Рейтинговые книги
Читем онлайн Плоть молитвенных подушек - Роберт Ирвин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 20

— Вот, — сказала Анадиль, тяжело привалившись к Орхану, — «Глава о необходимости хороших умственных способностей», а это — «Раздел о том, как именовать части тела».

Одна рука перемещалась по странице, отмечая место, где читала Анадиль. Другой рукой она поглаживала свои груди.

— Как они называются?

— Это груди, — ответил Орхан, не сумев скрыть раздражения в голосе.

К его удивлению, Анадиль дала ему несильную пощечину.

— Так их называют только простолюдины. Это мои луны. Таков язык любви и поэзии. Смотри, в книге так и сказано. Ты должен практиковаться. Скажи: «Я люблю твои полные луны».

И она принесла их в жертву поцелуям.

К тому времени, поскольку Анадиль уже сунула руку ему под халат и шарила у него между ног, у Орхана не оставалось сил для отказа. Хотя он и считал ее забавы нелепыми, еще пару минут ее можно было побаловать. Он готов был ползать по льду, лаять и служить, как пес, лишь бы только она даровала ему то, чего он страстно желал. Ее мягкие груди увенчаны были нежными сосками.

— Я люблю твои полные луны, — покорно повторил он и поцеловал их.

— А что это у тебя между ног?

— Мой член.

Она подняла руку, которой шарила у него между ног, и опять дала ему пощечину:

— Это очень грубо. Мне было бы стыдно так его называть. Мы в Гареме зовем его голубком, иногда — одноглазым мужчиной, иногда — веткой цветущей вишни, а порой и веткой плакучей ивы. У него много названий. Они приводятся в книге.

Потом она уронила книгу на пол и, наклонившись над Орханом, мягко втолкнула свой язык ему между губ. После поцелуя она немного отодвинулась и, снова высунув язык, указала на него пальцем.

— А это мы как называем?

— Не знаю и знать не хочу.

— Мы зовем его веткой коралла, или гадюкой, или медовой ложечкой. Но я вижу, что тебе не терпится начать. Тогда всего один, последний урок, запомни только еще одно слово. — Она повалилась спиной на кровать и ткнула пальцем себе между ног. — Не желаешь ли узнать, как называется это?

— Люди, которые не являются поэтами, называют это пизденкой, — сказал Орхан.

— О, у нас есть для нее более красивое название. Это «Таверна парфюмеров». Придвинься поближе, пожалуйста, и внимательно рассмотри ее.

Безусловно, этот урок, этот осмотр, был просто нелеп. Но Орхан решил, что в ближайшее время от потакания причудам девушки большого вреда не будет. Пусть ее трескотня утомляла, зато тело ее, несомненно, будило желание. Лицо ее вселяло радужные надежды на благородство и ум, но ее болтовня была сплошным детским лепетом. Разве можно быть одновременно такой красивой и такой глупой? Ладно, пока что он будет ей потакать. Но потом, дабы гарантировать, что никто в Гареме не узнает о тех унижениях, которым она его подвергала, он прикажет ее наутро казнить. Опуская голову к промежутку у нее между бедрами, он представил себе, как поутру будет наблюдать за казнью. Он распорядится, чтобы немые сажали ее на кол медленно. Не подозревая о безумии у него в голове, Анадиль вздохнула и раздвинула ноги пошире.

— Тебе нравится зрелище? — стыдливо спросила она.

— Очень нравится. — Он мог бы кое-что добавить, но тут она притянула его голову еще ближе, и Орхан неожиданно для себя отведал ее. На вкус она оказалась непривычной, горькой, необыкновенно соблазнительной.

— Теперь мы готовы, — сказала она со вздохом, и между ног у нее действительно стало влажно.

Однако не успел Орхан сбросить халат, как она отпрыгнула в сторону.

— Да-да, мы готовы. Но не здесь. Там, внизу, — сказала она, указывая на поверхность ледовой ямы.

Анадиль сошла с мраморного возвышения и, слегка поеживаясь, легла спиной на лед.

— Вернись, Анадиль! Только не на льду! Чем кровать-то плоха? Иди сюда!

— На льду лучше. Потому мы и здесь. Холод оттягивает оргазм и усиливает наслаждение. — Она обольстительно извивалась. — Иди сюда, любимый!

— Это безумие!

Анадиль надулась и разочарованно взглянула на него.

— Мы, девушки Гарема, слыхали, что все принцы в Клетке — настоящие мужчины, готовые на все и нечувствительные ни к холоду, ни к голоду, ни к боли. Но вот такая маленькая девочка, как я, лежит на льду, а ты робеешь.

— Это безумие, — тупо повторил Орхан.

— Перестань, не будь таким занудой! На льду интереснее. К тому же я буду либо снизу, как твоя молитвенная подушка, либо сверху, как твое одеяло. Только не давай мне здесь мерзнуть одной. — Она протянула к нему руки в мольбе.

Орхан почувствовал внутри огонь, в котором таяла твердость духа. Он должен был ею овладеть. Он спустился на лед, и она, благодарно коснувшись пальцами его торса, обвилась вокруг него. Потом Анадиль потянулась к ветке цветущей сливы, или как там она это называла, взяла ее и ввела себе между ног. Хотя еще до того, как войти в Анадиль, Орхан думал, что вот-вот взорвется от желания, все происходило так, как она предсказывала; лед оттягивал оргазм, поскольку их тела не могли найти на его поверхности точку опоры и Анадиль то и дело выскальзывала из-под Орхана. Оба тела покрылись капельками воды. Пока Орхан продолжал свои движения внутри Анадиль, ему почудилось, будто он мельком увидел в ледовой глубине что-то темное и недвижимое. Большую рыбу или попросту воображаемую тень. Все это казалось Орхану своего рода странным бегом взапуски, — между жаром его вожделения и ледяным холодом их необычного ложа. Веселый, шаловливый нрав Анадиль не отражался больше на ее лице. Ее ноги сомкнулись на спине Орхана, и пока он толчками вонзался в нее, она кричала от безысходности. Орхан же, со своей стороны, столь отчаянно стремился достичь оргазма внутри этого странного существа, что уже готов был пожертвовать собой и позволить медленно посадить себя на кол — лишь бы добиться того, чего он желал в тот миг. Все остальное не имело значения. Наконец он кончил — горячим густым потоком.

— О, мой султан!

Обессиленные, они немного полежали в объятиях друг друга. Потом Анадиль беспокойно заерзала под Орханом:

— У меня уже попка замерзла. Ты можешь ее мне согреть.

И, выскользнув из-под него, она перевернулась на талом льду. Орхан провел руками по ее намокшим ягодицам и смахнул крошечные льдинки.

— Так мою попку не согреешь. Если хочешь, можешь меня отшлепать.

Он приподнялся на локтях и, разглядывая ее мягкую маленькую задницу, почувствовал, как в нем опять пробуждается желание. Но вдруг, не успел Орхан даже занести руку для первого шлепка, Анадиль резко вскрикнула. Потом она взглянула через плечо на Орхана. Лицо ее исказилось от ужаса, а зубы стучали так, что поначалу ее невозможно было понять. Наконец Орхан расслышал ее слова:

— Там, во льду, — лицо! Мы занимались любовью на чьей-то могиле! Смотри! Ты должен посмотреть!

Вглядевшись через плечо Анадиль, Орхан наконец с трудом сумел различить тело сквозь неподвижные, толстые пласты льда. Он увидел, как снизу на него свирепо скалит зубы Барак.

Глава третья

Толстый мотылек

За дверью, в коридоре, им преградили путь двое немых. Третий, увидев, что они вышли из ледовой каморки, скрылся в дальнем конце коридора. Вскоре он вернулся с визирем. Визирь заговорил, прежде чем Орхан успел раскрыть рот:

— Вот ты и узрел пред собою брата, как и было обещано. Обещания здесь всегда исполняются. Увы, они почти никогда не исполняются так, как того ожидают. Однако, продемонстрировав брата, тебе хотели оказать любезность.

— Любезность!

— Да, тебя хотели недвусмысленно и наглядно предостеречь. Думаю, это сродни вскармливанию львят. Как всем известно, львята всегда рождаются мертвыми, но любящая львица заботливо облизывает эти бесформенные комочки, и через несколько дней они оживают. И все же бывает порой и так, что рождается детеныш, которому невозможно придать надлежащий вид.

— Ты хочешь сказать, что мой брат убит по приказу старшей валиде?

— Чтобы мать убила родного сына! А ведь она приходится матерью и тебе! Как ты мог подумать такое о родной матери?! — Казалось, визирь и вправду глубоко возмущен. Однако он продолжал: — И все же поразмышлять об обычаях животного царства всегда полезно. Человек проницательный может многому научиться у зверей, живущих в пустыне и джунглях.

— А чему я могу научиться у тебя? Кто убил Барака?

— Абсурдными домыслами цели не добьешься. Барак был подобен человеку, идущему в снежную бурю по краю отвесной скалы. Потом он посмотрел вниз, а посмотрев вниз, потерял самообладание, а потеряв самообладание, потерял точку опоры, а вместе с нею — и жизнь. Лучше всего вообразить твоего брата незадачливым скалолазом. В качестве альтернативы можешь вообразить своего брата человеком, который непринужденно сидит и лакомится яствами на пиру. И тут появляется Смерть-виночерпий с горькой чашей. Брат твой хватает чашу и жадно пьет из нее. Да, возможно, так лучше — вообразить твоего брата человеком, уходящим с пирушки.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 20
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Плоть молитвенных подушек - Роберт Ирвин бесплатно.
Похожие на Плоть молитвенных подушек - Роберт Ирвин книги

Оставить комментарий