Антон дверь приоткрыл и голову в спальню сунул.
— Мам, там тётя Тома пришла. Ты идёшь?
— Иду. — Марина от сына отвернулась, зажмурилась и приказала себе успокоиться. Сейчас же.
Тамара — соседка по лестничной клетке, часто забегала к ним вечерами, поболтать, посоветоваться или просто чаю попить. Переехала к ним в дом года три назад, и они с Мариной подозрительно быстро нашли общий язык. Тамара была старше Марины на пять лет, и дети её старше были, в круглосуточной опеке давно не нуждались, чем мать злили и волновали. И вечерами, за чашкой чая, она с Мариной как раз и обсуждала проблемы подросткового возраста, с которыми Марине скоро столкнуться придётся. Антон-то подрастает. И о мужьях речь заходила, и о проблемах в семье, и о работе. В общем, обо всём. Общаясь друг с другом, душу отводили. И про Игоря, с которым происходит что-то не то, Марина первой рассказала Тамаре. И даже поплакать себе позволила, правда, постаралась быстро взять себя в руки.
— Вот дурак, — потрясённо качала головой Тома, подругу слушая. Потом за руку ту взяла. — Мариш, ну ты успокойся. Перебесится, может.
— Может, — согласилась Марина, слёзы вытирая. — А мне сейчас, что делать? Терпеть?
Тамара выглядела немного смущённой.
— Хочешь семью сохранить — терпи. По крайней мере, горячку не пори. Ты ведь его любишь?
Марина потеряно кивнула.
— Вот видишь. Но Игорюша — дурак, я даже не ожидала. — На Марину посмотрела. — Вот что ему ещё надо? Где он лучше-то найдёт?
— Уже нашёл, как выяснилось.
— Мужики, — пренебрежительно проговорила Тамара. И тут же голос повысила: — Ты думаешь, мой лучше? Все они одинаковые.
Этот разговор случился около двух месяцев назад, тогда Марина ещё на что-то надеялась, а сейчас, после прошедших недель, по истечении которых ничего не поменялось, даже хуже стало, Марине уже не хотелось ничего обсуждать, ни с кем, если только с мужем, который от неё откровенно бегал. Даже дома появлялся набегами.
На кухню вышла и Тамаре, которая Эльке варенье на хлеб намазывала, улыбнулась.
— Привет.
— Мама, я буду сладкий хлеб есть! — Дочка широко улыбнулась ей, и подпрыгивала от нетерпения, тянула руку к хлебу. Она никак не могла научиться правильно выговаривать слово "бутерброд". И Марина её учила, и Антон, но Элька активно сопротивлялась, в который раз слово коверкала и угрюмо замолкала, и в следующий раз заставить её нелюбимое слово повторить, было очень непросто.
— Ты не наелась за ужином?
— Наелась. Но тут же варенье!
Марина дочке улыбнулась и по волосам её погладила, а когда Элька в комнату побежала, крикнула ей вслед:
— Только на диван не накапай! — На Тамару посмотрела и села за стол. Потом опомнилась: — Чай будешь?
Тома рукой на неё махнула.
— Я дома пила. Давай, рассказывай. Опять не пришёл?
— Антону сказал, что вернётся поздно. У него работа.
— Конечно, работа. — Тамара выразительно скривилась. — Знаем, мы его работу! Вот ведь гад какой, Марина, уже ребёнку врёт. Поговори ты с ним, что ли!
Марина глаза отвела.
— Я боюсь.
— Но терпеть это дальше уже нельзя. Он скоро вообще дома появляться не будет, а ты будешь молчать?
— Не знаю.
— Даже интересно, что он там за принцессу себе нашёл, — Тамара только руками развела. — Молоденькую, наверное. Свиристелку. Без детей, без проблем. Правильно, зачем ему жена?
— Мне кажется, Антон что-то подозревает.
— Так правильно, не маленький уже. Чувствует.
Марина грустно кивнула.
— Поговори с Игорем, — посоветовала ей Тамара перед уходом. — И не просто поговори, а поставь его на место. Мозги-то должны быть у человека, в конце-то концов. Ну, хочется мужику погулять, но зачем это делать так открыто? Так только дураки поступают!
Или те, кто сохранять семью не хотят, добавила Марина про себя, вот только смелости не хватило, вслух это произнести. Даже подруге об этом сказать было страшно.
— Мама, Антон не хочет со мной в компьютер играть! — Эля влезла на диван и к Марине потянулась, требуя, чтобы та её пожалела. Марина обняла, поцеловала и принялась Эльке косички расплетать.
— Ну, он, наверное, занят, родная. Антон ведь уже взрослый, почти, и дела у него почти взрослые.
— Да ни чего он не занят! Он сам играет в гонки, а меня не пускает.
— Ладно, не обижайся. Тебе всё равно уже спать пора, а завтра поиграешь в компьютер.
Эля голову назад откинула, уворачиваясь от рук матери.
— Ты ему скажешь, чтобы он со мной поиграл? Он меня не слушает.
— Обязательно скажу, — заверила её Марина и спокойно улыбнулась. Пальцами волосы дочки расчесала и спросила: — Теперь пойдём умываться?
— Я хочу, чтобы папа мне почитал. Когда он придёт?
Марина на секунду прикусила губу.
— Я не знаю, наверное, поздно. Он работает.
Эля важно кивнула.
— Папа много работает.
— Да, — пробормотала Марина, дочку на руки взяла и поставила на стул у раковины. Включила воду. — Умывайся.
После третьего напоминания Антон всё-таки выключил компьютер, правда, выглядел при этом недовольным. Из спальни ушёл, Марина слышала, как телевизор включился в их с Игорем комнате. О поведении и настроении сына задумалась, но Эля, уже уложенная в кровать, подёргала её за руку.
— Мама, читай!
Марина вернулась к сказке, а через двадцать минут книгу закрыла и осторожно поднялась с края детской кровати. Выключила свет в детской и вышла.
В комнате надрывался телевизор, с экрана неслись крики, стрельба, даже ругань, Марина на кровать рядом с сыном присела и недовольно сдвинула брови.
— Что ты смотришь?
Антон плечом дёрнул.
— Сериал какой-то.
— Сериал какой-то, — передразнила она его. — Гадость какая-то, Антон.
— Мам, такое снимают.
Марина внимательно посмотрела на него.
— Какой ты умный.
Антон улыбки не сдержал, она скользнула по его губам, но тут же хмуриться начал.
— Умный, — кивнул он.
— Раз умный, тогда переключи.
— Там "Новости"!
— Вот и отлично.
Мальчик тяжко вздохнул и переключил на другой канал.
— У тебя в школе точно всё в порядке?
— Мама, ты же знаешь, что у меня всегда всё в порядке. Я чудо-ребёнок.
— Да. Вот только за четверть тройки сплошные.
— А говорила, что гений!
Марина рассмеялась и за ухо его потрепала.
— Болтун ты.
Он как раньше, когда помладше был, к плечу её привалился, и Марина сына обняла. Прижалась щекой к его волосам.
— Что бы я без тебя делала, Тошка.
— Пропала бы совсем.
— Да уж. Ты очень на меня злишься?
