в одиночку, ничего мне не сказав! Это он перед отъездом из Дартхайма пообещал отправить тебе мое сообщение, когда будет у него такая возможность. В Ввошке все письма передавались только в распечатанных конвертах. Поэтому я и не стал писать тебе оттуда, уж извини. Мне тошно было даже представить, что нашу с тобой переписку будут лапать эти уроды из спецотдела, - процедил Дилан сквозь зубы. - К тому же, скорее всего, мои письма просто отдали бы отцу… Но сообщение, переданное через Эмила, ты тоже не получила. И это известие очень меня тревожит.
- А второй друг? – поторопила невольно увлеченная рассказом девушка.
- Вторым другом стал один из преподавателей. И если бы не он, я бы точно не продержался эти годы, а выкинул бы что-нибудь еще похлестче, чем Эмил, спались все в пепел… И ведь спалилось бы! - признался Дилан и взглянул на девушку оценивающе: - Ну как, ты меня уже достаточно пожалела и простила? Может, перейдем к более интересным вещам?
- Например? – уточнила Марлена и понадеялась, что не покраснела, вспомнив, какие именно вещи Дилан раньше считал интересными.
- Расскажи теперь, как жила ты, - попросил он и придвинулся ближе. – Чем увлекалась, над чем работала? Я ведь тоже ничего не знал о тебе все это время.
- У меня все хорошо, - произнесла Марлена машинально, потому что Дилан непринужденно привалился к ней и опустил голову на ее плечо, так что его как обычно взлохмаченные русые пряди защекотали ей шею. И оказалось, что она все еще помнит их запах и то, как замирает сердце от этих прикосновений…
Девушка вскочила:
- Дилан, мне действительно пора.
- Я провожу тебя, - сказал он, тоже вставая.
- Нет, - отказалась она твердо. – Не надо. Я не хочу.
- Как скажешь, - согласился Дилан, не споря. – Тогда я буду ждать тебя на этой скамейке завтра.
- Завтра я не пойду к лерру Траубе, - пробормотала Марлена, отворачиваясь. – Всего хорошего, Дилан.
- А я все равно буду ждать! - крикнул он вслед. - Завтра и каждый день. Пока ты не придешь.
Глава 2. Предложение
Марлена стояла над горелкой, наблюдая, как медленно закипает раствор в реторте, но мысли ее пребывали в месте совсем ином и от работы далеком. И это было неправильно.
Проект, результатов которого так ожидает лерр Эшенрих, близился к завершению. Оставалось зафиксировать эффект стабилизации и внести еще несколько незначительных улучшений в дань перфекционизму, как Марлена признавала, посмеиваясь над собой, и можно будет передавать препарат для итоговых испытаний. О результатах тестов девушка не беспокоилась. Формулу сыворотки разработал отец, самостоятельно Марлене пришлось только подобрать и синтезировать устойчивый стабилизатор, без которого препарат сохранял свои функциональные свойства всего несколько часов, то есть для транспортировки и хранения был совершенно непригоден.
И следовало сосредоточиться и, наконец, закончить работу. Но вот сосредоточиться-то как раз никак и не удавалось! Последние два дня Марлена чувствовала себя непривычно рассеянной, на вопросы отвечала невпопад, и все валилось у нее из рук, так что встревоженная лерра Лотта вообразила, что девушка заболела, и начала суетиться вокруг с температурометром и кружкой горячего молока с медом.
Лерра Лотта вела хозяйство в их доме еще до свадьбы Марлениных родителей, взяла на себя заботы о маленькой Марлене после смерти ее мамы и давно уже стала родным и близким человеком. А теперь можно было сказать, единственным близким, потому что с лерром Эшенрихом Марлена познакомилась лишь два месяца назад на похоронах отца и все еще воспринимала его скорее как работодателя и начальника, а не как внезапно обнаружившегося брата ее мамы.
Упрямая вера лерры Лотты в превосходство молока с медом над всеми создаваемыми фармацистами снадобьями Марлену обычно забавляла, иногда раздражала, потому что сама она с детства терпеть не могла эту приторную смесь. Но вчера она даже послушно глотнула липкую гадость, хоть и не верила, что это как-то поможет. Ничто не могло помочь от рецидива недуга, симптомы которого ей слишком хорошо известны…
- Да абраксас! - воскликнула Марлена сердито, с фатальным опозданием обнаружив, что перекипевший раствор уже давно бурно вспенился и попер из реторты, заливая и погасшую с шипением горелку, и стол с разложенными бланками с результатами наблюдений. И повторила, сгребая забрызганные пеной листы: - Сплошной абраксас, Дилан!
Признав, что пытаться работать дальше и бесполезно, и опасно, Марлена сняла защитные очки и передник, взглянула на часы над тиглем и вышла из лаборатории. Лерра Лотта возилась на кухне, напевая по обыкновению арии из своих любимых оперетт, ее громкий голос доносился сквозь приоткрытые двери.
- Я прогуляюсь! – крикнула ей Марлена и поспешила выскочить на улицу, пока эта верная адептка апитерапии не прибежала снова со своей сладкой панацеей.
Путь быстрым шагом от дома до площади Арки обычно занимал у Марлены минут тридцать. И этого времени оказалось слишком мало, чтобы успеть придумать, что сказать, и как себя вести дальше. Может, и не придется ничего говорить, - утешала или же накручивала себя еще больше девушка. – Может, Дилан опять исчез, а я, как легковерная простушка, роняю колбы и заливаю горелку пеной. Может, я его снова потеряла, не позволив проводить себя и не спросив, где он остановился в столице! Ну, не станет же он и в самом деле дожидаться меня на скамеечке целыми днями?
Марлена влетела в ворота скверика готовая ко всему и неготовая ни к чему. Но говорить ей
