Многие люди впоследствии перестали общаться с Агатой из-за той скандальной известности, вызванной ее исчезновением, но Нэн всю свою жизнь оставалась рядом. Поначалу отношения двух будущих золовок омрачались соперничеством. Нэн, четырнадцатилетняя задиристая девчонка-сорванец, видела в Агате (не без помощи неких «доброжелателей») скромную двенадцатилетнюю девочку. Агата в конце концов поняла, что по натуре Нэн добрая и приветливая, но слишком уж открытая и всегда говорит то, что думает. Первоначальная взаимная подозрительность девочек в отношении друг друга практически мгновенно исчезла после свадьбы, и комната для игр в Эшфилде наполнилась громким эхом их развеселых голосов.
Отношения, возникшие между Мадж и ее вновь обретенной свекровью, были далеко не родственными. Грубость и необоснованная требовательность Мадж были оскорбительными для матери Нэн. Энн Уоттс не уставала повторять с горечью в голосе: «Мадж — это самое ужасное существо, появившееся в нашей семье». Несмотря на напряженность, возникшую между свекровью и невесткой, Агата и Кларисса, отличавшиеся хорошими манерами и светскостью поведения, всегда были желанными гостями в доме Уоттсов. К тому же между сватьями, Энн Уоттс и Клариссой, издавна существовали крепкие дружеские отношения, возникшие еще в детстве, когда обе они учились в одной школе в Чешире.
Семейство Уоттсов проживало в великолепном, огромных размеров особняке, построенном в стиле викторианской готики и расположенном в Чидле, в Чешире (сейчас это часть Большого Манчестера). В округе его называли Эбни-Холлом. В течение многих лет Агата часто бывала в этом доме, благодаря чему поняла суть и особенности жизни на широкую ногу, и в будущем использовала накопленные таким образом знания при описании бытового фона убийств, совершавшихся в загородных домах. Эбни-Холл находился во владении семьи Уоттсов с 1849 года, и в прошлом предкам нынешних хозяев случалось оказывать гостеприимство принцу Альберту и многим другим известным аристократам и политикам. В здании было множество коридоров и переходов, лестниц с изящными резными перилами, двустворчатых со средниками окон, рыцарских лат и доспехов, мраморных бюстов, а кроме того, свыше трех сотен картин, среди которых были полотна Гольбейна, Гейнсборо и Ансделла; вестибюль охраняло чучело льва, когда-то сожравшего миссионера. Перед фасадом аккуратно подстриженные садовые вкрапления окружали небольшое озерцо, а на заднем дворе был настоящий густой сад с озером еще большего размера. За сводчатой аркой, увенчанной башней с часами, располагался огород, окруженный невероятной толщины стенами, в котором было установлено вентиляционное устройство готических времен, обдувавшее теплым воздухом фруктовые деревья. Агата считала Эбни-Холл «верхом великолепия», и впоследствии он с незначительными изменениями послужил местом действия многих ее детективных романов, включая «Тайну замка Чимниз» и «Рождество Эркюля Пуаро».
Стесненные обстоятельства, в которых росла Агата, не сильно влияли на ее жизнь в подростковом возрасте, поскольку Кларисса всеми силами старалась доказать ей, что их дом остается бастионом любви и безопасности. Она договорилась с мисс Гайер, директрисой школы в Торке о том, что Агата дважды в неделю будет посещать занятия по арифметике и литературе, эти занятия продолжались полтора года.
Ее религиозным верованиям был нанесен чувствительный удар, когда однажды один из школьных учителей стал настойчиво убеждать учеников, что каждому из них в какой-то момент жизни суждено испытать отчаяние, а до этого момента они не поймут, что значит быть истинным христианином. Пройти через то, что выпало на долю Бога, — это и есть настоящее испытание, а именно: узнать, что все твои друзья тебя покинули, все, кого ты любил и кому верил, от тебя отвернулись. Пережить такое возможно, втолковывал учитель детям, если твердо верить, что это еще не конец, и помнить: если ты любишь, то обязан страдать — в противном случае тебе никогда не суждено будет постичь смысл христианской жизни. Этот урок запомнился Агате на всю жизнь.
Приезды Нэн в Эшфилд были воистину радостными событиями, которые скрашивали размеренно однообразную жизни Агаты и давали ей возможность проявить изобретательность — как можно более весело провести время. Любимой игрой было втиснуться вдвоем в набитый одеждой шкаф, а затем с криком вывалиться из него. Нэн была наследницей большого состояния, а потому вещи, которые она отказывалась носить, часто переходили к Агате.
Рождество неизменно встречали в Эбни-Холле. Агата и Нэн обожали пить молоко, смешанное со сливками, на расположенной рядом ферме, где Нэн однажды покрасила всех поросят в зеленый цвет. В семействе Уоттсов существовало твердое неписаное правило: и хозяева, и гости должны были являться ряжеными к обеду. Сохранилась фотография, запечатлевшая Нэн, облаченную в костюм бродячего кентуккийского менестреля. Будучи от природы впечатлительными, Агата и Нэн почти всегда понимали друг друга без слов и после обеда часто показывали пантомимы в комнате, называемой «зал заседаний совета». Огромных размеров альков с массивным занавесом служил отличной сценой, а Агата, благодаря своему кукольному, словно фарфоровому, личику и замедленным, как во сне, движениям, заслужила в семействе Уоттсов прозвище Звездные глазки.
После того памятного исчезновения у Агаты со временем развилась агорафобия[9] — нервическая реакция на толпу и незнакомцев, однако многие были склонны считать это патологической стеснительностью. А ведь те, кто знал Агату до этого случая, запомнили ее исключительно привлекательной девушкой, которая, повзрослев, явно не будет испытывать недостатка в поклонниках и обожателях. Ее немногословность, а подчас и молчаливость возникали тогда, когда она испытывала удовольствие от наблюдения за другими людьми или не желала делиться информацией на неприемлемых для нее условиях. А это свидетельствует о том, что часто люди, мало знавшие ее, ошибались, объясняя такое состояние равнодушием или стеснительностью.
Однообразие повседневной жизни Агата скрашивала участием в многочисленных любительских театральных представлениях в Торке. При работе над постановкой «Синей Бороды, приносящей несчастья», она познакомилась с молодым человеком, Эймиасом Бостоном, на некоторое время ставшим для нее предметом привязанности и пылкого обожания. Однако истинной страстью Агаты была музыка, и, когда Кларисса для завершения школьного образования отправила ее в Париж, где она брала уроки фортепиано и пения, мысли об Эймиасе сами собой испарились.
В течение двух последних школьных лет Агата вынашивала мысль о том, чтобы посвятить жизнь исполнительскому искусству. Как это ни печально, но ее мечты не подкреплялись необходимой самодисциплиной и способностями. Ее преподаватели старались переубедить ее, и она в конце концов поняла, что не обладает достаточным талантом для выступления на публике с сольными фортепианными концертами. Поняла она и то, что природа не наделила ее достаточными для оперной певицы голосовыми данными, и поэтому отказалась от мысли выступать на оперной сцене, судьба же концертной певицы не вписывалась в рамки ее музыкальных амбиций.
В это время Нэн завершала школьное образование во Флоренции. Прежняя сорванец-девчонка превратилась в скромную круглолицую брюнетку; на ее веселые насмешки и язвительный юмор охотно клевали перспективные поклонники. Агата не порывала отношений с золовкой и во время каникул приезжала к ней в Италию.
После возвращения Агаты из Парижа Кларисса решила, что завершающим этапом ее образования должна быть поездка в Каир. К тому времени Агата превратилась в привлекательную блондинку почти скандинавского типа: высокую и стройную, с сияющей улыбкой на овальном лице. Единственное, что при взгляде в зеркало вызывало ее беспокойство, был «римский» (согласно ее определению) нос. Ее считали, причем совершенно несправедливо, нефотогеничной. В действительности же самые удачные фотографии периода ее молодости — это те, где фотограф снял ее неожиданно, без предупреждения и подготовки, а также групповые, на которых она радуется, находясь в компании друзей.
Во время жизни в Каире у Агаты было несколько знакомств, сопровождаемых приятным, веселым флиртом, благодаря которым ее природные замкнутость и молчаливость отступили на задний план, сделав ее более общительной. Но страсть и настойчивость, проявляемые поклонниками, были несоизмеримы с тем, что они получали в ответ, ведь ни один из них не томился жаждой приключений и не обладал безрассудной смелостью. С тем она и вернулась в Англию.
Агата вспоминала о том, какую «славную праздную» жизнь она вела, вернувшись в Эшфилд, однако это праздное спокойствие подтачивало усиливающееся чувство беспокойства. Жизнь, которую вела ее золовка, представлялась куда более оживленной и притягательной. Нэн недавно стала предметом внимания одного совершенно неподходящего поклонника, и родители, с целью прервать этот нежелательный роман, отправили дочь в кругосветное путешествие в сопровождении ее дяди Джорджа и тети Элен.
