Осознанные сновидения воздействуют на ум сновидца не меньше, чем первое проявление осознанности воздействует на его эмоции. Чтобы понять глубину этого воздействия, рассмотрим сначала, каким образом обычный сновидец воспринимает свое пребывание в мире снов. Как правило, он бывает поглощен переживаемым видением. Играет ли он во сне главную роль или является пешкой, он относится к своему переживанию так же, как и ко внешней реальности. Мир сновидений превращается для него в своеобразную тюрьму, стены которой непреодолимы, несмотря на свою иллюзорность.
Осознанно сновидящие, напротив, понимают, что сами содержат в себе весь мир сна. Они способны выйти за его пределы, так как знают, что это плод их воображения. Таким образом, приход осознанности переворачивает мир сновидца вверх ногами. Вместо того, чтобы казаться себе частью целого, он сам вмещает содержание сна. Осознанно сновидящий способен вырваться за стены этой тюрьмы и приступить к исследованию огромного мира разума.
Несмотря на то, что, обретя осознанность, человек обычно продолжает играть отведенную ему в сновидении роль, он больше не идентифицирует себя с этой ролью. Такое обособленное, но не лишенное заинтересованности состояние сознания позволяет ему противостоять кошмарам и страхам, разрешать внутренние конфликты и двигаться в своем психологическом развитии навстречу самоинтеграции и внутренней гармонии.
Примером того, как осознанное сновидение помогает справиться с беспокойством и сделать шаг к гармонии, может служить одно из моих собственных переживаний. Мне приснилось, будто я оказался посреди взбунтовавшегося класса. Вокруг бесновалась дикая толпа, расшвыривающая стулья и раздающая тумаки налево и направо. Огромный, омерзительный варвар с рябым лицом — настоящий Голиаф — заключил меня в железные объятия, из которых я отчаянно пытался вырваться.
В этот момент я понял, что происходящее — сон. Я вспомнил, что с подобными ситуациями, случавшимися и прежде, я уже научился справляться и поэтому просто прекратил сопротивление. Я понял, что причиной борьбы был конфликт внутри меня самого. Отвратительный варвар служил лишь воплощением того, от чего я стремился избавиться. Возможно, он воплощал человека, который мне не нравился, или одно из его качеств. Однако если это тронуло меня настолько, что стало причиной сновидения, то для достижения внутренней гармонии был лишь один путь: принять все, что я мог обнаружить в себе, даже такого одиозного варвара. Подобный поступок, безусловно, разрешил бы мой сновидческий конфликт и приблизил меня к самоинтеграции. Мое переживание продемонстрировало, что, по крайней мере в мире сновидений, лучший и, возможно, единственный способ прекратить ненависть и конфликт — это полюбить врага как самого себя.
Обретя осознанность в этом сновидении и прекратив бороться (с самим собой), я стал абсолютно уверен в дальнейшем развитии действия. Я знал, что только любовь разрешит внутренний конфликт. Стоя лицом к лицу с великаном, я попытался его полюбить. Поначалу это было нелегко, я ощущал лишь отвращение и неприязнь: великан был слишком уродлив (таковой была моя внутренняя реакция). Однако я отвлекся от его облика и стал искать любовь в собственном сердце. Найдя ее, я взглянул в глаза мучителю, веря, что интуиция подберет верные слова. Как только прекрасные слова одобрения вырвались из меня, мерзкий варвар растаял. Что же касается бунта, то он исчез без следа. Сновидение закончилось, и я проснулся, ощущая удивительное спокойствие.
До сих пор я говорил только о потенциальных возможностях. К настоящему времени в большей или меньшей степени развита лишь одна область применения осознанных сновидении. Я имею в виду использование осознанных сновидений в качестве инструмента научных исследовании психофизиологической природы состояния сна, которые, в свою очередь, являются источником материала для изучения человеческого сознания. Уже несколько лет в лаборатории сна Стэнфордского университета мы используем осознанные сновидения для исследования взаимосвязей ума и тела. Впервые в истории появилась возможность получать по ходу сновидении информацию из их мира. И в Стэнфорде, и во всех остальных лабораториях осознанно сновидящие, физиологически оставаясь в состоянии сна, оказались способны подавать сигналы внешним наблюдателям.
Такие послания доказывают, что осознанные сновидения происходят исключительно в фазе сна, именуемой стадией быстрого движения глаз (БДГ-фаза). Это удивительное состояние называется еще «парадоксальным сном», так как в конце 50-х годов было установлено, что оно намного активнее допускаемого традиционной концепцией, считавшей сон состоянием пассивного отчуждения от внешнего мира. Активная БДГ-фаза длится обычно 10–30 минут и наступает через каждые 60–90 минут на протяжении всей ночи (четыре или пять раз за ночь). Она циклически сменяется относительно спокойной фазой сна, называемой «не-БДГ-сном», «медленным сном» и т. д.
В процессе сна все нормальные люди проходят последовательно через спокойные и активные состояния. Эксперименты показывают, что во время БДГ-периодов каждый человек еженощно видит сновидения, независимо от того, помнит он о них впоследствии или нет. На протяжении всех четырех-пяти БДГ-периодов, через которые вы пройдете сегодня ночью, ваш сновидящий мозг будет проявлять гораздо большую активность, чем та, которую он проявляет сейчас, если только вы не читаете эту книгу, не прыгаете, не занимаетесь любовью или не тонете в реке! Несмотря на все парадоксальные и неожиданные особенности БДГ-фазы, эксперты (в один голос!) соглашаются с тем, что она соответствует всем критериям состояния сна.
К сожалению, осознанные сновидения не могут похвастаться таким же отношением к себе. Они действительно являются самым удивительным парадоксом парадоксального сна. Этим они обязаны возможности сновидящего сохранять, находясь в состоянии сна вне чувственной связи с внешним миром, полное осознание и располагать умственными способностями, присущими бодрствованию. Большинство профессиональных исследователей сна с трудом доверяют таким наблюдениям. До тех пор пока наши эксперименты в Стэнфорде не увенчались успехом, считалось, что все сообщения о так называемых «осознанных» сновидениях являются результатом бодрствующей фантазии сверхвпечатлительного воображения.
Большинству ученых кажется, что такие явления вообще не могут иметь место во время сна. А если они не могут быть феноменами сна, значит их возникновение объясняется Другими причинами, выходящими за рамки научных исследований. Философы также склонялись к тому, чтобы считать сообщения об осознанных сновидениях неправдоподобным и даже абсурдными. Все это говорит о том, что уже само существование этого феномена представляет концептуальную важность. Доказательство существования осознанных сновидений бросает вызов множеству заблуждений относительно природы сна, сознания и реальности.
«Сновидения — это сокровищница знаний и опыта, — пишет Тартанг Тулку, современный тибетский учитель, — но их часто недооценивают как транспортное средство для познания действительности».2
Среди множества подобных средств осознанные сновидения могли бы стать своего рода ковром-самолетом. Путешествуя с их помощью, можно сделать много удивительных находок» дающих ключи к неразгаданным тайнам мира, таким, как вопрос, почему сновидения кажутся реальными.
Однако факт остается фактом, и сновидения регулярно вводят нас в заблуждение, заставляя принимать за реальность все, что в них происходит. Почему? Просыпаясь, люди склонны связывать сновидения скорее с фантазией, чем с действительностью. Но если сновидения — не больше чем игра воображения, то мы должны обладать способностью осознавать их истинную природу с той же легкостью, с какой мы отделяем дневные мечты от реального восприятия или воспоминания о таком восприятии от их источника.
Возможно, мы и «должны» без дополнительных усилий осознавать сновидения, но мы не способны этого сделать. Если аргумент приводит к ложному заключению, то одна или более из его посылок должны быть ошибочными. В нашем случае ошибочной посылкой оказывается попытка слишком тесно связывать сновидения с воображением, отделив от них процесс восприятия. В действительности же серия наших экспериментов доказала, что с точки зрения мозга сновидца (и тела, в меньшей степени), выполнение какого-либо действия во сне похоже на выполнение его в действительности гораздо сильнее, чем простое воображение этого действия в состоянии бодрствования. Именно поэтому, полагаю я, сны кажутся нам такими реальными.
Чем же сновидения обязаны столь почетному статусу? Отчасти тем, что они вовсе не «дети бездействующего мозга», они — результат его активной работы. Вследствие этого сны могут оказывать на человека такое же огромное влияние, как и переживания в состоянии бодрствования. Явления, происходящие в сновидениях, кажутся даже «более реальными, чем реальность». К примеру, сексуальная активность в осознанном сне воспринимается как яркое и приносящее удовлетворение переживание. К тому же, наши эксперименты показали, что такая сексуальная активность производит в организме физиологические изменения, подобные наблюдаемым в реальной жизни (см. главу 4). То есть сновидения оказывают на мозг и тело реальное и существенное воздействие, и мы должны относиться к ним более серьезно, чем это принято в современном западном мире.
