обычно. Война с Дашкиным подростковым возрастом шла с переменным успехом, доводя временами до слез то одну, то другую сторону. Характер у Дашки был тяжелый, словно асфальтоукладчик, помноженный на подростковый максимализм. Дочь была нелюдима и довольно угрюма, заменяя живое, нормальное общение постоянным кнопкотыканьем (это удивительно точное словечко Ирина подслушала у незабвенного Михаила Задорнова) в телефоне, как и большинство молодых людей её возраста. С вечно закрытой дверью в комнату Дашки Ирине пришлось смириться. А вот стучаться, заходя туда по сто раз в день, Ирина категорически отказывалась, мотивируя это тем, что она у себя дома. Ирина добросовестно пыталась сохранять спокойствие в ответ на подростковый эгоизм и хамство, все время вспоминая крылатую фразу Карлсона из мультфильма: «спокойствие, только спокойствие», но получалось плохо.
Беспокойство слегка отпустило ее и, накормив детей ужином и таблетками, Ирина позвонила мужу, пребывавшему в командировке в г. Санкт-Петербурге, чтобы обсудить ситуацию. Однако на телефонные звонки муж не ответил, ни в тот вечер, ни больше никогда.
Глава 2
Учитывая дочитанный только за полночь роман Ирина проспала почти до полудня. Впрочем, ранних пташек в семье не было, и дети тоже только проснулись.
Всеобщий любимец кот Василий (в просто «Ваську» его чувство собственного достоинства никак не помещалось), которого частенько после хулиганских выходок именовали наглой рыжей мордой, немедленно заявил о себе громким мяуканьем и повел Ирину на кухню. Голодным кот бывал исключительно ласков: урчал, терся об ноги и позволял себя тискать и гладить в пределах разумных, по его мнению, 30 секунд. В любое другое время он был махровым эгоистом, как и положено всякому порядочному коту. Этот беспородный котяра, взятый практически с улицы, проявлял чудеса сообразительности и предприимчивости, научившись открывать все двери и дверцы в доме, кроме холодильника. Его способность спать в самых невообразимых местах и позах изрядно веселила всех членов семьи. Люди никогда не научатся лениться с таким вкусом, как кошки: вальяжно и безмятежно развалив свою царственную тушку в самом неподходящем месте, вроде компьютерной клавиатуры. И Боже упаси наступить на него или пнуть. Месть будет плескаться в твоей кроссовке уже к вечеру, распространяя дивный аромат баночки с анализом мочи.
Своими выходками кот культивировал в Ирине чувство собственной неполноценности потому, что был умнее ее и всегда успешно Ириной манипулировал, получая все желаемое (как правило, внеплановую еду). После чего поглядывал на хозяйку с самодовольным видом и чувством собственного превосходства. Складывалось ощущение, будто он взял ее в рабство и помыкает по собственному усмотрению, требуя, например, завтрак в пять утра путем методичного сбрасывания тюбиков и баночек с туалетного столика на пол. После первого сброшенного флакона Ирина просыпалась, после второго – проклинала кота, после третьего – шла его кормить.
Выходной день неспешно потек по давно известному каждой женщине графику: стирка, глажка, уборка, проверка дочкиного сочинения на предмет ошибок и вполне успешная попытка заставить сына сделать хоть какие-нибудь уроки. Температура у Антошки была уже в норме, он лишь изредка откашливался.
К четырем часам Ирина решила сделать перерыв, выпить кофе и подоить коров на своей виртуальной ферме, которой, к своему стыду, увлеклась пару лет назад. Всегда считавшая компьютерные игрушки злом в чистом виде и ограничивавшая время игр детей часом в день, сама она первое время просто не могла оторваться от забавных коров и свинок с энтузиазмом развивая и украшая свою веселую ферму. Но заниматься этим старалась, когда дети были в школе или уже спали, дабы не подавать плохого примера.
Сварив кофе и запустив игрушку загружаться на планшете Ирина подошла к окну. На детской площадке рядом с лавочкой лицом вниз лежал человек. Все та же бабка в коричневом плаще со второго этажа. Вот только собачки рядом не было.
Мгновенно на Ирину навалились тоска и ужас от осознания того, что происходит что-то непоправимо страшное. Во дворе было непривычно пусто: ни мамочек с детьми, ни бабулек на лавочках, ни горластых юных футболистов. Выйдя на балкон, она поразилась тишине, царившей вокруг. Даже шума машин с дороги не слышно. На Ирину напало какое-то оцепенение, она в прострации стояла на балконе не в силах пошевелиться, а ее взгляд бессмысленно упирался в чьи-то ноги в синих джинсах и белых кроссовках, лежащие на ступеньках соседнего подъезда. Все остальное скрывал козырек подъезда. Пахло дымом. Где-то вдалеке орала автомобильная сигнализация.
С трудом передвигая ставшие вдруг тяжелыми ноги она зашла домой, аккуратно закрыла балконную дверь и задвинула штору. Дети сидели, уткнувшись в свои ноутбуки и никак не отреагировали на сообщение о том, что она дойдет до магазина и обратно. Уже в лифте Ирина сообразила какого дурака сваляла, ведь если лифт сейчас застрянет (а с ним это частенько случалось), то сидеть ей тут до морковкина заговенья. Благополучно спустившись вниз она услышала, как на первом этаже за дверью одной из квартир воет собака. От этого воя сердце тоскливо сжалось.
Обладателем ног в синих джинсах и белых кроссовках оказался парень, живший в соседнем подъезде. Ирина хорошо знала его в лицо. Тот факт, что он мертв не вызывал сомнений, стоило лишь взглянуть на его посиневшее лицо. Тихо постояв рядом пару минут, она пошла дальше. В соседнем дворе одиноко бегал веселый лабрадор, радуясь внезапной, ничем не ограниченной свободе и таская за собой длинный поводок. Его хозяйка лежала у подъезда, закинув длинные ноги в розовых спортивных штанах на лавочку. Подходить Ирина не стала, пошла дальше.
Повернув за угол дома, она оказалась на широкой улице. Поперек четырехполосной дороги лежало маршрутное такси, в открытой задней двери виднелись тела нескольких человек. Миниатюрная «женская» красная машинка уткнулась носом в киоск Роспечати. На автобусной остановке прикорнула торговка семечками, уткнувшись носом в мешок со своим товаром. Через огромные окна ярко освещенного салона связи было видно молодого человека в форменной рубашке, неловко привалившегося спиной к стене у кассы. В том, что эти люди были мертвы, Ирина почему-то не сомневалась.
Нереальность всего происходящего пугала до одурения. С трудом переставляя ноги она направилась по тротуару вдоль дома. Почти все магазинчики, располагавшиеся на первом этаже, были закрыты. Только в аптеке горел свет. Туда Ирина и зашла. «Есть кто-нибудь?» – звук собственного голоса показался незнакомым. Никто, конечно, не отозвался.
Большой супермаркет, пристроенный к торцу дома, был открыт. И первым, на кого наткнулась глазами Ирина, был мертвый охранник в форменной одежде. Судя по гнетущей тишине людей в магазине не было, по крайней мере живых. У служебного
