Может быть, это просто любовный сонет, и Тансилло уподоблял страсть к прекрасной даме рискованному полету Икара? Филиппо понимает стихи по-своему. Человек, который обрел крылья, должен, презирая опасность, подниматься все выше и выше.
Он знает, что дерзанье обречет его на гибель, знает и летит. Смерть не страшна, если она — расплата за подвиг.
Бесстрашный Икар на всю жизнь остался для Бруно одним из любимейших героев. Дедалов сын себя падением не обесславил!
ГЛАВА ВТОРАЯ
НЕВЕЖЕСТВО — НАИЛУЧШАЯ В МИРЕ НАУКА
Выбор он сделал. Он не хочет быть ни солдатом, ни купцом. Выше всего на свете он ценит знания. Служить он будет науке — он выбрал Афину! Его прислали в Неаполь, чтобы он прилежно учился. Филиппо целиком отдает себя занятиям, но его тревожит мысль о родителях. Отец вдали от дома несет свою невеселую службу, мать едва сводит концы с концами. Как из скудного жалованья они умудряются выкроить деньги, чтобы платить за его уроки? Хорошие учителя стоят дорого, да и жизнь недешева. Отказаться от мысли о дальнейшем учении?
Филиппо уже три года в Неаполе. Город стал родным. Он превосходно знает и кварталы у порта и район, где больше всего студентов. Постоянно бывает в Сан-Доминико Маджоре. Почти рядом с залами, в которых читают лекции студентам-мирянам, находится высшая богословская школа. В монастырской церкви часто устраиваются диспуты видных теологов. Чтобы попасть сюда, не надо никаких приглашений. Двери церкви открыты. Доминиканцы радушно встречают людей, питающих интерес к богословию. Особенно внимательны они к способным юношам, которые ищут знаний. Они умеют уговаривать и убеждать, эти ловцы человеческих душ! У кого, если не у них, доминиканцев, ключи мудрости. Где, если не в их обители, человек, освобожденный от тягостных мирских забот, постигнет глубины истины и обретет путь спасения?
Юноша колеблется. Да, он знает, что в монастыре он найдет и стол и кров, что к его услугам богатейшая библиотека и что наставниками ему будут действительно ученые люди. Но он давно, с детских лет, привык видеть в монахах отпетых дармоедов.
Но разве в монастырях только невежды и плуты, герои непотребных анекдотов? Разве любимый учитель, отец Теофило, не монах? Разве среди светлейших голов Италии, блистательных магистров и докторов, мало духовных лиц?
Одно событие, происшедшее в Сан-Доминико Маджоре, окончательно решило судьбу Филиппо.
Он присутствовал на диспуте, который вели монахи, знатоки теологии и философии. Сложность обсуждаемых вопросов поразила его. Многого он не понял, но ему стало ясно, как удручающе бедны его собственные познания. До каких заоблачных высот умозрения поднялись эти люди в белых одеждах!
Не о них ли говорит псалом: «Вы боги, и сыны всевышнего все вы»? Он захотел походить на них и просил настоятеля принять его в монастырь.
15 июня 1565 года семнадцатилетний Филиппо Бруно стал послушником крупнейшего в Неаполе доминиканского монастыря. Отныне его зовут Джордано из Нолы.
Дни не отличались разнообразием. Послушников заставляли зубрить устав, учили молитвам и псалмам, вынуждали отстаивать все службы, часто водили на исповедь. За их чтением наблюдали особенно зорко. Им вменялось в обязанность хорошо знать жития святых и прежде всего святых своего ордена.
Ни за кем в монастыре не следят так бдительно, как за послушниками. Джордано трудно мириться со строгой дисциплиной, постоянным надзором, беспрекословным повиновением. Он привык к свободе и не умеет таить своих мыслей. Это быстро приводит к неприятностям.
У него в келье висят образы святого Антония и святой Екатерины Сиенской. Ему чужда вера в заступничество угодников. Благоговение перед иконами и мощами он считает идолопоклонством. Джордано выбрасывает иконы.
Его поступок вызывает в монастыре переполох. Выставить вон из кельи святую Екатерину заодно со святым Антонием! Такое увидишь не часто. Шуму было бы куда меньше, если бы послушника застали у девиц, уличили в краже или нашли пьяным. Джордано обвиняют в пренебрежении к святым образам. Начинаются допросы, угрозы, попреки. Раньше за ним не замечали ничего предосудительного. Напротив, он отличался редким усердием и добрым нравом. Его поступок объясняют не злонамеренностью, а отроческим недомыслием. Вину несколько смягчает то, что в его келье на обычном месте висит распятие.
Его тянет к серьезным книгам, а ему дают молитвенник. Он никак еще не научится держать язык за зубами и выпаливает тут же все, что приходит в голову. Он видит, как один из послушников читает «Историю семи радостей богородицы». Тратить время на такую дребедень! Джордано имел недавно неприятности из-за выброшенных икон. Но он не выдерживает:
— От этой дурацкой книжки никакого проку не будет, вышвырни ее вон и почитай что-нибудь пополезней!
Дать такой нечестивый совет, полный пренебрежения к богоматери! Монах, надзирающий за послушниками, немедленно доносит начальству о его новой выходке.
Старый настоятель Амброджио Паскуа достаточно долго находился в ордене, чтобы привыкнуть к скандалам. Редкий день проходил без происшествий. Устав нарушался на каждом шагу. За мелкие проступки наказывали далеко не всегда: провинившихся хватало с избытком. То на время выкрали ключи и, заказав по ним собственные, стали по ночам беспрепятственно убегать в город, то прокутили, церковные деньги, то в рясе монаха притащили в келью развеселую девицу. Если бы это все! Вице-король и его судейские постоянно обвиняли монахов в тяжких уголовных преступлениях.
Приор — старый, флегматичный, незлобивый человек. Его почитают прихожане, он помогает бедным. Им довольны монахи. Отец Амброджио достаточно умен, чтобы излишней строгостью не отравлять себе жизнь. Но он осторожен. Одно дело — разгул, другое — вера. Пьяный монах проспится, покается я снова — добрый католик. Страшнее иные, те, что внешне блюдут устав, не пропускают служб, не вкушают скоромного, а сами тайком читают запретные сочинения или нестойки в вере.
Он, бакалавр теологии, видит, как уменьшается в ордене число ученых людей. Теперь не так часто встретишь доминиканцев, рьяных к наукам. Он принимал Филиппо в послушники, знает его необыкновенную одаренность, и ему жаль, если этот упорный, трудолюбивый и пылкий юноша не останется в монастыре. Джордано молод, он образумится и в свое время достойно послужит ордену.
Отец Амброджио вызывает к себе провинившегося. Вчера он выкинул из кельи образа святых, сегодня был непочтителен к богоматери, а завтра, смотришь, усомнится во всеблагости самого господа! Настоятель говорит об ужасающей бездне ереси, куда, однажды оступившись, весьма нетрудно угодить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
