Побеги из гимназии в леса сменялись чтением книг о путешествиях, чтение сменялось греческим и латынью. Над нелепым "дикарем" товарищи, бывало, посмеивались, не понимая и не принимая эту страсть, а некоторых педагогов она просто раздражала. И Саша вынужден был замыкаться в себе, вместо того чтобы с восторгом и самозабвением рассказывать о чудесах природы.

"Глубоко в сердце каждого человека сокрыто стремление к путешествиям, но далеко не у всех оно выказывается с такою силой, что, сокрушая все преграды, выдвигаемые жизнью и обстоятельствами, заставляет стремиться к одной и той же никогда недосягаемой цели".

Солнце, исчезающее за горизонтом, щемит сердце, зовет с собой... Синяя звезда мерцает, манит к себе...

Где она, Сашина "недосягаемая цель"?..

Может быть, в нем самом?..

"Страсть к путешествиям - это страсть ненасытная, это страсть, переворачивающая жизнь человека, объятого ею, и несущая его вечно вперед.

...Кто из нас не переживал этого героического периода своей жизни, когда пробуждающиеся молодые силы клокочут и прорываются наружу, ища свершения великих подвигов.

...Мальчишка во сне отрывается от земли и летит, ощущая безудержную радость свободы.

...В это время ребенок мечтает быть и героем, и полководцем, и путешественником, и Бог знает чем. Но пройдет несколько лет, и золотая греза юности исчезнет, как ночной туман перед зарею.

...Бурное пламя кипит в мальчике, жарким огнем вспыхивают чувства юности. Но редко кому удается сохранить этот огонь в течение всей своей жизни.

...Мне, к великому моему счастью, удалось избегнуть этой участи и воплотить в действительность свои грезы".

Суомские рапсоды

...Пой, Вейнемейнен, ты ведь знаешь лучше,

В чем яростное песен ремесло...

В чарах северных рун

- Все тогда началось с избушки колдуна.

- Что началось? - заволновался всегда выдержанный Иван Федорович. Остальные сразу окружили кресло доктора и приготовились слушать еще одну захватывающую историю.

- Возвращение в волшебство, в чудесные встречи с Финляндией.

- Александр Васильевич, - решился спросить Надеждин, - почему вы в статьях, очерках, докладах в Географическом обществе излагаете факты и события в строгой последовательности, как-то сухо, а вот здесь, у этого камина, рождаются иные, внутренние какие-то связи?

- На разных заседаниях от меня ждут не приключений, а фактов, интересующих ученых. А вам я рассказываю о моих переживаниях и восприятиях в пути.

- Папа, ты все потом выяснишь с доктором. Пусть Александр Васильевич рассказывает свою новую сказку, - пропела тоненьким голоском девочка.

- Ты метко определила, Наташа, - "сказка". Я отправляюсь в путешествия, чтобы круговращение будней превратить в сказку. И если это получается, я чувствую себя счастливым, а путешествие считаю удавшимся. Впрочем, я каждое путешествие считаю удавшимся, а себя в нем счастливым.

Ученые видят причинно-следственные связи между приливами, Землей и Луной, холодными и теплыми течениями. Поэты знают о других связях, духовных, - настроений, страстей. В Африке мой спутник Гранов часто читал мне Боратынского:

Покуда природу любил он, она

Любовью ему отвечала,

О нем дружелюбной заботы полна,

Язык для него обретала.

Он - это человек. Возможно, мы или уже забыли, или еще не постигли языка, на котором природа говорит с нами. Поэт убежден, что даже суеверия вовсе не нелепости, а обломки иной, погибшей культуры.

- Сказку! Сказку! - теребили доктора дети. - Новую хотим!

- Нет, она не новая. Ей уже лет пятнадцать. Но я помню все так, как будто я только что вернулся из того путешествия.

А заключается сказка в том, что по дороге в Тавастгус я встретил человека, к которому всегда относился как к древнему скальду или к духу скандинавских лесов и гор. Я и не мечтал, что буду с ним говорить, что он реальность... Это профессор Элиас Ленрот, великий поэт и собиратель древних скандинавских песен - рун.

- Это он и есть колдун? - разочарованно спросил Миша.

- Нет, мальчик, подожди. Я даже не знаю, как ответить. Понимаешь, все по порядку. С колдуна все началось. Все необычное. Ленрот был позже. Хотя он больше чем колдун. Но Ленрот был потом. Мы с вашим дядей, а моим гимназическим другом ходили по финским деревням. Мы оба хорошо знали законы финского гостеприимства и потому запросто заходили в избу и располагались в ней, как у себя дома, порой даже не обмолвившись с хозяевами ни единым словом. Суровые северяне, так же, впрочем, как и жители жарких пустынь, умеют часами молчать. Для нас без лишних слов землю возле дома посыпали чистым ельником, матрацы набивали свежим сеном, а подушки - мягкими душистыми травами. Представьте себе и такое: вы открываете дверь, входите и обнаруживаете, что дом пуст. Вы располагаетесь, находите простоквашу, сушеную рыбу, твердые, как камни, лепешки, приготовленные впрок из муки, толченой коры и размельченного мха, съедаете все это с таким аппетитом, будто это самая лучшая пища на земле, потом ложитесь на лапник и переноситесь в благоухающий мир. А хозяева, возвратясь и найдя вас, непрошеных гостей, в углу своей избы или на лавке, не побеспокоят вас ни единым вопросом... Разве вам не покажется все это чудом?

Так вот, однажды из одной такой деревушки нас вывели на тропу, ведущую к огромному озеру, и рассказали, что по дороге, верстах в пятнадцати, стоит одинокая изба, в этой избе живет колдун, но до конца пути, то есть до самого озера, отдохнуть больше негде. Мы обрадовались тому, что услышали, и двинулись навстречу необыкновенному, ожидая, что, как в настоящих сказках, деревья будут становиться все выше и мрачнее, лес - все непроходимее и страшнее и что наконец после долгих испытаний и многих препятствий появится таинственный домик, вроде нашей сказочной избушки на курьих ножках...

Но в течение всего пути лес был удивительно приветлив. Дятлы стучали носами о стволы сосен и елей. Чарующее неумолчное пение синешейки финляндского соловья - сопровождало нас в пути. На одном крохотном озерце нам удалось услышать даже голоса лебедей... Это бывает очень редко. К вечеру, в лучах заката, а позже в призрачных сумерках уходящих белых ночей, лес показался и впрямь волшебным. В вышине вдруг вспыхнули холодноватым светом два совиных глаза. В кустах прошуршал ежик. Потом какие-то шорохи, писки затем страшный, почти человеческий вскрик, и снова тишина.

- Колдун нас закружил, - шепнул мне Гибсон. - Избы нет, тропа теряется во тьме.

Мы были взволнованы. Приключение нас не страшило, а только радовало.

Я влез на дерево и сразу увидел совсем рядом огонек. Пошли на него. Шли, наверное, час. Огонек все время мерцал между стволами; он манил нас, а сам как будто удалялся.

- Надо запрячь семь голубей в повозку, сесть верхом на бурого волка и бросить впереди себя железное яйцо от волшебной утки, иначе не доберемся, шептал Гибсон.

- Почему ты шепчешь? - спрашиваю его.

- Не кричать же мне в царстве колдуна.

Вдруг он вскрикнул и упал. Я тоже вздрогнул, и в этот момент в мои ноги ткнулось что-то большое, мохнатое, теплое - собака. Гибсон упал, потому что споткнулся об нее. Собака молча обнюхала нас, потом повернулась и пошла. Мы - за ней. Через несколько минут открылась небольшая поляна, а на ней одинокий домик и высохшее, мертвое дерево.

У детей, да и у взрослых, загорелись глаза. Наташа завороженно глядела на Александра Васильевича. Папа Надеждин улыбался. Мама, Фаина Михайловна, возвратившись из кухни с пирогом, присела на край стула.

- Собака толкнула дверь, мы с затаенным дыханием вошли вслед за ней и разочаровались: изба оказалась совершенно обыкновенной. Некрашеный стол, лавка. На стенах никаких оккультных предметов. Ни вещих птиц, ни черепов, ни зубов мамонта или хотя бы медвежьего когтя.

Навстречу поднялся старичок. Он помог нам раздеться, напоил чаем из лесных трав. Возница, провожавший нас до леса, говорил, что старый Урхо знает три магических заклинания: Земли, Воздуха и Человека. От первого расступаются скалы, обнажаются родники и подземный огонь. Второе вызывает или смиряет бурю, а третье рождает чары любви. При этом он добавил, что вряд ли вещий старец поведает могучие слова двум неведомым прохожим.

Я внимательно глядел на старика, отыскивая в нем следы магии, и не находил их. Маленького роста, он казался выточенным из камня и отполированным северными ветрами, не замутившими, впрочем, двух синих, как глубокие, чистые озера, глаз. Волнистые белые волосы обрамляли живое, веселое лицо. Единственное, что придавало облику старика необычность, - это длинная, до колен, удивительная борода: одна половина ее седая, серебристая, другая - рыжая, отливающая червонным золотом.

Гибсон не мешкая завел разговор о магических словах, что вызывают ветер. Глаза старика вспыхнули синим светом. Он засмеялся, снял со стены кантеле и под мелодичные звуки его тоненьким голоском нараспев произнес:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 43

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Пусть будет земля (Повесть о путешественнике) - Вера Лукницкая бесплатно.

Похожие на Пусть будет земля (Повесть о путешественнике) - Вера Лукницкая книги

Ego - эхо - Вера Лукницкая - Искусство и Дизайн
Создавая комиксы - Алан Мур - Искусство и Дизайн

Оставить комментарий