так что даже кровообращение у них становится общим.
«Вот что я называю настоящей любовью», — сказал тогда Дэвид. Мари пугала мысль о том, что кровь Дэвида могла бы смешаться с ее собственной, лишая ее контроля над своей жизнью. Но Дэвид с увлечением продолжал описывать повадки рыб. Увидев скульптуры, она была уверена, что профессионалы оценят его талант, ведь даже ее, которая ничего не смыслит в искусстве, скульптуры привели в восторг. В один прекрасный день Дэвид получит всеобщее признание.
Но он продолжал молчать. Сел на покрывало, достал полупустую бутылку красного вина из одного кармана, печенье из другого.
«Последняя трапеза», — пошутил он.
Она улыбнулась этому библейскому сравнению, взяла печенье и посмотрела на Дэвида. Он сидел, нахмурив лоб. Веснушки ярко выделялись на бледной коже. Рыжие волосы завивались колечками на затылке, и она подумала, что он выглядит настоящим ирландцем, какими их представляют себе иностранцы. Даже поет и играет на флейте. «Но не все ирландцы такие. Только мой», — сказала себе она.
Дэвид повернулся к ней.
«Помнишь, я обещал тебе кое-что показать?» — спросил он.
«Конечно», — ответила она, и Дэвид резко поднялся.
«Сейчас покажу».
Она почувствовала, что он лег рядом с ней в постель. Мари уже успела согреться и заснуть, когда по спине пробежал холодок. Он погладил ее вдоль позвоночника, и она проснулась. Дэвид выглядел усталым, его кожа была сухой и холодной. Только рыжие волосы блестели в темноте.
— Дэвид, — прошептала она.
— Прости, я поздно, — ответил он, обнимая ее. Холод сковал ее живот, руки, спину, рот, зубы начали непроизвольно стучать.
— Ты не можешь?.. — начала было она, но он остановил ее, прижав палец к губам:
— Нет, не могу. Но я пытаюсь. Ты жила сегодня?
— Да, Дэвид. Жила. Как ты и просил.
— Хорошо, — прошептал он, — только так мы и можем быть вместе.
Глава третья
Анна потянулась и начала расчесывать пальцами непослушные волосы. Из-за неплотно задвинутых штор было видно, что день обещает быть серым и дождливым. Лежа в кровати и глядя в окно, Анна думала, что это один из тех дней, когда можно позволить себе перевернуться на другой бок и проваляться в кровати до вечера. Только две проблемы могли помешать ей поддаться искушению. Первая: вот уже несколько недель она — один из соучредителей фирмы, и остальные «учредители» всегда приходят на работу вовремя. И вторая: другую половину кровати занимал юноша, который вчера неплохо сделал свое дело, но сегодня — со своими мускулистыми руками и светлым пушком на затылке — вызывал в ней почти материнские чувства.
Молодой человек спал в позе зародыша, в точности как маленькая Фандита. Анна принюхалась — в комнате пахло ребенком, невинным и довольным ребенком, которому вечером в пятницу выпало заняться тем, чем обычно занимаются взрослые.
Она осторожно встала с кровати, надеясь, что после ночных трудов юноша спит достаточно крепко. Стараясь не шуметь, пробралась в ванную, где как следует расчесала волосы — а такое случалось нечасто. Не тратя времени на разглядывание себя в зеркало, прошла на кухню, вскипятила воду, приготовила себе крепкий африканский кофе и присела за стол.
Ей вспомнился тот вечер в кафе, когда Мари пришла в голову идея открыть свое дело. Все началось с того, что сама Анна предложила основать фирму, которая могла бы помочь людям «решить все их проблемы». За кофе по-ирландски последовало еще много чашек кофе, когда они несколько ночей подряд обсуждали будущую фирму. Мари оказалась права: им хватало знаний и опыта в самых различных областях. Фредерик взял на себя подготовку завлекательной рекламной брошюры, Мари обещала заняться интернет-сайтом.
Анна не уставала восхищаться энтузиазмом, с каким ее друзья взялись за дело. Она улыбалась, глядя на них, но думала: а так ли хорошо она их знает? Почему Фредерик никогда не знакомит ее со своими многочисленными подружками? Почему Мари отказывается рассказывать о своей жизни в Ирландии? И все же Анне приятно было проводить с ними время и работать вместе. Странное ощущение.
Ближе к утру, будучи уже изрядно навеселе, друзья стали обсуждать название будущей фирмы. Они предлагали одно за другим, пока ее вдруг не осенило: «Гребень Клеопатры». Мари и Фредерик недоуменно уставились на нее. И Анна рассказала о посещении Британского музея в Лондоне. Она бродила по египетским залам, разглядывая мумий в стеклянных гробницах, и ей казалось, что они следят за ней потухшими глазами. Она до сих пор помнила ощущение, что они пытаются дотянуться до нее костлявыми руками в ветхих лохмотьях, чтобы выпить все жизненные соки. Анна поспешила в зал, где были выставлены куда более безопасные предметы быта древних египтян. Перед одной из витрин стояла группа посетителей, что-то с восхищением разглядывая. Подойдя ближе, Анна услышала восторженный шепот: «Гребень Клеопатры». Она протиснулась к витрине и увидела гребень с редкими крупными зубьями, между которыми застряли несколько черных волосков. «Клеопатра, — подумала Анна с благоговением, — передо мной лежит твой гребень, волосы, хранящие твой код ДНК, твои гены — ключ к твоим телу и душе. Этим гребнем ты расчесывала роскошные волосы перед свиданием с новым любовником — римским полководцем. Твои руки держали этот гребень изо дня в день. Должно быть, он сохранил даже твой запах…»
