Теплый влажный воздух, переносимый Гольфстримом, повышает температуру воздуха по всей западной Европе, но действие океанского течения постепенно ослабевает с запада на восток. Вместе с тем, с запада на восток падает и плотность европейского населения. Зависимость плотности населения от температуры самого холодного месяца хорошо видна на демографических картах. Фактически этот показатель определяется количеством биомассы, производимой землей и водой.
В середине XVI века плотность населения в Московской Руси (3–5 человек на кв. км) была в четыре-пять раз меньше, чем в более западной Польше (21 человек на кв. км) и почти в 10 раз меньше, чем в гораздо более западной Франции.[1]
В условиях, когда основным средством передвижения являются конские и человеческие ноги, одновременно с уменьшением плотности населения происходит и понижение интенсивности хозяйственного и социального взаимодействия людей. При незначительной плотности населения невозможно даже организовать более-менее интенсивные системы земледелия, как, например, трехполье.
С. М. Соловьев обрисовывает, какую роль играет фактор плотности населения для развитии цивилизации: «Понятно, что общая жизнь, общая деятельность в народе может быть только тогда сильна, когда народонаселение сосредоточено на таких пространствах, которые не препятствуют частому сообщению, когда существует в небольшом расстоянии друг от друга много таких мест, где сосредоточивается большое народонаселение, мест, называемых городами, в которых, как мы уже видели, развитие происходит быстрее, чем среди сельского народонаселения, живущего небольшими группами на далеком друг от друга расстоянии».
И, хотя сегодня естественные факторы сильно затушеваны технологическими влияниями индустриальной эпохи, в историческом разрезе они определяют более или менее благоприятные условия для развития той или иной страны.
Даже в начале XXI века уровень развитости европейских регионов очень сильно коррелирует с близостью к к Гольфстриму. Чем дальше на запад, к теплому океаническому течению – тем развитее регионы, чаще стоят города. Конечно и в XVI веке были исключения – например, Ирландия, нещадно разоряемая англичанами уже около 400 лет, но такие исключения еще больше подтверждали правило.
Справочники свидетельствуют также о том, что и сегодня дом на русской равнине будет в три раза тяжелее, чем дом с такой же полезной площадью на западе Европы (из-за более мощного фундамента и стен), что он будет многократно больше потреблять энергии на отопление и чаще требовать ремонта из-за сезонных и суточных температурных колебаний, и большего количества твердых осадков в виде снега. Тоже относится и к дорогам, и к другой недвижимости.
Итак, Гольфстрим – это мягкий климат, способствующий земледелию и скотоводству, уменьшающий стоимость капитального строительства, ремонта и отопления.
Особенностью Европы является и очень внушительная протяженность береговой полосы – и везде выход в море открыт, морские воды нигде и никогда не замерзают, опять-таки благодаря Гольфстриму. Не замерзают и внутренние водные коммуникации.
Незамерзающие воды – это круглогодичная даровая энергия течений рек и морских ветров, которая переносит суда с людьми и грузами.
Подсчетов на этот счет я пока нигде не нашел, они и вряд ли появятся, прежде чем история превратится в серьезную системную науку. Однако можно понять интуитивно-эмпирическим путем, что цивилизация, в которой транспортное сообщение (то есть обмен результатами труда) энергетически дешёв, имеет преимущества перед цивилизациями, где это сообщение многократно дороже.
В общем, закон «чем дальше на Запад, тем лучше» легко объясним. Чем больше дешевой энергии, тем выше уровень развития территории. Вплоть до определенного предела, конечно, чтобы ее мощность не стала убивать и разрушать. Но европейские высокие широты являются прекрасным верхним ограничителем для потока солнечной энергии, которая оказывает свое разрушительное воздействие на южном берегу Средиземного моря, в северной Африке.
Русское государство и русская элита. Этапы большого пути
Русь Речная. Варяжская
Невозможно говорить о тех преобразованиях, которые произошли в русском государстве эпохи Ивана Грозного, если не представлять, из каких пластов оно было сформировано за предшествующие 600 лет.
Начало русского государства было относительно случайным. Климатический оптимум IX–XII веков (сходный с современным «глобальным потеплением») сместил сроки замерзания рек и открыл балтийско-черноморский и балтийско-каспийские пути для торговых коммуникаций. В то время ныне ледяная Гренландия представала зеленой страной, а Ньюфаундленд был местом, где выращивался виноград.
Вместе с климатическим оптимумом в бассейны восточноевропейских рек пришли дракары руотси-руси. Эта общность людей, происходящая с берегов Балтики, была этнически смешанной. Она несла внушительный финский элемент – что показывают современные этногенетические исследования, обнаруживающие угрофинский, а если точнее североазиатский маркер N3 в мужской Y-хромосоме у потомков Рюрика. По мнению некоторых исследователей, к числу которых относился М. Ломоносов и сам Иван Васильевич Грозный, среди Руси были представители западных поморских славян и балтского народа пруссов.
Небольшие суда с сорока гребцами и прямоугольным парусом, которые могли выходить в море и переволакиваться на водоразделах, фактически создали первое русское государство. Новые организационные связи выстравались не только в плоскости русской равнины, но и по вертикали: власть-элита-народ.
Русь стала новой элитой славянского общества. Сразу замечу, что «русы» и «русичи» являются этнонимами, выдуманными литераторами в гораздо более позднее время и могут применяться только для лексического разнообразия. Древность знала только этноним «Русь» и топоним «Русская земля», то есть земля, принадлежащая Руси (причем в древние времена писали «Руская», также как «Пруская», потому что окончание корня «с» сливалось с суффиксом прилагательного «ск»). Я же ненадолго нареку свежеобразованное государство – Русь Речная.
К чести его скажем, что оно не встало на костях уничтоженного аборигенного населения, как Англия или немецкая Пруссия. К минусу его заметим, что для русов восточные славяне долгое время было именно подвластным и даже порабощенным народом. Собственная восточно-славянская старши́на, местные князья и бояре, истреблялись – как показывает пример князя Мала и древлянских старейшин. В этом было гораздо меньше личного, чем показывает летопись Нестора. Голая конкуренция, и ничего более.
Целью функционирования государства русов было обеспечение безопасности торговых путей и стабильное взымание дани с подвластного населения, однако устойчивость системы, в первую очередь, зависела от предотвращения негативных воздействий внешней среды.
А географическое положение Руси Речной – ворота между степями Азии и степями центральной Европы – обуславливало ее постоянное взаимодействие с кочевыми системами Востока.
Кочевые орды – это главные генераторы энтропии в русском средневековье. Для прокорма одного кочевника требуется сто гектаров, для прокорма крестьянина половина гектара. В условиях конкуренции за землю, кочевнику, для обеспечения своего нормального существования, надо уничтожить двести крестьян.
Русские летописи – это, фактически, длинные списки степных набегов. На протяжении сотен лет Степь жила за счет Русской земли. Интересы степняков и оседлого славянского населения были прямо противоположны. Права кочевника попирали права крестьянина. Что для них одних – пашня, для других – пастбище. Что для одних собранный урожай, для других – легкая добыча. Что для одних – человек, жена, ребенок, для других – раб, рабыня, самый ликвидный товар того времени.
Кипчаки-половцы налетали осенью, когда мужики еще в поле, завершают сбор урожая, и захватывали детей, женщин, хлеб, обрекая деревню на частичное или полное вымирание зимой. Кусок за куском они превращали Русскую землю в Дешт-и-Кыпчак.
«Россия есть громадное континентальное государство, не защищенное природными границами, открытое с востока, юга и запада. Русское государство основалось в той стране, которая до него не знала истории, в стране, где господствовали дикие, кочевые орды, в стране, которая служила широкою открытою дорогою для бичей Божиих, для диких народов Средней Азии, стремившихся на опустошение Европы. Основанное в такой стране, русское государство изначала осуждалось на постоянную черную работу, на постоянную тяжкую изнурительную борьбу с жителями степей», – пишет Соловьев.
Борьба с перманентной внешней угрозой облагораживала русскую власть, укрепляла связь государства с населением.
