– Ну-ну, то-то я гляжу, что теперь ты не знаешь, как вылезти из этого дерьма, в которое сегодня ночью залетела, – усмехнулась Танька и посмотрела на часы. – Ладно, мне уже пора собираться на работу. Ты у меня дома останешься?
– Понятное дело, не к себе же поеду! Иди, учи своих пташек, а я отосплюсь хоть немного, если, конечно, у меня это получится.
Танька махнула рукой, залпом осушила рюмку виски и торопливо стала чистить апельсин.
– Ну ты даешь, подруга, ты же в школе работаешь, – покачала головой я. – А если твои ученики учуют, что от тебя алкоголем несет?
– От одной рюмки ничего не будет, – отрезала Танька и ушла в другую комнату.
Я с грустью посмотрела на полупустую бутылку и, поднявшись, поставила ее обратно в бар. Все-таки здорово, когда существуют друзья, на которых всегда можно положиться. Несколько лет назад мы с Танькой вместе поступали в педагогический институт и мечтали стать учителями. Теперь даже смешно об этом вспоминать. Танька оказалась настырной и защитила диплом. А я... Я бросила институт на третьем курсе и стала зарабатывать деньги. Вот такая у нас странная дружба: учительница начальных классов и профессиональная путана. Хотя дело вовсе не в социуме, а в обыкновенном человеческом факторе. Наперекор всему мы лучшие подруги, и это совсем неважно, что ремесло у нас оказалось разным. Если бы не я, то разве смогла бы учительница начальных классов иметь классные шмотки и бар с дорогими напитками...
В этот момент на кухню вновь зашла Танька и посмотрела на меня подозрительно.
– Послушай, ты в порядке?
– Насчет порядка не скажу, но, по-моему, я немного отошла.
– Постарайся уснуть, тогда ты будешь чувствовать себя гораздо лучше. И еще, если тебе захочется выговориться, то телефон учительской ты знаешь.
– Ты же не служба доверия. Сей спокойно разумное, доброе, вечное и не забивай себе голову моими проблемами.
– Мне кажется, твои проблемы уже давно стали моими, – обиделась Танька.
Я улыбнулась, чмокнула подругу в щеку и проводила ее до дверей. Закрывшись на замок, я не придумала ничего лучшего, как сесть прямо на пол и обхватить голову руками.
Глава 2
Память услужливо, одну за другой, вытаскивала из своих запасников изрядно подзабытые сцены студенческой жизни. Мы с Танькой, тогда совсем еще юные девчонки, поступившие в вуз сразу после школы, активно грызли гранит педагогической науки. Старательно посещали скучнейшие лекции и методологические семинары, до дыр просиживали дешевенькие лавсановые юбки в институтской библиотеке, писали какие-то дурацкие рефераты (некоторые из них, кстати, хранятся у меня до сих пор, выбросить почему-то не поднимается рука), дважды в год ездили на практику в отдаленные районы Московской области (без билета, как правило, потому что денег катастрофически не хватало даже на еду). Не считая некоторых досадных мелочей (чисто символическая стипендия, отсутствие мальчиков на факультете, вечно черствые булочки в институтской столовой), жизнь казалась нам радужной и прекрасной, но... Но к третьему курсу я, в отличие от Таньки, полностью разочаровалась в будущей профессии.
Торчать целыми днями в школе, а вечером, возвратившись домой, до одури проверять исписанные корявым детским почерком тетрадки?
Расписываться в ведомости за смешные шестьсот-восемьсот рублей? Нет, это не для меня, все чаще думала я и по-прежнему ходила на лекции.
Однажды к нам на факультет заглянула забравшая документы сразу после первого курса девчонка, наша с Танькой ровесница. Не снимая норковой шубки, она покурила с нами в закутке у туалета и пригласила покататься на новенькой иномарке, которая, как выяснилось позже, принадлежала лично ей. «Оторвала себе богатенького мужа? Устроилась на работу в престижную компанию, где платят нормальные бабки? Получила наследство от троюродной тетушки, благополучно почившей за океаном?» – предположений, в том числе и самых фантастических, было хоть отбавляй. Все оказалось гораздо прозаичней. Маринка продавала свое тело, путанила, проще говоря. Начинала она так. Купила газету «Из рук в руки» («вот уж судьбоносное название!» – горько усмехнулась я) и дала объявление: «Молодая длинноногая москвичка без комплексов, с тонкой талией и красивой грудью в любое время дня и ночи готова выполнить любое пожелание интеллигентного клиента, не выходящее за рамки традиционного секса». На следующий день ей позвонили. Потом еще и еще. «Презерватив и никакой групповухи», – требовала она, но все же умудрилась подцепить сифилис. Разумеется, были и разборки с криминальными кругами, от которых пришлось ежемесячно откупаться по установленной таксе. Поднакопив денег, она стала более разборчивой. Знакомилась только с иностранцами, да и то не со всякими. Обзавелась связями в суперэлитных гостиницах, ресторанах... Одевалась в дорогих бутиках, купила машину, драгоценности... На всякий, по ее выражению, сброд смотрела свысока... Годам к тридцати планировала завязать и открыть собственное дело. Замуж не собиралась, во всяком случае пока...
В то время я встречалась с мальчиком. Мама – бухгалтер на оборонном предприятии, папа... Был ли у него папа, честно говоря, я уже не помню. Скорее всего нет. Да это и неважно, черт побери!
Кажется, я была влюблена. Но... Он был такой бедный... Как церковная мышь... Чашу моего терпения переполнил подаренный на Восьмое марта скромный томик стихов Мандельштама в мятой бумажной обложке. Нет уж, читай эту муру сам, решила я и набрала Маринкин номер, записанный второпях на тетрадке с конспектами по политэкономии.
Первый клиент... Его помнит каждая путана...
Маринка напоила меня шампанским и познакомила с негром. «Извини, подруга, – сказала она, – наберешься опыта, подберем тебе что-нибудь посимпатичнее, а пока терпи. Денежек у него много, так что, думаю, ты останешься довольна». Какое уж там! Воняло от него так, словно он не мылся с самого рождения. Словарный запас также оказался небогатым: «Давай туахаться, пить водка, русская б..дь». Он развлекался со мной целую ночь, заставляя делать такие вещи, о которых даже теперь, спустя несколько лет, вспоминать не хочется... Ближе к утру я твердо решила никогда больше не заниматься проституцией. Выйду замуж за своего мальчика, буду вместе с ним читать стихи по вечерам, нарожаю кучу детишек и... пущу их по миру с протянутой рукой.
На следующий день Маринка взяла с меня за посредничество тридцать процентов и, подмигнув, сказала: «Понадоблюсь – звякнешь...» Оставшаяся сумма в несколько раз превышала скудную студенческую стипендию. Первое, что я сделала, нажралась до отвала в ближайшем от дома ресторане. Опасаясь проговориться подруге о своем паскудном «приключении», Таньку я не пригласила... Через месяц деньги закончились.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
