спокойным. Я меньше «жил в голове» и гораздо больше доверял своему сердцу, установил с ним прочную связь. Это привело к тому, что мое вдохновение воспарило к небесам, резко повысились работоспособность и уверенность в себе. Я стал постигать основы магии, которая, как оказалось, доступна любому человеку, если только он серьезно настроен подружиться с ней.
Когда подходил к концу третий год моей почти непрерывной работы над собой и постоянного роста, я понял, что готов перейти к новому этапу своей жизни и начать совершенствовать свое мастерство и навыки руководителя, чем и занимаюсь до сих пор. Инстинктивно я почувствовал, что должен написать книгу о том, что узнал и пережил, об уроках, которые усвоил, – чтобы другие тоже могли возвыситься и достичь вершин мастерства.
Так возникла идея книги, которую я назвал «Монах, который продал свой „феррари“».
Одни смеялись над названием книги, говоря, что книгу по самосовершенствованию, написанную юристом, никто читать не будет. Другие бормотали, что, дескать, жизнь у автора была трудная, поэтому он бросит эту затею, даже не начав. Я не стал участвовать во всей этой чехарде мнений и с энтузиазмом приступил к написанию книги, сочинив повесть о человеке, прошедшем нелегкий путь от жизни, почти наполовину прожитой впустую, к жизни, исполненной чудес, отваги и ясных возможностей. Процесс написания этой книги был поистине упоительным.
Я ничего не знал о книгоиздании, в моей семье не было предпринимателей (мать была учительницей, а отец – семейным врачом). Зато я знал, что самообразование – это путь, который приводит к воплощению самых ярких фантазий в осязаемую реальность. Тому, чего не знаешь, можно научиться. Навыки, которых нет, можно приобрести. С помощью концентрации, неустанных усилий, исчерпывающей информации и хороших учителей я мог повторить достижения кого угодно. Поэтому записался на одноразовый вечерний курс в «Лёрнинг Аннекс»[3], чтобы получить представление об издательском деле.
Там я узнал, что такое рукописи и типографии, кто такие редакторы, издатели, распространители и продавцы книг. Это был отличный курс! Я вышел из класса, полный страстного желания осуществить свою мечту, чувствуя, как внутри меня оживает и разгорается надежда. Была холодная зимняя ночь, падал снег. Я шел домой, полный решимости и согретый мыслью о том, что обязательно явлю миру свое детище – книгу.
Издать ее я решил сам. Моя чудесная мать отредактировала рукопись, сидя над ней поздними вечерами и вчитываясь в каждую строку. А первыми читателями были несколько моих лучших друзей. Рукопись я печатал в одном копировальном центре, работавшем круглосуточно, и прекрасно помню, как мой отец в четыре часа утра отвозил меня туда, чтобы я успел отпечатать очередную порцию книг, после чего к восьми часам я отправлялся к себе на работу (я тогда работал судебным приставом). Благослови отца Бог за эту бескорыстную помощь и поддержку, оказанные именно тогда, когда я больше всего в них нуждался.
Из-за своей неопытности я даже не подумал о том, что если печатать книгу в формате размером с обычный почтовый конверт, то текст станет очень мелким. Поэтому первое издание было трудно читать. Но это был лучший вариант из тех, на которые я был способен в то время. Я начал рекламировать книгу во всех клубах по интересам нашего муниципального округа, оставляя там рекламные листовки. Мой первый семинар (проводившийся, по иронии судьбы, под эгидой того же «Лёрнинг Аннекс») собрал двадцать три человека. Двадцать один из них были моими родственниками. Я не шучу.
Лао-цзы был прав, говоря, что «путь в тысячу ли начинается с первого шага». Вот и я, как писатель, начал почти с нуля, точнее – с первой закорючки. (Если вы ждете каких-то особых или идеальных условий, чтобы начать реализовывать мечту своей жизни, то, поверьте, вы никогда их не дождетесь.)
Однако вскоре я почувствовал, что мне нужно дальнейшее руководство: я хотел знать, как увеличить аудиторию, чтобы положительно влиять на бо́льшее количество людей. Поэтому я договорился о встрече с одним известным писателем, который мог бы меня просветить в этом вопросе. Иметь мудрого наставника, когда начинаешь жить жизнью героя, – бесценно. Надев новый костюм, я пришел к нему в гости, вручил принесенный с собой экземпляр изданной мною книги и уселся в кожаное кресло, стоявшее напротив его необъятного дубового письменного стола.
Выдержав паузу, он сказал:
– Робин, это очень трудное, почти непосильное дело. Очень немногим оно дается. – И добавил: – Вы же адвокат. У вас прекрасная работа. Вот и оставайтесь адвокатом и не беритесь за что-то столь неопределенное.
Его слова поколебали мою уверенность. Обескуражили. Сбили с толку. Я подумал, что мое желание сделать мир лучше, вручив как можно большему количеству читателей экземпляр написанной мною книги, выглядят глупо. Возможно, я переоценил свои возможности. О, лучше бы я вообще не писал этой книги! Ведь я никому не известен. Возможно, я действительно взялся не за свое дело. Возможно, писатель прав и я не должен рисковать своим будущим, и мне стоит остаться юристом.
Затем ко мне пришло озарение. Почему его слово должно быть решающим? Его мнение – это всего лишь мнение, и ничего больше. Зачем придавать ему столь большое значение? Этот джентльмен ничего не смыслит в моем деле, в своей оценке он опирается на знание своего дела, а не моего. Кто-то же должен написать очередной бестселлер, и почему этим кем-то не могу быть я? Ведь любой профессионал начинал как любитель. Нет, его совет не должен охлаждать мою страсть. Не должен стоять на пути моих стремлений. Я не допущу этого. Поэтому каждый раз, приходя в офис и садясь в кресло судебного исполнителя, я думал: «Каждый час, проведенный здесь, – это час, отделяющий меня от того, кем я хочу быть, и от того, что хочу делать. А я точно знаю, что́ мне предначертано судьбой».
Думаю, что моя вера была сильнее моих страхов. А моя дерзость – сильнее моих сомнений.
Мой вам совет: всегда доверяйте своей интуиции и ставьте ее выше холодного и прагматичного рассудка. Ваш потенциал, ваше мастерство и гений принадлежат не ему.
Мне часто говорят, что выстоять тогда мне помогла смелость. Но это была не смелость. Если честно (а я всегда стремлюсь быть честным и останусь таковым, пока жив), я чувствовал в то время, что у меня нет другого выбора, кроме как идти туда, куда ведет меня мое увлечение.
«У людей, живущих активной жизнью, отсутствует страх перед смертью», – написала Анаис Нин. Писатель Норман Казинс формулирует это несколько иначе. «Великая трагедия жизни, – считает он, – не смерть, а то, что умирает в
