стоит только вернуться и лечь, как коробка откроется и огромное стальное жало пришпилит его к кровати, словно насекомое. Он даже представил, как хрустнет позвоночник под гигантской нержавеющей булавкой, и содрогнулся от отвращения.
Антон не очень-то и понимал, зачем приехал сюда, чего ждет от этой поездки. Ответа ли на письмо, встречи с Леной, хотя все ему уже было сказано, — или какой-то необыкновенной развязки. Он чуял, что очень скоро должно произойти нечто совершенно неординарное в его жизни, и никак не хотел согласится с тем, что это уже произошло.
Подобрав кейс, Антон пошел дальше, прочь от города, в ту сторону, куда ушла незнакомка в белом платье.
Темнота наступила неожиданно. Оранжевый диск солнца закатился за горизонт, оставив после себя лишь слегка разбеленное небо да зеленую дорожку на тихой воде. Берег в этом глухом месте никак не освещался. Только впереди, там, где днем сквозь дымку едва виднелся мыс Пицунды, мерцали фонари.
Антон шел по берегу не менее получаса, пока не увидел справа от себя, среди густых черных зарослей виноградника, освещенные окна большого дома. Он пошел вдоль забора и вскоре наткнулся на высокую металлическую калитку. Чем-то знакомым повеяло от этого темного ночного сада за высоким забором, хотя подобное он мог увидеть на любой улице курортного города: деревья, освещенные у порога решетчатым фонарем, летняя кухня, центральная асфальтовая дорожка и калитка из листового железа, покрашенная в зеленый цвет.
Антон толкнул калитку, вошел в сад, и тут же из-за угла дома появилась та самая незнакомка в белом платье с эмалированной миской в руках. Несмотря на то, что Антон видел её мельком и только сзади, он сразу узнал её и в нерешительности остановился, придумывая, чем объяснить хозяйке дома свое появление. А женщина поставила миску на скамью и поспешила прямо к гостю.
— Ну заходите же, — ещё издали громко позвала она. — Заходите, не стесняйтесь. Все давно ждут вас.
— Меня? — удивился Антон. — Я, простите, шел мимо, увидел свет… зашел спросить… э… где я нахожусь. Это ведь уже не Гагра?
— Не Гагра, не Гагра, — приблизившись, ответила хозяйка. — Пойдемте в дом. Я вас узнала. Вы спали на песке.
— Я вас тоже узнал. Вы прошли мимо меня минут двадцать назад, отозвался Антон.
— Я так и подумала, что вы идете к нам, — чему-то радуясь, сказала хозяйка и взяла Антон под руку. — Сегодня тридцатое августа, на отдыхающего вы не похожи, к тому же на пляже в костюме, да ещё в белом, не спят. Да ещё этот кейс…
Они медленно шли по дорожке, и Антон успел разглядеть свою спутницу. На вид ей было лет тридцать пять, но выглядела она замечательно. Черты её лица были тонкими, а фигура какой-то несовременно женственной. Похоже, она совершенно не пользовалась косметикой, которая лишь сделала бы её подобной сотням других женщин, нарисованных по единому образцу.
— Вы все-таки меня с кем-то спутали, — улыбнувшись, сказал Антон. — Я не знаю вас, не собирался к вам ни тридцатого августа, ни первого сентября. Просто шел мимо.
— Однако же пришли сюда, — ответила хозяйка, — и именно тридцатого августа. Да не сопротивляйтесь вы. Мы вас не съедим. Чувствуйте себя как дома, ведите себя как вам заблагорассудится, только одна просьба: не обижайте маму. Ей уже далеко за семьдесят. Потерпите. Она так долго ждала этого дня.
— Какую маму? — не понял Антон.
Они взошли по ступенькам на широкое дощатое крыльцо и остановились.
— Мою маму, — ответила хозяйка. — Ее зовут Елена Александровна. Ну можете вы побыть нашим гостем? Вы же никуда не торопитесь, да? Кстати, меня зовут Наташа. А вас?
— Антон, — проходя в дом, ответил Антон.
— Сейчас вы все узнаете, Антон… — Наташа остановилась у какой-то двери, оглядела гостя с ног до головы и взволнованно добавила: — Главное, не бойтесь и не обижайте маму. Она открыла дверь и втолкнула Антона в ярко освещенную большую комнату. Первое, что он увидел, был огромный овальный стол посреди комнаты, уставленный, как в какой-нибудь великий праздник, редкими для этих мест яствами. За столом на расстоянии вытянутой руки друг от друга сидели немолодые люди, одетые по-праздничному, но с лицами напряженными и суровыми, будто в ожидании чего-то значительного и не очень приятного. И только у высокой сухопарой старухи во главе стола выражение лица было слащавым и испуганным одновременно. Она со страхом и мольбой смотрела на вошедшего, губы её беззвучно шевелились, а глаза быстро наполнялись слезами.
— Вот, это он, — сказала Наташа. — Он немного опоздал — спал на пляже. Но все же пришел. Так что принимай гостя, мама.
— Здравствуйте, — растерянно поздоровался Антон. — Я, собственно, шел мимо. Зашел спросит, а Наташа…
Старуха медленно поднялась со своего места и, не спуская глаз с Антона, направилась к нему. Она шла так пугающе целеустремленно, что Антону сделалось не по себе, и он подумал, что напрасно позволил втянуть себя в игру, смысла и правил которой не знает и не понимает.
Старуха подошла почти вплотную к Антону и, глядя снизу вверх ему прямо в глаза, тихо, но с большим чувством сказала по-французски:
— Bonjour, mon cher, tu est enfin arrive{1}
— Мама, он может не знать французского, — подала голос Наташа, которая отошла от Антона и стояла, прислонившись к стене рядом с огромным и тяжелым, как изба, книжным шкафом.
— Да, вы уж извините, — пытаясь угадать, что происходит, сказал Антон. — По-французски я знаю только: шиньон, лосьон, бульон и одеколон. Ну, знаю ещё пардон и оревуар.
После этих слов лицо старухи озарилось неподдельным восторгом, она замерла, скрестив руки на груди, а затем залилась счастливым смехом и, обращаясь к своим, воскликнула:
— Смотрите, он все такой же весельчак, как и был. Такой же блестящий остроумец.
Кто-то из присутствующих захихикал, в дальнем конце прыснула молодая девушка, а чопорный мужчина, отдаленно похожий на Наташу, усмехнулся и одобрительно закивал головой.
— Я не шучу, — сказал Антон. — Может, это выглядит смешно, но я говорю правду. Я более-менее неплохо знаю английский… но лучше, наверное, сразу перейти на русский.
— Извини, ты прав, — ответила старуха, — ты, как всегда, прав. Как тебя теперь зовут? — Она положила ему на плечо правую руку, и глаза её снова наполнились слезами.
— Меня зовут Антон, Антон Владимирович. По имени-отчеству меня никто никогда не называл, так что можно просто Антон.
— Антон, — дрожащим голосом повторила старуха. — Ты не помнишь меня, Антон? Да, да, ты не помнишь меня. А я так долго ждала тебя. — Голос её сделался совсем тихим, и в полной тишине Антон едва
