Неужели Эш их не слышит?
Ей нужно успокоиться. Даже Эшу она не могла рассказать, какой страх, отвращение и неприязнь она испытывает при мысли об этом браке. Лечь на брачное ложе, в то время как… Нет, это была тайна, которую она должна продолжать хранить, как хранила все предыдущие годы.
Даже Эшу? Да, ему тем более она не раскроет этой тайны. И теперь она чуть не позволила эмоциям взять вверх и все испортить. Глубоко вздохнув, стараясь унять бьющееся в груди сердце, она сказала со всем спокойствием, на которое была сейчас способна:
— Я хочу знать и уважать своего супруга. Хочу чтить наш брак. Я хочу любить и быть любимой. Я хочу растить наших детей в любви. По крайней мере, это было правдой.
И правдой было то, что Эшу нечего было на это возразить. Он помрачнел. Против его воли он начал осознавать, что в голосе Софии было что-то, что затронуло его душу, пробудило давно забытые воспоминания. Пробудило? Ничего не надо было пробуждать. Он никогда не забывал, не мог забыть.
— Умоляю, Эш, помоги мне!
Глава 2
Именно эти слова она выкрикнула ему очень давно, и они прорвались сквозь завесу времени, напомнив ему о многом. София уже просила его о помощи.
Это было почти сразу после ее шестнадцатилетия, тогда он видел ее в последний раз. Он все еще помнит тот шок, который испытал, увидев, как повзрослела эта девочка. За те шесть месяцев, которые он ее не видел, она превратилась из ребенка в девушку, еще не вполне осознающую свою женственность и пугающуюся ее. Он вспомнил ее огромные карие глаза, полные слез, дорожки от этих слез на ее щеках. Она все еще была невинной, наивной и очень уязвимой. Эш поклялся себе, что не он будет тем мужчиной, который примет от нее тот дар, который она ему предлагала со слезами на глазах.
Что же произошло за эти годы? Что превратило эту невинную девочку в ту развратную женщину, которая стояла сейчас перед ним? Хотя почему это должно его беспокоить? Та девочка принадлежала другой жизни, другому Эшу.
Уже тогда она обладала той чувственностью, по которой можно было понять, какой эта женщина станет в будущем. Тогда она напоминала нежный, благоухающий, только что созревший персик, была такой юной по сравнению с ним, взрослым, зрелым мужчиной. Он чувствовал себя ответственным за нее, хотел защитить ее от самой себя и в то же время был шокирован тем, насколько она стала для него желанной.
У Эша пересохло во рту. Желанной для него. Он не мог прийти в себя от осознания этого чувства. Он не должен был испытывать такого влечения к девочке, которую всегда защищал и оберегал. Кроме того, он был тогда помолвлен.
Неужели он все еще ее желает? Конечно нет. Она слишком доступна. Желать такую женщину? Зачем? Да, она красива, но не более того. Да и что он может дать женщине, которая тратит свою жизнь на любовные интрижки? И в то же время — какая ирония судьбы! Он опять перед ней в той же самой роли, что и несколько лет назад. Софи умоляет его о помощи.
— Эш, пожалуйста! — Паника, звучащая в голосе Софии, заставила его нахмуриться. Он с неодобрением смотрел на нее. Уже дважды, задолго до сегодняшнего дня, она произносила эти слова с той же смесью страха и мольбы. И сейчас вдруг его тело отреагировало на те воспоминания, меняя его настроение и уводя в прошлое.
— София…
— Эш, пожалуйста, ты мне нужен. Мне больше не к кому обратиться!
— Неужели? А как же все те мужчины, с которыми ты спишь? — Его тон был язвительным и грубым.
София поняла, что дело принимает опасный оборот. Их разговор заходит совсем не туда, куда она его пыталась направить.
— Это просто секс. А от тебя мне нужна именно помощь, — быстро проговорила Софи.
Просто секс? Эш почувствовал, как в нем проснулись и отдались болью давние воспоминания.
Несколько лет назад эта женщина, тогда еще невинная шестнадцатилетняя девочка, умоляла его о том, что он никак не мог для нее сделать. Он ясно вспомнил тот летний день, запахи, наполнявшие все вокруг, берег реки, на котором они сидели вдвоем. Перед ним всплыл образ Софии в легком хлопковом платьице, под которым угадывались ее округлые упругие груди с выступающими сосками. Он как будто сейчас ощущал то, как она уперлась в его грудь своими маленькими кулачками, когда умоляла его стать ее первым мужчиной, показать, что значит быть настоящей женщиной. Он вспомнил ощущение шока. Не столько ее просьбой, сколько осознанием того, насколько она желанна ему. Эш хотел тогда просто повернуться и уйти, покончить с этой опасной для них обоих ситуацией, но до того, как он успел это сделать, София продолжила:
— Я единственная девственница в классе, мне это надоело! Все остальные девочки смеются надо мной! Они говорят, что я малышка, ребенок и… Они не хотят со мной общаться, пока я не… не стану женщиной!
Эш до сих пор помнит, как разрывался между охватившими его чувствами. С одной стороны, это желание уберечь и защитить ее, но с другой, к своему стыду, он все больше предвкушал то наслаждение, которое получит мужчина, который будет ею обладать. Он твердил себе, что стар для нее, а она слишком юна. Пытался внушить себе, что то, о чем она его просит, было бы надругательством над их отношениями, но в то же время в его голове возникали предательские мысли о том, что если бы он был на пару лет моложе или она года на три постарше… То что? Он бы получил ее, обесчестил и бросил? Бросил ради династического брака, к которому его родители подготавливали с детства? Никогда!
Ему придется забыть об искушении обладать ею, объяснить, что он не может этого сделать.
— Я уверен, найдется много молодых людей, которые с радостью избавят тебя от девственности.
— Мне не нужны эти мальчишки! Мне нужен ты! — Ее темные глаза метали молнии.
Только ему одному известно, насколько соблазнительно было бы отбросить все размышления обо всем, что их разделяет, поддаться искушению и сделать то, о чем София его так страстно просила. Один только запах ее кожи, нагретой солнцем, сводил его с ума. Он страстно, до боли хотел лечь рядом с ней на траву, ласкать и целовать каждый дюйм ее восхитительного тела, пока не доберется до этих соблазнительных сосков. В своем воображении он уже прикасался к ним губами, затем языком. Он уже слышал ее крик наслаждения, а его рука тем временем стремилась вниз, к ее влажному трепещущему лону.
Эти мысли привели Эша в ужас. Ему показалось, что он предал не только свои отношения с Софи, с ее братом, но и свою невесту. Даже самого себя. Эш был разгневан на себя больше, чем на Софию, но свой гнев он обрушил именно на нее:
— Я не могу этого сделать, и ты это прекрасно знаешь. Я помолвлен.
