Из темного зева входа шел еле заметный ток сухого воздуха. Он то вырывался наружу, то втягивался внутрь, словно пирамида мерно дышала, подобно спящему древнему дракону. И Гарри, ощущая себя стоящим перед разверстой пастью неведомого, гигантского зверя, зажег огонь на кончике своей волшебной палочки и шагнул внутрь, держась поближе к стене. Через несколько шагов широкий проход резко повернул направо, и темнота сомкнулась за его спиной, отрезав от светлого прямоугольника выхода во внешний мир.
Единственный путь, ведущий к центру пирамиды, закручивался плавной спиралью. Гарри шел и шел вдоль испещренных расплывшимися фресками стен, по толстому слою слежавшейся древней пыли, вспухавшей фонтанчиками и облачками при каждом его шаге. Он проходил сквозь круглые залы – серые, большие, безликие, затянутые целыми покрывалами паутины, слабо шевелящимися при легком дуновении ветра. Странное чувство, сдавливавшее грудь, не давало Поттеру покоя. Тёмный сгусток, перетёкший в его душу от меча, временами начинал усиленно пульсировать, ощущая н_е_ч_т_о, копившее в этих стенах долгие века и безмолвно замершее в ожидании своего часа.
Иногда на юношу накатывало лёгкое головокружение, реальность уплывала, как после ударной дозы обезболивающих заклинаний, и, словно через мутное стекло Поттер начинал видеть странные картины.
Это было как сон наяву. Исчезала пыль под ногами, грязь и паутина, сам коридор заливало мягким красноватым светом, и Гарри оказывался среди тысяч, а, может, и десятков тысяч полуголых людей с обритыми головами. Они бесконечной вереницей брели в глубь пирамиды, потому что так повелел Эр-Кхан, Повелитель. Это было смыслом их существования, это было их предназначением – служение и в жизни и в смерти. Пришло их время, и они умрут, а крохи их жизней послужат Ему на благо, дадут Ему силы и продлят Его дни.
Порой некоторые из звеньев безликой вереницы вздрагивали, словно очнувшись от тяжелого сна, останавливались и с белыми от животного страха глазами начинали бешено выдираться из толпы, ломая строй и нарушая монотонный шаг. Тогда словно из самих стен возникали тёмные силуэты, облаченные в бесформенные серые хламиды с короткими, широкими ножами в руках, и быстрыми, отточенными до автоматизма движениями вспарывали бунтаря от горла до паха. Дико кричащий человек, истекая кровью и теряя внутренности, корчился в агонии на полу, а остальные, словно ничего не слыша, переступали через него и продолжали идти и идти нескончаемым потоком...
Выныривая из гнетущих воспоминаний тех, чьи последние минуты запечатлелись внутри этих стен, как образы на кинопленке, Поттер каждый раз долго стоял на месте, уперев руки в колени, и тяжело дышал: ему становилось страшно до озноба.
Громадное, неисчислимое количество жителей Даймона прошло этим коридором, и ни один не вернулся обратно.
Отрезанный от всего мира, видящий только те несколько метров, что освещал его огонек, Поттер не знал, как долго он шел, время от времени проваливаясь в жуткие видения прошлого. Казалось, его путь длится бесконечно, но вот коридор расширился, и его стены ушли в разные стороны, затерявшись во мраке.
Поттер опустил палочку и погасил свет.
Когда его глаза немного привыкли к темноте, он обнаружил, что внутри громадного, в десяток квиддичных полей зала с четырьмя сходящимися к вершине треугольными стенами не так уж и темно. Там присутствовал какой-то странный свет, как если бы разряды молний, когда-то пойманные черными пластинами стен, напоминающими вулканическое стекло, все ещё метались в них призрачными отблесками, видимыми лишь краем глаза.
Пол внутреннего пространства пирамиды был испещрен выдавленными в камне полузнакомыми символами, расходящимися кругами от центра, в котором стояло сложного сооружение высотой с трёхэтажный дом. Оно походило на многоярусный куб или тронное возвышение, по граням которого к вершине поднимались четыре лестницы. Трон тоже там присутствовал – широкий, угловатых форм, с узкой высокой спинкой.
Бушевавшая некогда битва затронула и сердце пирамиды – четкие, острые углы постамента были смяты и деформированы, а один угол раскрошился, как будто его кто-то погрыз.
Вновь пелена упала на глаза Гарри, и он увидел, как пыль и космы паутины тают, как исчезают на глазах следы кипевших здесь сражений, вновь становится целым центральный постамент, а вокруг него проступают тысячи человеческих силуэтов, стоящих на коленях и согнувшихся в поклоне тёмной фигуре, воздевшей руки на пьедестале. Символы на полу вспыхивали, заключая каждую жертву в кокон злого, голубого света, и тысячи маленьких огоньков взлетали вверх, сливались в струи и растворялись в эбеновых панелях стен, оставляя на полу ковер скрюченных, почерневших тел.
А потом пирамида, словно чудовищная пчела, переработавшая цветочную пыльцу в мед, обрушивала на того, кто стоял в центре, потоки ветвящихся, разноцветных молний чистой энергии. Энергии силы, энергии жизни, втягиваемой черной фигурой без остатка...
Капля холодного пота скользнула по щеке Гарри. Даже его, уже успевшего достаточно ознакомиться с жестокими таинствами магии Даймона, слегка потряхивало от увиденного. До сих пор он искренне полагал, что ритуал создания его меча есть почти верх жестокости, но то, что столетиями творилось здесь...
Внезапно по иллюзорной реальности прошла рябь, и паутину видений разорвало что-то странное. Некий звук… но воспринятый не ушами, а возникший прямо в голове.
Словно в огромное, веками мертво и неподвижно стоящее подземное озеро внезапно сорвалась одна-единственная капля, нарушившая тишину тихим всплеском и, потревожив зеркально-черную водную гладь, разбежалась кругами во все стороны.
Больше всего это походило на то, как если бы где-то очень далеко, на необозримом расстоянии, кто-то коротко и тихо всхлипнул – но такая тоска и отчаяние были в этом звуке…
Поттер завертел головой, напряженно всматриваясь и вслушиваясь в полумрак зала, но звук больше не повторился, и понять, откуда он пришел, было невозможно. Гарри оглянулся ещё раз, и его взгляд, скользнув по стене, зацепился за смутно различимую фигуру – нечто вроде высокого барельефа, напоминающего покосившийся крест.
Осторожно ступая, он медленно обошел полуразрушенный постамент и, приблизившись к скульптуре, шумно выдохнул.
- Да будь я проклят... - ошарашенно прошептал Гарри.
То, что он сперва принял за барельеф, оказалось неподвижной фигурой какого-то существа высотой в добрую сотню метров, буквально вплавленного в покореженные блестящие панели стен. Оно стояло, наполовину выступая из стены, с раскинутыми в стороны толстыми обрубками рук, и по колени утопало во вздыбившемся пеной полу. Голова его росла прямо из плеч, безо всякого намека на шею. Её прикрывал шипастый шлем с широкой прорезью в виде буквы Y. Тело напоминало сморщенный картофельный клубень, из которого вместо ростков торчали сосульки расплавленных доспехов. Через прорезь шлема было видно, что нос на остром, как топорище, лице существа отсутствует, а темный провал безгубого рта разинут в немом крике. Две пары узких, вертикальных глаз без зрачков мертво светились, как холодные драгоценные камни, и в них навеки застыли предсмертный ужас и безумие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
