Поверг Господь Правду на землю. И взмолились Ангелы Служения, говоря:
- Владыка миров! Зачем пятнаешь Ты Правду, печать величия Твоего? Подними ее с земли, Господи!
И пока духи вели спор между собою, осуществилось дело божественного творчества.
- Для чего, - сказал Господь, - пререкания ваши? Сотворение человека уже совершилось!
В немногих фразах талмудического диалога перед нами развертывается целая мистерия, не уступающая по выразительности и чеканности лучшим образцам данного жанра. Такая же Драматическая напряженность ощущается и во фрагменте, комментирующем сотворение женщины:
«И Господь образовал Еву из ребра Адама» [текст Торы]. Рассудил Господь так:
- Не сотворю ее из головы его, дабы она не была высокомерной; не из глаз его - чтобы она не была любопытной; не из уха - чтобы не подслушивала; не из уст - чтобы не была болтливой? Не из сердца - чтобы завистливой не была; не из рук - чтобы не была любостяжательной; не из ног - чтобы не была праздношатающейся.
Из ребра - скоромной и скрытой части тела - сотворил Господь женщину и, по мере образования каждого из членов тела ее, приговаривал: «Будь кроткою, женщина! Будь добродетельной, женщина!»
Однако же ни от одного из перечисленных недостатков не свободна женщина!
Духом величайшего трагизма наполнен фрагмент, описывающий отчаяние и беспомощность Адама и Евы, увидавших тело Авеля, убитого Каином:
Истерзанное тело Авеля лежало в поле; кровью его обрызганы были кусты и камни. Верная собака его, овчарка, стерегла убитого, отгоняя хищных птиц и зверей. Полными ужаса глазами глядели Адам и Ева на убитого сына, не зная, что сделать с этим похолодевшим, неподвижным телом. Недалеко от места лежал павший ворон. И вот, бывший тут другой ворон подумал: «покажу этим людям, что следует сделать с трупом», разгреб землю и закопал в ней мертвого товарища. Видя это, Адам и Ева вырыли могилу и похоронили Авеля.
Поэтические жемчужины, подобные приведенным, не столь уж и редки в Талмуде. Есть здесь и другие изумительные по красоте и философской глубине высказывания. К таковым относится и гениальное изречение, которое в свободном переводе звучит так: «Не время проходит — проходим мы». Философская ценность данного вывода во много превосходит убогую значимость многих пухлых научных трактатов, специально посвященных проблеме времени. Талмудический же тезис утверждает: нет времени абстрактного, нет времени «вообще», а есть только конкретные объекты, в том числе и живые люди, которым присуща реальная временная длительность. Пьер Ронсар — самый знаменитый поэт французского Возрождения — написал на эту тему не менее знаменитый сонет, заканчивающийся такими словами:
Проходит жизнь, проходит жизнь, мадам,Увы, не дни проходят — мы проходим —И нежность обреченную уводимНавстречу сокрушающим годам.Все наши ночи — забытья кануны.Давайте же любить, пока мы юны.
(Перевод Г. Кружкова)
Так незримо и неотвратимо осуществляется связь времен, культур и людей, творящих культуру. Последняя — всегда связующее звено между прошлым и будущим. Вот почему в любой великой культуре прорастают зерна, зароненные в том числе и Талмудом.
4. РИГВЕДА
Ригведа — первая по значимости, самая обширная и наиболее знаменитая книга ведийского канона, уходящего своими корнями в глубокую древность и по-прежнему почитаемого в современном индуизме как Божественное Слово. Ригведа состоит из 1028 архаичных гимнов в честь главных Богов арийского пантеона. Вот уже несколько тысяч лет священные тексты без малейшего изменения изустно передаются от поколения к поколению, дожив до наших дней по существу в первозданном виде, то есть такими, какими их распевали древние арии еще до своего вторжения в Индостан, где они осели, частично уничтожив, частично впитав предшествующую культуру. До этого арии обитали далеко на Севере. Резкое похолодание вынудило их, как и других прапредков современных народов, мигрировать на Юг.
Память о былых полярных реалиях сохранилась во многих священных книгах. Среди них — Библия, Авеста и, разумеется, Ригведа в которой северная прародина человечества воссоздана особенно подробно и образно. Полярные ночь и день, полярные зори и сияния, звездная картина северного неба описаны в Ригведе столь точно, что это позволило выдающемуся индийскому ученому и общественному деятелю Б. Тилаку создать теперь уже ставший классическим труд с характерным названием «Полярная родина в Ведах», где на основе скрупулезного лингвистического и исторического анализа доказывается: до своего появления на территории современной Индии (не ранее 111 тысячелетия до н. э.) арии жили в полярных и приполярных областях, где они соседствовали с другими индоевропейскими и неиндоевропейскими пранародами, составлявшими в еще более отдаленные времена единую этнолингвистическую и социокультурную общность. Исходя из сказанного, становится совершенно очевидным, что Ригведа — памятник, принадлежащий не только народам, говорящим на языках индийской группы, но и всем индоевропейским народам, которые не могут не найти в архаичных ведийских текстах первоосновы и своего собственного мировоззрения.
Ригведа — это и первоисточник первобытного космизма, поэтического видения Вселенной и управляющих ею законов, неисчерпаемого знания о запредельном мире Богов и обыденном мире людей, живших в той далекой эпохе, о которой иных устных и письменных свидетельств почти не сохранилось. Считается — и не без оснований, — что именно в Ригведе содержится один из древнейших философских текстов, формулирующих систему взглядов на мир и его происхождение:
Тогда не было ни сущего, ни несущего;Не было ни воздушного пространства, ни неба над ним.Что в движении было? Где? Под чьим покровом?Чем были воды непроницаемые, глубокие?Тогда не было ни смерти, ни бессмертия, не былоРазличия между ночью и днем.Без дуновения само собой дышало Единое,И ничего, кроме него, не было. «…»Из чего возникло мирозданье, создал ли[Кто его] или нет?Кто видел это на высшем небе,Тот поистине знает. [А] если не знает?
(X, 129. Перевод В. А. Кочергиной)
Здесь больше вопросов, чем ответов. Но от того древний текст еще больше становится близким современному человеку. Ибо сегодня нас так же, как наших прапредков, волнуют все те же вопросы. И все так же трепещет душа перед безднами мироздания. И мы мучаемся все теми же сомнениями: а правильно ли мы познаем законы мира и дано ли нам вообще познать их до конца. Творческий экстаз людей прошлого абсолютно ничем не отличается от творческого экстаза людей настоящего.
Не может оставить равнодушным современного читателя и вдохновенный гимн Звездной ночи, в котором угадываются и отблески памяти о далекой Полярной прародине:
Ночь-Богиня нисходит, озирая мир своими звездами-очами;Она облеклась во все свое великолепие.Бессмертная Богиня заполнила пространство, его глубины и высоты,Сиянием прогоняет Тьму.Явившись, Богиня затмевает свою сестру Зарю;Но и Тьма теперь исчезла.Ты пришла теперь к нам, и мы возвращаемся в свои дома,Как птицы в гнезда на дереве.Народ возвращается домой, и звери идут домой, и птицы,И даже ястребы, жаждущие добычи.Охрани нас от волчицы и от волка, охрани нас от вора, о Ночь,Будь благою для нас.Обступила меня тьма, черная и густая, стоит;Рассей ее, Заря, как мои долги…(X,127)
Здесь — и восторг, и страх, и надежда, и грустный вздох о долгах, которые абсолютно так же беспокоили древних ариев, как и нас — грешных детей дня нынешнего. Зеркальным контрастом к «ночному» гимну выступают многочисленные хвалебные песнопения в честь светлой Богини Зари — Ушас.
«…»Не нарушая обетов бессмертных. но сокрушая поколенья смертных, сияет Ушас первой из грядущих, придя на смену последней из бывших.Вот Неба дочь явилась облаченна в сиянье, неизменна на восходе;как должно следуя путем закона, провидица не путает стран света.Открылась грудь ее, как у блудницы,являя прелести свои, как Нодхас [имя неидентифицировано. — В. Д.],она, как муха, пробуждает спящих, заря — родоначальница грядущих…
(1, 124. Переложение — здесь и далее — В. Тихомирова)
Считалось, что Ушас одновременно и мать и жена Бога Солнца — Сурьи: ежедневно рождая Красносолнечное Божество, как курица сносит яйцо, Ушас-мать немедленно вступает с Сурьей-сыном в кровосмесительную связь, и так продолжается вечно. Культ Зари, так красочно и многосторонне восхваляемой в Ригведе, — характернейшая особенность общеарийской культуры, откуда он перешел в славяно-русское языческое мировоззрение и, в частности, в русский фольклор. Сын-муж Богини Зари — Красносолнечный Сурья (отсюда, кстати, и русское «красное солнышко») — не менее сочная и смыслозначимая фигура ведийского пантеона:
