Ожило и вспыхнуло табло на перегородке салона. Настало время пристегнуть ремни безопасности перед посадкой в аэропорту, в нескольких милях к северо-востоку от Галифакса.
Когда мы снижались, я размышляла, знает ли тетя Лиззи об обстоятельствах, при которых мама написала эти строки, и почему отец ждал девять лет, прежде чем в свою очередь взяться за перо.
Глава 2
Узкая дорога извивалась по краю отвесной скалы, оставляя за собой огороженные ноля на восточном склоне гор, поросшие кустами черники и фруктовыми деревьями. Длинношерстные овцы, щипавшие травку среди виноградников, подняли глупые морды и уставились на нас. Серый жеребенок, испугавшись машины, жалобно заржал и помчался через поле к своей матери.
Шофера звали Максвелл. Я узнала это еще в аэропорту, где он встречал меня. Это был смуглолицый житель Новой Шотландии, коренастый и необщительный мужчина лет тридцати. Я предположила, что он служил семье Феррари много лет, и спросила, помнит ли он мою мать.
Взгляд его черных глаз на мгновение пересекся с моим в зеркале заднего обзора.
— Да.
Я почувствовала его нерасположенность к беседе, но это меня не остановило.
— Что вы о ней знаете, Максвелл?
— Говорят, она была... красивой. Это я помню.
Я нахмурилась:
— Но вы сказали, что, знали ее. Вы сами не думали, что она красивая?
— Мне было всего шестнадцать, когда умерла ваша мать, мисс Маршалл, — ответил он, вновь взглянув на меня в зеркальце. — Она долгое время была нездорова. Я помню ее, только смутно. В то время я ведь был мальчишкой...
— Я всегда была уверена, что моя мать умерла внезапно, — пробормотала я. — От сердечного приступа.
— Это отец вам так сказал? — Теперь его черные глаза внимательно изучали меня.
— Наверное. Я забыла. Но я знаю, что всегда верила, будто она умерла внезапно.
— Я часто видел ее надгробие на фамильном кладбище, — сказал он. — Надпись гласит, что она умерла, когда ей было двадцать четыре. Но это случилось не внезапно. Она... долгое время болела.
Дорога теперь была посыпана красным гравием. Легкий туман зловеще окутывал разгневанное море у подножия отвесной скалы. На какое-то мгновение, когда дорога изогнулась, я увидела в разрыве поднимавшегося с моря тумана четыре высокие башни.
— Даже летом здесь густой туман, — заметил Максвелл. — Мы уже почти приехали. Вы, конечно, увидели башни и узнали их, да? Помните, как вы любовались оттуда морским приливом?
Я начала что-то смутно припоминать.
— Да, вроде бы. — Я взглянула на него. — А меня вы помните, Максвелл?
— Я видел вас там, когда вы смотрели вниз. Обычно из окон северо-западной башни. Это было как раз перед смертью вашей матери. Ее лечили в другой башне, северной. Иногда я видел наверху и ее тоже или сиделок. Они, наверное, тоже любовались приливом. Я помню их — хмурые здоровенные тетки, должно быть, из Квебека. Никто их не любил.
Громадный замок начал появляться из сгустившегося тумана. Он был расположен высоко на крутом изгибе местности, что протянулась вдоль Бей-оф-Фанди к Майнес-Ченнел, на краю воронки, через которую воды мирового океана дважды в сутки с ревом вливались и выливались из гавани. Когда луна бралась за дело, притягивая их, волны поднимались на сорок три фута, почти до самого замка Феррари, а затем вытекали из теснины бурным потоком в Майнес-Бейсн.
Символично, подумала я, что первые Феррари, поселившиеся в этом диком месте, построили свой дом над водоворотом.
Порыв ветра вынес на дорогу облако густого тумана. Максвелл сбросил скорость, и теперь мы почти ползли. Затем он что-то тихо пробормотал и включил противотуманные фары, которые, однако, оказались бессильны пронзить белую пелену впереди.
— Когда вы здесь жили, мисс Маршалл, морские туманы поднимались только по вечерам, — как бы извиняясь, сказал он. — Теперь они приходят в любое время. Я имею в виду, что сейчас только полдень. Мисс Лиззи приказала привезти вас к ленчу, в двенадцать тридцать, а вы, конечно, еще хотели бы успеть привести себя в порядок после путешествия...
— Я вовсе не спешу туда попасть, — ответила я задумчиво.
Меня начали одолевать какие-то мрачные предчувствия, становившиеся все отчетливее, пока мы продвигались сквозь мерзкий белесый туман к дому. Я чувствовала страх, странный, пронизывающий, словно осенний ветер, страх, причину которого не могла объяснить.
— Нет нужды беспокоиться, — с нарочитой веселостью сказал Максвелл, — я знаю каждый дюйм этой дороги.
Размышляя об огромном замке с четырьмя башнями и о таинственной, смутной, неприятно холодившей и непонятно откуда исходившей угрозе, которая, казалось, протягивала ко мне руки, я вдруг вспомнила кое-что еще.
— Здесь был мужчина, — сказала я. — Он дарил мне цветы. Его тоже звали Максвелл.
Шофер улыбнулся:
— Это мой отец. Я младший в семье. А он работает главным садовником. Вы тогда бредили желтыми розами, и он специально выращивал их для вас. Никто из нас даже не осмеливался к ним прикоснуться. — Он грустно покачал головой. — Это было перед тем, как ваша мать заболела. Потом все стало другим.
— Другим? Как это?
Он пожал плечами:
— Люди изменились. Когда был жив ваш дедушка, сюда часто приезжали гости, друзья ваших дедушки и бабушки, отца и матери. Когда мисс Лиззи возвращалась на каникулы, привозила с собой друзей. Дом всегда был полон народу. Тогда постоянно что-то происходило. Но теперь... — Он замолчал и махнул рукой.
— Что случилось, Максвелл? — нетерпеливо подстегнула его я. — Почему все изменилось?
— Теперь там только мисс Лиззи, — ответил он. — И друзья ее уже не беспокоят. Она просто... сидит дома. Бродячие торговцы сюда больше не заглядывают. Даже почту приходится получать в Суссекс-Воулде, в десяти милях отсюда. Все насущные дела вне дома мисс Лиззи оставила за мной, за исключением, конечно, тех случаев, когда ее присутствие необходимо в Галифаксе, если вопрос касается поместья.
Впереди туман начинал рассеиваться, разгоняемый легким ветерком. И теперь в солнечных лучах над расползавшимися белыми клочьями я смогла разглядеть замок более ясно. Морской бриз принес с собой терпкую влагу и прохладу.
Я еще издали узнала огромные железные ворота между двумя колоннами, высеченными из камня, за которыми окаймленная камнями дорога из красного гравия вела к каменной громаде замка.
Это было трехэтажное квадратное строение с плоской крышей, скрытой за каменными зубцами степ с узкими полосками зловещих бойниц. Четыре симметричные башни на каждом углу смотрели на мир современными открытыми окнами, в рамах полоскались белые занавески.
Мы подъехали к широким каменным ступенькам главного входа. Я в восхищении окинула взглядом зеленые лужайки с пышными кустами роз. Окружающая обстановка производила хорошее впечатление, и мне в голову пришла мысль, что я совершенно не порицаю тетю Лиззи за ее нежелание покидать дом. Если бы он принадлежал мне, у меня наверняка возникло бы такое же чувство. Сейчас, когда туман рассеялся, замок над морем в окружении прекрасных чистых лужаек и цветущих роз излучал достоинство и красоту, которые я не замечала раньше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
